В стойбище на Великую реку друзья вернулись в то время, когда на болотах зажглись желтые огоньки созревшей ягоды морошки и первые грибы в скользких серых шапках вылезли на кочки вдоль родников у подножия сопок. Наступило самое хорошее время — время Созревания.

Племя уже думало о перекочевке к озеру Больших рыб. Наступила пора, когда Морской Дух должен открыть свои запруды и выпустить из Внутреннего моря стада красной рыбы. Стада пойдут тогда вверх по Великой реке, а из нее по притокам, чтобы отложить икру и продолжить свой род. Рыбы будет так много, что реки выйдут из берегов и те рыбины, которым не хватит места в воде, станут выбрасываться на песчаные берега и узкие косы.

Озеро Больших рыб соединялось с Великой рекой неширокой и мелкой протокой, поэтому улов здесь всегда был обильным, и племя перед осенней охотой на оленей каждый год приходило сюда, чтобы заготовить рыбы на зиму. И еще озеро было хорошо тем, что в свободное время охотники могли выходить на него в байдарах и промышлять линную птицу — гусей и лебедей, несметные стаи которых прятались в невысокой осоке у низких берегов.

Укушенный Морозом встретил юношей на берегу, на том же месте, откуда провожал, и им показалось даже, что он все эти дни ни разу никуда не уходил, ожидая их возвращения. Несмотря на всю свою суровость, старик с трудом скрывал радость, что все вернулись живыми и невредимыми.

— Удачным ли был ваш поход?

— Да, — сказал Мизинец. — Глаза наши многое увидели, а сердца были смелыми.

— Вам пришлось сражаться?

— Да. Мы расскажем обо всем, но прежде пусть соберется Совет Знающих Жизнь.

Укушенный Морозом удивленно зачмокал:

— Большие слова говорите вы…

Совет Знающих Жизнь собрался быстро. Всем было интересно узнать, что видели молодые охотники в долгом походе и как живут Береговые люди.

Старики и лучшие охотники сели на корточки друг подле друга, остальные члены племени — менее удачливые охотники, женщины и дети — стали за их спиной.

— Мы слушаем вас, — сказал самый старый, а значит, имеющий право на первый голос охотник по имени Жирный Сурок. Он выпятил пухлую грудь, свел к переносице густые брови и показал в улыбке беззубые десны.

— Да, да. Мы слушаем… — отозвался Кивающий Головой — сухой и длинный старик с припухшими веками. Когда-то, видимо, глаза его были умны и подвижны, но сейчас их подернула дымка усталости от жизни и забот о еде и болезнях.

— Говори ты, Мизинец, — шепнул Головач. Мизинец оперся о копье, как старый воин, и заговорил.

Он рассказывал неторопливо, подробно, потому что здесь не существовало времени. Люди племени просидели бы вот так же на корточках и сутки, и двое и забыли бы даже о еде, потому что они любили слушать.

О каждом дне похода рассказывал Мизинец: о том, что они видели, что ели, как спали. Изредка среди слушающих раздавались возгласы удивления или одобрения, но никто не перебивал. Когда рассказ дошел до разговоров с Заклинателем Сильным Ветром, до нападения Береговых людей, послышались крики негодования и возмущения. Жирный Сурок поднял руку.

— Я слышу — люди требуют наказать Береговое племя. Мы можем пойти походом и разрушить стойбище поднявших копье.

— Да, — пожевав губами, радостно подтвердил Кивающий Головой. Он всегда и со всеми соглашался.

— Разве нам тесно? — возразил Укушенный Морозом. — Разве Береговые люди мешают нам охотиться? Или наши тропы уже пересеклись? Быть может, они никогда не придут, чтобы напасть первыми.

— Твой язык говорит пустые слова! — закричала молодежь. — Мы хотим идти в поход! Мы накажем племя Береговых людей за их дерзость! В поход! В поход!

— Слова твои легки, Укушенный Морозом, как кора на большой воде, — подтвердил важно Жирный Сурок. — Мы, Знающие Жизнь, говорим: надо идти в поход, чтобы показать Береговому племени, что мы сильные. Нам помогают духи! У нас самые лучшие духи!

— У них тоже есть духи-покровители, и они станут им помогать, — возразил Укушенный Морозом.

— Ты оставил свой ум в том месте, где спал, — недовольно сказал Жирный Сурок. — Тебе надлежит молчать. Видишь, как единодушны все.

