– Я хочу сказать в его защиту, – снова поднялся с места Тимур.

– Вот как… – Джучи не выглядел удивленным, разве что в глазах его сверкнула легкая усмешка, но ее сумел заметить только Шараган, знающий вождя с самого детства. А может, и ему это только показалось.

– Я прошу помиловать Жангира, потому что он мой родной брат.

– Это все?

– Да, это все. – Тимур спокойно вернулся на свое место.

Джучи крепко задумался, наконец он посмотрел на Шарагана пристально и спросил его:

– Готовы ли духи предков простить этого человека?

– Нет, Великий батыр, – ответил Шараган, – не готовы.

Джучи снова погрузился в раздумья.

– Тем хуже для них, – наконец ответил батыр, – мы прощаем этого человека. Духам придется подождать его смерти.

Вокруг послышались вздохи и вскрики удивления: степняки не понимали, почему братьев ждала смерть, а ханского сына – нет. Даже Жангир выглядел удивленным, лишь темник Тимур сидел абсолютно спокойно.

– Темник Тимур сослужил нам всем большую службу, он имеет право на награду. Родная кровь, род и племя для степняка не пустой звук.

Шараган был очень доволен сегодняшним сбором, все прошло даже лучше, чем можно было ожидать. Джучи заявил о себе как о единственном вожде всех степняков, способном вершить высший суд по своему усмотрению и разумению. Остальные склонились перед его волей. Конечно, далеко не все довольны сложившимся положением вещей, есть и внутренние враги и изменники. Но сейчас они не способны выступить сообща, а потому не так опасны. Сейчас Великая степь снова оказалась подчинена единой воле, их воле. Кто мог подумать, когда они начинали свой поход с несколькими сотнями воинов за спиной, что пройдет совсем немного времени, и вся Степь будет принадлежать им. Дух Степи помогает тем, кто его чувствует, это не вызывало никаких сомнений.

Серый Волк клацнул зубами в том месте, где только что был заяц, но длинноухий в последний момент совершил неожиданный прыжок и отскочил в сторону. Но это было уже очень близко, в этот раз зайца спасло скорее чудо, чем неуклюжесть охотника. Рыжая волчица с рычанием бросилась вдогонку зайцу, но поскользнулась на замерзшей луже и плюхнулась на землю. Серый Волк мстительно фыркнул, подражая своей спутнице, когда та насмехалась над ним, но волчица не обиделась, а покатилась по земле, открывая ему живот, что на зверином языке означало доверие. В последнее время они часто уходили вдвоем поохотиться, подальше от лежбища стаи. В последнее время заметно похолодало, Серый не знал, началась ли уже зима или это ранние осенние заморозки, человеческие меры времени более были ему недоступны. Поначалу он пытался считать дни в памяти, но потом бросил это занятие. Выслеживать добычу стало проще, на снегу следы были хорошо видны, а вот поймать ее было все так же непросто. Грибы и ягоды стали теперь недоступны, как и рыба с лягушками, оставалась только охота. Недавно стая загнала хромающего лося, лесной исполин повредил ногу и не мог скрыться, став легкой добычей для стаи, так что животы были набиты. Но это сегодня, а повезет ли так завтра, было большим вопросом. К счастью для Серого, его спутница была весьма ловкой и зачастую умудрялась догонять даже очень резвых зайцев. А вчера на лету сбила низколетящую сову, непонятно зачем решившую поохотиться днем. Волку даже начала нравиться такая звериная жизнь. Отношения в стае были достаточно дружественными, волки старались делиться добычей, иногда переругиваясь, но до серьезных свар не доходило. Если же кто-то слишком задирался, вожак быстро ставил нахала на место.

Серый шумно выдохнул воздух, наблюдая за облачком пара на морозе, его спутница прекратила валяться в снегу и вскочила на лапы. Пора уже было возвращаться назад к стае; пусть добычу сегодня и не поймали, но лося еще хватит на несколько дней. Проходя мимо занесенного снегом куста, Серый не удержался от шалости и ударил лапами по стволам, хлопья снега от удара посыпались вниз, накрыв собой идущую следом за ним волчицу. Та, возмущенно фыркая, быстро выкопалась из образовавшегося сугроба и яростно ухватила его зубами за зад. Было не очень больно, но Серый припустил быстрей, и его спутница помчалась догонять. По дороге он увидел замерзшую лужу и легко перепрыгнул ее, преследовательница же не успела заметить льд, и покатилась по нему, скользя лапами во все стороны. Рыжая волчица вновь услышала насмешливое фырканье спутника и от возмущения грозно зарычала. Он, махнув хвостом на прощанье, прыгнул в кусты и побежал к лежбищу, будто не замечая рассерженного рычания сзади.

