– У нас тут девочка, поговори с ней.

Кот обошел кругом вокруг замершей Аленушки, внимательно следившей за каждым его шагом.

– Обычный ребенок. Примитив. Не интересно.

– Я не обычный ребенок, – обиделась Аленка, – я Аленушка.

– Скучно. Нечего исследовать. Зачем звали. Слабые разумы.

Кот развернулся и ушел обратно под лавку.

– С характером зверек, – улыбнулся Мстислав.

– Это еще что, – Илья тоже улыбнулся, хоть и с гримасой боли на лице, – меня он все время хочет вскрыть – уговаривает, чтобы разрезать меня ножом и посмотреть, как я устроен.

– Бесценный эксперимент. Вскрытие покажет, – раздалось из-под лавки.

– Этот пушистик – плохой, – недовольно ответила Аленушка, – и вообще вы тут все плохие.

– Чем это мы плохие? – удивился Мстислав.

– Вот он, – Аленушка указала на Ратибора, – убить меня хотел. Пушистик кого-то ножом резать хочет.

– Препарировать! – Кот даже выскочил из-под лавки, возмущенно стуча хвостом. – Примитивный разум. Препарировать. Не резать. Ножом. Ради науки.

– Уберите его, я боюсь! – Аленушка отшатнулась от напрыгнувшего на нее кота.

– Тише, тише, – попытался успокоить всех Мстислав.

– Звери у вас злые, и сами обсуждаете, как детей убивать, – Аленушка готова была заплакать, – отпустите меня домой, мне тут страшно.

Мстислав немного растерялся, вокруг нехорошо зашумели.

– Отпустите меня домой, – теперь девочка уже рыдала в голос, – что же вы за злодеи такие! Батюшка говорил, что только очень злые люди детей обижают.

Ситуация выходила из-под контроля. Мстислав растерялся, безуспешно пытаясь унять начинающуюся девичью истерику, Святогор тоже не знал, что делать, Ратибор лишь нехорошо улыбнулся. Помощь пришла, откуда не ждали.

– А ну цыц! – раздался зычный голос Муромца.

Аленушка мгновенно замолчала, продолжая размазывать слезы по лицу своими детскими ручками.

– Не слушала бы ты чудовище людоедское, ничего этого и не было бы.

– Пушистик…

– Проклятущий людоед, – отрезал Илья Муромец, – ты просто не бывала в тех селениях, которые такие вот «пушистики» себе на прокорм определяют. А мне доводилось. Сидят люди, смотрят куда-то в пустоту, улыбаются счастливо, слюни текут. А вокруг кости и недоеденные останки. Скелеты обгрызенные, в основном детские. Детей эти «пушистики» в первую очередь едят, у тех мясо нежней.

– Ужасы какие вы рассказываете… – Девочка снова собралась расплакаться, но Илья резко стукнул ладонью по столу; дубовая столешница не выдержала и разломилась в месте хлопка.

– Молчать, я сказал! Кто брата своего не признал, кто смертоубийство учинил?

– Не было там братца моего, там другой был, подменыш, – всхлипнула Аленушка.

– Брат там твой был, только кот твой его лик от тебя скрыл.

– Неправда…

– Правда, – грубо оборвал ее Илья, – кого глаза подведут скорей – тебя, соплюху, или меня, богатыря земли Русской?

– Я не соплюха, я…

– Соплюха. – Илья скривился от боли: видно, раны еще очень сильно его беспокоили. – Столько ребят хороших полегло. Добрыня, Алеша…

Расчувствовавшись, богатырь даже чуть было не пустил слезу, но быстро вытер глаза рукавом.

– Я, – Аленушка уже почти что плакала, – я…

– Ты, – кивнул Илья, – ты чудовище пустило к себе советы давать. Нет у тебя права больше властвовать.

– Да я же… – пыталась что-то лепетать Аленушка.

– За царя Мстислава! – поднял чарку Илья Муромец.

– За законного царя! – тут же поддержал его Святогор.

– За царя! – ревели вокруг, девочку никто больше не слушал.

Кощей победно оглядел собравшуюся вокруг толпу магогов. Выучить их язык оказалось не таким сложным делом, он был достаточно прост.

– Да как у тебя это выходит? – подозрительно сощурился шаман.