— Да, — важно согласился Кивающий Головой. — Наши духи сильнее их духов. Наши духи всесильны, потому что так сказали они сами.

Укушенный Морозом развел руками, досадливо крякнул. Старики отвернулись от него.

— Ты, Мизинец, как только придет холод, и земля сделается твердой, поведешь к стойбищу Береговых людей отряд выносливых и бесстрашных, — сказал Жирный Сурок.

— Ты пойдешь с нами? — спросил Головач.

— Нет, — важно отозвался тот. — Мы останемся в своем стойбище и будем просить духов, принося им жертвы, чтобы поход ваш был удачным. Наши духи будут с вами, когда вы с копьями броситесь на Береговых людей.

— Мы пойдем! Мы пойдем! — крикнул Мизинец. Было радостно оттого, что Совет Знающих Жизнь доверил ему такое важное дело. — Пусть Береговое племя узнает нашу отвагу.

Совет закончился. Старики ушли на шкуры дремать и ждать, когда женщины сварят очередные куски оленины.

— Почему ты не хочешь похода? — спросил Мизинец Укушенного Морозом, когда они остались одни. Ему было горько, что старик не одобряет решение Совета и не радуется за него. — Разве за оскорбление не полагается месть?

— А разве вы не рассчитались уже, наказав охотников из Берегового племени?

— Мы сильные. Мы можем больше. Жирный Сурок сказал, что наши духи сильнее их.

— Почему ты веришь Жирному Сурку? Откуда он это может знать?

— Он — Знающий Жизнь. Старик невесело усмехнулся:

— Он тот, кто забыл жизнь. Жизнь учит нападать только тогда, когда надо защищаться. Старые и молодые — вот кто хочет всегда походов. Старые — потому что они забыли жизнь, молодые — потому, что не знают ее. И те и другие не хотят думать о том, сколько охотников после похода уйдет в Страну Мертвых.

— А разве человек должен бояться смерти? Разве в Стране Мертвых им будет плохо?

И снова Укушенный Морозом усмехнулся:

— Почему же тогда Жирный Сурок и Кивающий Головой не спешат уйти в эту страну? У них болят от старости суставы и выпали зубы. В Стране Мертвых им было бы лучше. Но им нравится на земле есть самые жирные куски и знать, что каждое их слово здесь слушают.

— Они были охотниками…

— Я знаю всю их жизнь… Глаза мои видели… Они никогда не были великими охотниками и не приносили добычи больше других. Для этого у них не хватало ни ловкости, ни силы, ни ума… И Заклинателями они не были…

— Почему же теперь их слушаются?

— Они сумели выжить, когда другие умирали, — сказал Укушенный Морозом. — Они редко ходили в походы и умели спать, когда в стойбище приходил Голод, а другие охотники, теряя последние силы, ходили по лесам в поисках дичи. Они лучше других умели ждать…

— Ты лжешь, старик! — крикнул Мизинец. — Люди слушаются только достойных!

— Ты увидишь, что я был прав, если в племя придет беда…

Вечером, когда солнце спряталось за сопки, чтобы немного поспать, и белая ночь разлеглась на земле, с речки Высоких Порогов прибежал охотник. Лицо и руки его были в крови. Укушенный Морозом стащил с него летнюю меховую рубаху. В плече у охотника торчал наконечник из твердого зеленого кремня.

— Кто пролил на нашей земле кровь человека? — спросил старик.

— Я не знаю, — сказал охотник. Лицо его было серым, как весенний снег. — Этих людей было трое. Они не нашего племени.

— Это Береговые люди! — крикнул Птенец Куропатки. — Они пришли мстить!

— Нет, — морщась от боли, сказал охотник. — Я знаю, я видел Береговых людей. Они такие, как мы. Эти же другие: лица их плоски, и волос не растет на них.

— Плоские лица? — переспросил Мизинец.

— Да. Носы их словно сплюснуты, и ростом они ниже нас.

— Это Плосколицые, — прошептал Мизинец. — Они пришли сюда.

Укушенный Морозом припал губами к ране охотника. Лицо того совсем побелело, но он не издал ни звука. Когда старик поднял голову, в зубах его был наконечник стрелы. Побродив вокруг стойбища, он принес пучок известных только ему трав и, тщательно пережевав их, залепил рану, перевязал ее полоской мягкой, хорошо выделанной шкуры. Потом долго рассматривал наконечник.