Вожак все так же лежал на большом камне; видно, он считал это место чем-то вроде трона, с него было хорошо видно всех членов стаи. Волчата возились возле своей мамы, озорно бегая кругом и ловя друг друга за хвосты. Серый любил наблюдать за щенками, они всегда были веселыми и непосредственными. Он помел перед ними своим хвостом, и вся ватага малышей задорно устремилась за новой целью, пытаясь поймать зубами виляющий хвост. Эти вырастут добрыми охотниками.

Первым среагировал молодой волк с ободранным хвостом; как и при каких обстоятельствах тот лишился своей красы, Серый не знал, но давно заметил, что добычу он чуял лучше всех в стае. Вожак это тоже знал и встрепенулся. Куцехвостый волк прыгнул через кустарник, стая потянулась вслед за ним. Серый не спеша трусил следом, однако раздавшийся крик заставил его похолодеть. Стая окружала человека. Маленькая девочка лет двенадцати в красном пуховом платочке держала в руках корзинку с пирожками и в страхе прижималась к березе.

«Да кто же тебя отпустил-то одну в лес, где волки!» – мелькнула злая мысль в голове. Серый прыгнул, стараясь оказаться между девочкой и молодым волком, что уже приближался к ней. Ребенок истошно закричал и выронил корзинку из рук. Серый понадеялся, что крик кто-нибудь услышит и примчится на помощь. Однако кругом стояла полная тишина. Девочка была в лесу совсем одна. Ей было очень страшно, несчастная с ужасом смотрела, как стая медленно смыкает вокруг нее свое кольцо. Серый грозно зарычал, пытаясь отогнать волков, но те лишь с удивлением смотрели на него и не понимали, что означает его рык. Наконец вперед вышел вожак: он, видно, истолковал поведение сородича как проявление жадности и нежелание делиться добычей. За такое поведение в стае волки наказывали сразу. Как им объяснить, что нельзя есть ребенка, речи-то у них нет… Вожак со всей силы ударил лапой Серого, и тот отлетел в сугроб, от березы раздался протяжный крик, это куцехвостый прыгнул на свою жертву.

Поднявшись из сугроба, он не мог сдержать слезы. Влага буквально лилась из глаз, и остановить ее не было никаких сил, взгляд то и дело падал на красный платок, сиротливо лежащий возле березы. Вокруг окровавленного снега толпилась стая, каждый насыщался легкой добычей.

«Что за чудовище отправило ребенка одного через лес, – шептал про себя Серый Волк, – да как же это можно так!» – Он снова кинул взгляд на стаю, и его стошнило. Потом еще раз, уже сильнее. Так плохо ему не было еще никогда; даже когда он лишился человеческого тела – и то не было так худо. Он громко и протяжно завыл, вложив в этот вой всю тоску и злость, на которую был способен. Злился он в первую очередь на себя – злиться на зверей за то, что они звери, было глупо. Девочка в их глазах не отличалась от того же зайца или оленя. Мясо. Добыча. Но он-то не зверь. Он человек, пусть и заколдованный. Устроил тут игры в стаю, в охоту… Особенно он злился на себя сейчас за то, что даже начал получать удовольствие от всего этого. Стремглав он помчался прочь, подальше от страшного места, где снег вокруг березки был пропитан детской кровью и зубастые пасти рвали нежное мясо. Он не мог ненавидеть волков за то, что они сделали. Пожив среди них, он понимал, что в действиях зверей не было ни капли злодейства или изуверства. Просто волк так устроен: он ловит добычу и тем живет. Когда волк преследует зайца, все и всегда сочувствуют именно зайцу, ведь если хищник его догонит, зайчик умрет. Никто не думает о том, что если волк не догонит добычу, то умрет уже он сам. И не быстро, как попавшийся длинноухий; нет, волк будет умирать от голода медленно и мучительно.