– Просто я знаю слова богов, – пояснил Кощей, – они слушают меня, а я – их.

– Боги слушают всех, – шаман все еще недоверчиво глядел на странного гостя, – чужаков надо есть, так они заповедали.

– Надо есть, – загомонила толпа магогов вокруг, – так заповедано! И так вкусно.

– Всех, кроме меня, так боги сказали, – объявил Кощей, – пусть поразят меня они страшной карой прямо сейчас, пусть разорвет меня в клочья сию секунду, если это не так.

Ближайший магог стремительно отпрыгнул подальше, остальные отшатнулись и взглянули на небо. Кощей развел руки в стороны, как бы подставляясь под удар богов. Ничего не происходило. Магоги задумчиво глядели на Кощея, постоянно переглядываясь между собой.

– Это какое-то очень сильное колдунство, – заключил шаман, задумчиво почесывая затылок.

– Боги послали меня к вам, – сообщил Кощей толпе, – пусть оторвут мне ноги и руки, если я вру.

Магоги с нескрываемой радостью приготовились смотреть, как наглецу отрывает руки и ноги, но, к их разочарованию, ничего не происходило. Один из них даже для верности потрогал Кощея за руку.

– Можно, я ему ухо отгрызу, – один из магогов нетерпеливо подпрыгивал возле Кощея, – его все равно боги разорвут скоро, а я люблю уши у еще живых отгрызать…

Резкий удар кинжалом – и наглый магог, взвыв перед смертью, рухнул на землю. Толпа дикарей отшатнулась, многие схватились за копья и топоры.

– Боги пожелали его смерти, – сообщил Кощей, стараясь сохранять внешнее спокойствие и невозмутимость.

– Врет он, врет, – один из магогов шумно крутился возле убитого, возможно, он был его родственником, отличить их друг от друга было непросто, – если бы боги хотели его убить, они бы сами его убили.

– Тоже верно, – кивнул шаман, – чем докажешь, что это боги?

– Честное слово, они.

– Проклятье, – взвыл беспокойный магог, – почему боги забрали моего брата, что он вам сделал?

– Он собирался тебя предать и убить, – заверил его Кощей, – боги спасли тебя.

– Конечно, собирался, иначе какой он магог. Он бы меня честнопредал, как положено.

– Честнопредал, – заголосили магоги вокруг, соглашаясь с этими словами.

– А боги честнопредали его, – нашелся Кощей.

– А, вот теперь понятно. – Родственник убитого сразу успокоился.

Бывший воевода еще раз убедился, какие странные существа эти магоги. Понимать их с точки зрения логики обычных людей было непросто. Как вообще могло существовать общество, в котором предательство ценилось как доблесть? Хотя, с другой стороны, есть ли у магогов общество – тоже вопрос непростой. Дисциплины у них нет никакой, самое большее, на что они способны, – это сбиться в толпу и идти грабить и убивать, причем каждый в толпе считал, что именно он руководит этим набегом. В войске магогов, если эту неорганизованную толпу можно было назвать войском, воевод насчитывалось столько же, сколько бойцов. Сильная сторона у магогов имелась только одна: они очень плодовиты. Женщины магогов начинали рожать практически с детства и продолжали до тех пор, пока были способны. Хранило магогов только то, что у них совершенно нечего было взять: скудная пустыня и толпа злых магогов – это все, что ждало завоевателя.

Периодически численность этого племени сокращали, в карательных набегах, но племя очень быстро восстанавливалось. Пустыня не могла достойно прокормить такую огромную толпу, поэтому магоги усвоили три вещи. Магоги могут есть магогов; вокруг живет много пищи, надо только взять ее; чтобы взять пищу, надо собрать большую толпу, одиночек легко убивают. Кощей сильно рисковал, придя к таким существам, но это оказалось единственное место, где можно быстро сколотить войско. Пока все шло согласно его плану, дикари не стали есть сразу чужака, говорившего на их языке. Теперь дело оставалось за Шмыгой: рабу предстояло сыграть роль того, кому в уши говорят боги. Шмыга как раз, расталкивая сородичей, пробирался к нему. Дикарь вышел вперед и, набрав побольше воздуха в легкие, крикнул:

– Это он пытался меня подговорить, чтобы я вам врал! Никакие боги с ним не говорят!

У Кощея все похолодело внутри: проклятый дикарь…