— А почему же она ничего мне не сказала? Мы же весь день были вместе в школе.
— Наверное, не хотела тебя обидеть.
— Обидеть? — удивилась Лейла.
— Конечно. Ведь вы одногодки, а она обогнала тебя. Видишь, уже замуж выходит…
Лейла слушала и даже выспрашивала подробности, но вся эта история никак не укладывалась в сознании девушки и вызывала у нее отчаянный протест.
Женихом Джамили оказался подрядчик, который построил дом Давлят-ханым в Даке. Как-то он попросил Давлят-ханым подыскать ему невесту. Неважно — богатую или бедную, лишь бы была блондинка. Давлят-ханым вспомнила, конечно, о Джамиле и показала ее портрет. Подрядчик тут же выразил готовность уплатить за такую невесту калым — триста фунтов, но с условием, что родители невесты полностью обставят для них четырехкомнатную квартиру. Мать Джамили очень обрадовалась такой «находке». Лучшего жениха для своей дочери она и не желала. Но где взять денег на свадьбу? Они жили на пенсию ее покойного мужа, и учеба Ассама и Джамили пожирала чуть ли не все их скромные средства. К тому же и цены росли с каждым днем.
Мать Джамили ссылалась на молодость невесты и не говорила ни «да», ни «нет», однако жениха из виду не теряла и от услуг Давлят-ханым не отказывалась. Наоборот, всячески добивалась ее расположения. Но в конце концов терпение Давлят-ханым лопнуло, и она потребовала ясного ответа. Мать Джамили со слезами на глазах откровенно поведала ей о своих трудностях, и Давлят-ханым пообещала все уладить.
Начала она с того, что повела Джамилю в лучший магазин — «Шекурил» и купила ей нарядное платье из розового дантеля. Затем в парикмахерской над Джамилей поколдовали парикмахер и косметичка. Только после этого Давлят-ханым повезла девушку к себе, там уже ждал жених. Невеста превзошла все ожидания жениха. При виде Джамили, как сказала мать Лейлы, у него «даже слюнки потекли». Зато Джамилю жених разочаровал. Во-первых, он был стар, во-вторых, неотесан, в-третьих, с большим животом. Но когда жених посадил ее в свой «форд» и повез к вилле в районе Пирамид, он показался Джамиле не таким уж плохим. А после обещания выселить из виллы всех жильцов и отдать ее в полное распоряжение невесты, Джамиля смотрела на него почти с восхищением.
Утряслась и проблема, связанная с четырехкомнатной квартирой. На триста фунтов калыма не очень-то обставишь ее, а тут еще надо умудриться на эти же деньги сшить для Джамили несколько платьев и обновить белье.
После свидания с Джамилей жених просто сошел с ума по своей невесте и согласился обставить полностью квартиру и даже купить холодильник и газовую плиту.
Теперь осталось последнее — подготовить невесту. Дать ей полезные советы, научить уму-разуму. Лейла невольно улыбнулась, представив, как ее полная добродушная тетка поучает Джамилю. Кто-кто, а Лейла хорошо знает свою тетку! Это не то что мать. Хоть они и родные сестры, сходство у них чисто внешнее. Мать ничего добиться не умеет. Она действует прямо, без обиняков и, если это не дает нужных результатов, начинает сердиться, упрекать, стучать кулаком по столу. Тетка намного искуснее и умнее; хитростью, да намеками, да ласками она всегда достигнет чего захочет. Нетрудно себе представить, как тетка «обрабатывала» Джамилю. «Жених не понравился? Не хочешь выходить за него замуж? Что ж, я тебя не заставляю. Я хочу только одного — чтобы ты была счастлива». Потом бросила на Джамилю выразительный взгляд и, вздохнув, как бы между прочим заметила, что дочь одной ее знакомой вышла недавно замуж, как говорят, по любви, но брак этот расстроился, потому что им не на что было жить. «Нет денег — и счастья нет в семейной жизни», — заключила она. Произведя такой обходный маневр, тетка снова перешла в наступление: «Ах, доченька, Джиджи! Ты ведь у меня красавица, а красоту надо беречь, милая. Будет у тебя прекрасный автомобиль, дорогие наряды — тогда и красоту свою сумеешь показать. Будешь жить беззаботно, счастливо!..»
— Ох, и хитрая! — донеслось до слуха Лейлы.
— Кто хитрая? — переспросила Лейла.
— Да твоя тетушка, сестрица моя Самира. Она вовремя сумела остановить Джамилю, когда та чуть было не потеряла голову, услышав о перстне с солитером.
— О каком перстне?
— О перстне, который жених обещал ей подарить. Он обещал ей еще и…
Кто-то позвонил. Лейла бросилась открывать.
На пороге с запиской в руке стояла служанка тетушки. К Джамиле пришли подруги, и она просила Лейлу подняться наверх.
Лейла нахмурилась и стала что-то быстро писать.
— Почему ты не хочешь идти? — спросила мать.
