Но культурный человек, уважающий общественные законы и мораль, не должен домогаться молодой девушки своего круга, кузины или сестры товарища, не должен допускать даже мысли о ней, связанной с удовлетворением плотских, низменных желаний.

Ночью Ассама преследовали кошмары. Ему снилось, что он бежит по кругу, гонимый какой-то опасностью. Круг становится все меньше и меньше. Наконец Ассаму удается вырваться из него. Он оказывается на широкой площади, в толпе женщин и принимается энергично пробиваться через эту толпу. Но силы оставляют его. Добравшись до середины площади, он в изнеможении падает на мостовую и вдруг замечает, что одежда его в крови, и чувствует на себе неподвижный тяжелый взгляд мертвеца, который лежит с открытыми глазами рядом и показывает на него пальцем. Ведь это же Махмуд! И Ассам испачкан не своей, а его кровью, кровью Махмуда… С трудом поднявшись, Ассам пятится назад. Делает один шаг, другой… Но кольцо женщин смыкается все плотнее, и все они на одно лицо, которое ему очень знакомо… Да это же лицо его матери! Они тычат ему в лицо, в грудь пальцами, которые превращаются в раскаленные гвозди. Дальше отступать некуда — Ассам на краю пропасти. А женщины все надвигаются и надвигаются. Он уже ощущает их дыхание… Ассам вскрикивает… просыпается.

Утром Ассам твердо решил избегать Лейлы. Постараться убить чувство к ней. И чтобы это было легче сделать, укрепить свои отношения с Инаят, которая учится на одном факультете с ними. Тем более что черные глаза и взгляды, которые она бросает на него, обещают многое. Для начала можно проводить ее домой после занятий, а там, возможно, удастся сорвать поцелуй. Инаят — девушка интересная. Какие у нее симпатичные завитушки спадают на лоб! И фигурка изящная. Пожалуй, на медицинском факультете это самая красивая девушка.

Четыре дня Ассам не отступал от своего решения. А сейчас уставился, как завороженный, на дверь и прислушивается к каждому шороху. Ведь он собрался на факультетский вечер. Там будет Инаят. И не пошел. Надел свой лучший костюм и сидит дома, будто его кто-то привязал к этой двери. Ждет терпеливо, когда она опять появится и посмотрит на него тем нежным взглядом, который снова заставит его почувствовать себя счастливым, наполнит его сердце трепетной радостью и смирением.

— Пойду поздороваюсь с тетушкой, — донесся вдруг до Ассама голос Лейлы. И прежде чем он нашелся, из гостиной вышла Лейла, а за ней Джамиля.

— Как, ты еще здесь? — удивилась Джамиля, увидев брата.

— У меня что-то разболелась голова, — ответил Ассам.

— Тем более следовало пойти проветриться.

Ассам нехотя поднялся и поплелся за сестрой.

— А, наконец пришла! — воскликнула Самира-ханым, увидев Лейлу. — Как я рада тебя видеть, доченька! — Она встала, поцеловала Лейлу и, заметив Ассама, сделала удивленные глаза:

— А почему ты до сих пор не ушел?

— Голова заболела, — ответила за него Джамиля, протягивая брату таблетку. — На вот, прими, я сейчас принесу тебе запить, — и побежала в другую комнату за водой.

Лейла сидела на кушетке, боясь поднять глаза. Она чувствовала на себе взгляд Ассама.

А тут еще тетка подлила масла в огонь.

— Знаешь, Ассам, кого напоминает мне Лейла? Меня самое! Я была точно такой в ее возрасте!

Ассам как-то неопределенно улыбнулся и еще пристальнее стал разглядывать Лейлу. Повернувшись к нему спиной, Лейла проговорила:

— Что вы, тетя! Если бы я была такой, как вы! Такой красивой и умной!

— Я тебе говорю, Лейла, что ты моя копия. Ты похожа на меня больше, чем Джамиля. Тебе надо было бы быть моей дочерью, а не дочерью моей сестры Сании.

Лейла вышла вместе с Адилей и Саной. Когда девушки дошли до ее квартиры, Лейла пригласила подруг зайти. Она провела их в гостиную и, удостоверившись, что дверь плотно закрыта, спросила:

— Скажите, вам Джамиля говорила сегодня утром о своей помолвке?

— Конечно, — удивилась Адиля. — Зачем же мы к ней заходили? Неужели ты думаешь, просто так?

— А почему же она от меня скрыла? Не понимаю, зачем было устраивать эту игру в прятки?

Адиля посмотрела на Лейлу своими черными глазами.

— Тебя серьезно это интересует? Хорошо, я объясню. Ты, как всегда, начала бы, наверно, философствовать. Стала бы задавать вопросы, на которые не принято отвечать. Ты ведь у нас глубокая личность. А кто боится утонуть, от глубоких мест держится подальше.

Лейла ухмыльнулась:

— О чем же тут философствовать. Я, конечно, немного удивлена. Но, во всяком случае, желаю Джамиле счастья.

— А кто не удивлен, Лейла? Думаешь, только ты одна? — вступила в разговор Сана.

Лейла промолчала. Адиля деловым тоном спросила:

— А он богат?

— Еще бы! — улыбнулась Лейла.

— Есть у него машина?

— «Форд».

— И своя вилла?

— Есть. По дороге к Пирамидам.

— Все. Вопросов больше нет, — заключила Адиля, разводя руками.

— Ну, а ты, Сана, что скажешь? Тебе все ясно? — спросила Лейла.

Сана плотно сжала губы. Затем смешно подняла кверху свой острый носик и наивно спросила:

— А она любит его?

Адиля погладила ее по голове и назидательно ответила:

— Причем здесь любовь, девочка? Ведь это же брак, а не роман!

Лейла от души расхохоталась. Но Сана еще плотнее прикусила губу и удивленно спросила:

— А разве можно выходить замуж без любви?

— Хватит разыгрывать из себя святую наивность! Вставай! — потянула ее за руку Адиля, — Пора идти.

— Нет, серьезно, Адиля, — все еще не сдавалась Сана.

— Ну что ты привязалась ко мне? Выходит замуж, как и все другие. Как твоя мать выходила за отца.

— Неужели без любви? Без симпатии друг к другу? Без малейшего чувства?.. Без…

— Да, да, да! Без ничего! — прервала ее Адиля.

— Нет, девочки, кроме шуток! — вмешалась Лейла. — Неужели ты, Адиля, пойдешь по стопам своей матери? Разве твои взгляды ничем не отличаются от ее взглядов? Она выходила замуж без любви, потому что была лишена возможности выбирать. А если бы даже и выбрала кого-нибудь, все равно не могла бы выйти за него замуж. Наши матери не имели никаких прав, ими торговали, как вещами, и они после замужества становились собственностью своих мужей. А мы? Какое оправдание у нас поступать так, как вынуждены были делать наши матери? Разве мы ничему в школе не научились? Разве у нас нет своей головы на плечах? Даже животные и те выбирают!

Сана протянула руку и в знак высшего одобрения хлопнула по ладони Лейлы.

— Браво, ледышка. Ты начинаешь мне нравиться! — восторженно воскликнула она.

— А кто сказал тебе, что Джамиля не выбирала? — холодно заметила Адиля.

— Никто не говорил, я сама знаю, что выбирала не Джамиля, а ее мать и другие люди… Люди, которые живут старыми понятиями и…

— И заставляют других жить по старинке и поступать благоразумно, — перебила Лейлу Сана. — А быть благоразумной в их понятии — это значит быть рассудительной: не давать волю чувствам, не влюбляться, не увлекаться…

— Что ж, может быть, они и правы, увлечение здесь ни к чему… Все люди разные. Каждый мечтает о своем… Джамиля — о муже и о своей машине, о вилле и драгоценностях.

— Джамиля мечтала обо всех этих вещах, потому что ей внушили, что это самое главное в жизни, — сказала Лейла. — Будто богатство все, а человек сам по себе — ничто…

— Есть, видно, и другие причины, — заметила Сана. — Джамиля, должно быть, не хотела выходить замуж за другого…

— А разве у нее был другой? — удивилась Адиля. Сана догадалась, что Адиля ничего не знает о романе Джамили с Махмудом, и уклончиво ответила:

— Нет, это я просто так, к слову.

— А вы помните Сафу? — задумчиво спросила Лейла. — У меня, например, она не выходит из головы. И чем больше я думаю, тем больше убеждаюсь, что мы не должны жить по старинке, как жили наши матери.

— Да, девочки, трудная наша доля, — с горькой усмешкой произнесла Адиля, остановившись посреди комнаты. — Нашим матерям было легче. Они хоть знали свое место. А мы болтаемся, как неприкаянные. Не понимаем, что можно, а чего нельзя. Например — любить. В семье даже упоминать о любви запрещают, а по радио нам день и ночь напевают о любви. В газетах и книгах пишут, что мы равноправны, что мы свободны, а попробуй-ка воспользуйся этой свободой — всю жизнь будешь расплачиваться. Что и говорить, несчастная наша судьба!