— Я себя плохо чувствую, голова болит.
— А Джамиля может подумать, что ты завидуешь ей и поэтому дуешься.
— Я?.. Завидую?.. — переспросила Лейла, с трудом сдерживаясь, чтобы не выпалить все, что у нее вертелось на языке.
— А раз не завидуешь, то поднимись к ним. Будь вежливой. Зачем восстанавливать против себя тетю и Джамилю?
Лейла стояла с запиской в руке, не зная, как поступить. «Подняться? А вдруг там Ассам?.. Впрочем, он не может быть сейчас дома, ведь Махмуда еще нет… Избегать тетушки, конечно, не стоит. Особенно сейчас, после помолвки Джамили. А то и в самом деле получится, будто она завидует. А если Ассам дома, тоже не велика беда! Она поздоровается с ним, будто между ними ничего и не было…»
— Ладно, Сида, — решилась наконец Лейла. — Передай Джамиле, что я сейчас приду.
Служанка кивнула головой и не спеша направилась к двери.
Лейла открыла дверцу гардероба и почти машинально протянула руку к лучшему платью цвета спелого арбуза… Нет, она не станет надевать его, с какой стати! Еще чего не хватало!.. Она остановилась на розовой кофточке и простой черной юбке. Лейла, как всегда, уже на ходу расчесала свои короткие волосы, хлопнула дверью и, поднявшись наверх, смело нажала кнопку звонка.
Дверь открыл Ассам. На нем был выходной темно-синий костюм в полоску, который он надевал лишь в особо торжественных случаях. Ассам стоял, загородив собою проход. Затем, как бы нехотя, отступил немного назад. Лейла, забыв о только что данном самой себе слове, смутилась. Справившись наконец с собой, она сделала безразличное лицо, отвела взгляд в сторону и, даже не поздоровавшись, направилась в гостиную.
— Лейла!.. — шепотом окликнул ее Ассам.
Лейла остановилась. Глаза его выражали такую муку, страдание, мольбу, что пройти мимо было просто бесчеловечно. Это был взгляд измученного, загнанного, смертельно раненного зверя. Испугавшись, что она вот-вот расплачется, Лейла сделала над собой усилие и прошла мимо, но тут же почувствовала осторожное прикосновение его руки. Закрыв глаза и опустив голову, Лейла скрылась за дверью гостиной.
Ассам в смятении стоял перед закрытой дверью. Неужели он ошибся? Нет, нет. Он видел слезы на ее глазах. Эти глаза с такой нежностью смотрели на него. Но как она могла оставить его здесь одного, когда он вот уже несколько дней не расстается с ней ни на минуту? Он и сейчас видит ее в своих объятиях… Осыпает поцелуями лицо. Целует чуть полуоткрытые губы, влажные, алые, как лепестки…
Сердце юноши учащенно забилось, кровь прилила к голове. Стало трудно дышать… Ассам тряхнул головой, словно стараясь очнуться от сна. Лицо его горело. Нет, так невозможно!.. Это же отвратительно! Разве он может думать о ней как… Как о какой-нибудь обыкновенной женщине? Ведь это же кузина. Родная сестра Махмуда… Ее широко открытые детские глаза — это глаза его матери, глаза сестры, глаза, перед которыми сам дьявол забудет о своих грязных намерениях. Как же он мог все эти четыре дня так недостойно, так грязно думать о ней?!
Когда Ассам в тот памятный вечер обнял Лейлу, по его телу будто прошел ток. Он готов был взвыть зверем. Но тут он встретился с ее глазами и сразу превратился в смирного ребенка. Волна нежности захлестнула его. Он никогда еще не ощущал ничего подобного. Ассам решил: его судьба связана с этой необыкновенной, чудесной девушкой. Связана прочно, на всю жизнь.
Но уже дома, лежа в постели, он стал думать о Лейле не как о возвышенном, чистом существе, а как о женщине, с которой ищешь сближения. То острое, щемящее чувство нежности, которое совсем недавно безудержно владело им, постепенно вытеснялось другим чувством, заставлявшим его беспокойно ворочаться с боку на бок… Ассам понял: выход только один — жениться. Но это он может сделать не раньше чем через несколько лет, когда закончит учебу и прочно станет на ноги. А пока все эти годы он должен будет бороться с собой, со своим скотским желанием обладать этой девушкой. Иначе он будет чувствовать себя подлецом по отношению к ней, к Махмуду, к тетушке, к матери, к сестре. Мораль общества, в котором он живет, законы, которым он подчиняется, гласят, что есть женщины-самки, существующие для того, чтобы их добиваться, и есть другие женщины — матери, сестры, жены, их даже в мыслях желать безнравственно. Женщины первой категории — это низшие существа, от которых нужно держаться подальше, ибо необходимость в них пропадает сразу же после удовлетворения низменных страстей. За ними охотятся, их завоевывают, берут в плен, а потом хвастаются перед друзьями своими победами.
