Упершись кулаками в каминную полку, он смотрел, как корчатся и прыгают языки огня. При мысли об узах брака ему самому захотелось скорчиться.

— Намереваюсь стать хорошим мужем.

— А семью обеспечивать ты как собираешься?

Он прижал большой палец к шраму и провел им по огрубевшей коже.

— Я забыл все, чему научился на войне, поэтому не гожусь для армии. Толку от меня будет не больше, чем от зеленого новобранца. Священник из меня не получится. Разве что можно попытаться попасть в парламент.

— Я обдумал твое положение, — сказал Айнсли.

Стивен не удивился. Мало было таких вещей, которых не касался пытливый ум Айнсли. В молодости Стивена даже возмущало, что Айнсли всегда мог справиться с любой проблемой и найти наилучший выход даже из самого отчаянного положения. Теперь же он был ему за это благодарен. Стивен вопросительно посмотрел на младшего брата.

— Я подумал, ты мог бы взять на себя управление Роузгленн Мэнором. — Это было одно из его небольших поместий в Хартфордшире. — Я настолько занят другими делами, что, боюсь, совсем запустил его.

— Ты не умеешь запускать.

— Что верно, то верно. Но мне было бы проще, если бы им занялся кто-то, кому я могу доверять. А чтобы тебе было интереснее, будешь получать часть годового дохода. Увеличишь доход — увеличишь свою долю.

Стивен, зная, что собственного дохода у него никогда не будет (разве что в случае смерти Вестклиффа), раньше не интересовался ведением хозяйства. Но гордость не позволяла ему признаться еще в одном недостатке. Даже своим братьям. Он хотел окружить заботой Мерси, хотел обеспечить ее и Джона. Это меньшее, что он мог сделать для нее.

— Я принимаю твое предложение.

Айнсли поднял брови.

— Не ожидал, что ты сдашься так быстро. А я запасся доводами, способными убедить тебя.

Теперь, когда Стивен почти восстановил силы, ему стало тесно в рамках семьи. К тому же, чем ближе был день свадьбы, тем больше он сомневался в себе. Он не был уверен, что из него выйдет хороший муж и отец. Что он мог предложить кроме страсти? Ему приходило в голову после свадьбы оставить ее и Джона здесь, а самому открыть собственное дело. Брак, конечно же, не вернет ей доброго имени, но, по крайней мере, сделает ее положение не таким двусмысленным. Да и потом, при нынешнем общественном внимании к армии и войне, все наверняка понимают, что влюбленным мужчине и женщине накануне битвы простительно потерять голову.

Более того, если кое-что во всей этой истории изменить, приукрасить, она предстанет перед обществом героиней.

Но он понимал, что любая ложь для нее неприемлема. К тому же он в его нынешнем незавидном положении почти ничего не мог ей дать, тогда как она могла дать ему многое. И потому он станет заботливым мужем.

В детстве Мерси, как все девочки, часто представляла свою свадьбу. Хоть она и знала, что большинство браков заключается не по любви, ей хотелось верить, что с ней все будет иначе. Она знала, что полюбит своего избранника до безумия, и не сомневалась, что он воспылает к ней такой же страстью. Но вышло так, что любовь к нему и к его сыну привела ее к алтарю, где он ждал ее лишь потому, что должен был на ней жениться.

Было одновременно горько и радостно думать об этом, произнося клятвы верности. Про себя она добавила еще одну клятву: он никогда не пожалеет о том, что взял ее в жены.

Сама она была в простом светлом платье, а вот Стивен в темно-синем сюртуке и черных брюках был настолько красив, что она поняла: ей никогда не забыть этот его образ. Когда он снял с ее руки перчатку и простое золотое колечко идеально село на ее палец, ей захотелось поверить, что судьба оказалась благосклонна к ним и, что это провидение свело их вместе.

После церемонии в часовне они вернулись в дом, где их ждал праздничный обед. Никогда в жизни Мерси не видела столько еды. От дразнящих ароматов, которые витали в комнате, у нее рот наполнился слюной. С чувством вины она вспомнила, как голодали раненые в госпитале. В этом изобилии было что-то неправильное.

— Все в порядке?

Она подняла глаза на Стивена. До этого мгновения она до конца не понимала, что значит потерять память. Он не помнил, каково это — недоедать или замерзать. Она слишком сосредоточилась на том, что он не помнил ее, и не подумала о том, что вместе с его воспоминаниями исчезла и большая часть того, что их связывало. Как дым, развеянный ночным ветром.

— Да, конечно. Просто все это так волнительно. Трудно поверить, что это произошло на самом деле. — Она коснулась кольца. — Не знаю почему, но я удивилась, когда увидела кольцо.

— Оно простое, но принадлежало еще моей бабушке.

— Мне не нужно ничего дорогого, и оно ценно другим. Спасибо, что доверили его мне.

Он поднял ее руку и крепко прижался к ней губами.

— Я доверил тебе сына. Что говорить о каком-то украшении!

Он посмотрел ей в глаза. О, сколько раз она представляла себе этот его взгляд! Его голубые глаза потемнели, как небо на горизонте перед штормом. По телу ее пробежала дрожь, когда она вдруг сообразила: несмотря на то, что сейчас утро, думает он о ночи. Когда она по-настоящему станет его женой.

— Ну-ка, идите сюда оба. Перед поездкой вам нужно поесть, — сказала Клэр и прикоснулась к щеке Стивена так фамильярно, что у Мерси больно кольнуло в груди.

Неужели они когда-то были близки? Нет, не может быть!

Укол ревности не уменьшил досаду из-за того, что Клэр, по-видимому, знала что-то такое, чего не знала Мерси.

— Перед какой поездкой?

Губы Стивена искривились в усмешке.

— Я собирался сделать тебе сюрприз. У Айнсли есть поместье, запущенное, и он предложил нам жить там, если мы будем вести хозяйство. Называется оно Роузгленн Мэнор. Думаю, нам там понравится.

— Наверняка понравится. — Потому что там будет он.

Когда подъехали к Роузгленн Мэнору, было уже слишком темно, чтобы что-либо увидеть, но Мерси изо всех сил щурилась, пытаясь разглядеть в темноте здание. Здесь будет ее новый дом, это начало новой жизни.

Поездка оказалась долгой и утомительной. К ужасу Мерси, большую часть дороги молчали. Стивен сидел напротив нее, Жанетт — рядом. Джона почти все время держала Мерси, она знала, что, как только они приедут в поместье, его на всю ночь придется отдать под опеку Жанетт. Когда нужно было кормить малыша, они останавливались, и Стивен выходил из экипажа, оставляя женщин одних.

Она наблюдала за ним, пока он расхаживал вдоль дороги. Хромота его была уже мало заметна. Нога была почти здоровой. А разум? Она знала, что утрата воспоминаний очень беспокоила его. Однако, если они вернутся, как это отразится на ней?

Мерси отмела сомнения. Она станет образцовой женой. Он полюбит ее по-настоящему, всем сердцем, и тогда ложь, которая привела их этому мгновению, перестанет иметь значение.

Впереди появились мерцающие огни факелов на въезде, за ними показалось поместье.

— Оно не такое большое, как Грантвуд, — сказал Стивен, и она вздрогнула.

Впервые за несколько часов он заговорил, хотя почти все это время смотрел на нее. Интересно, о чем он думал? Несомненно, о сегодняшней ночи.

— Оно замечательное.

— Ты еще не могла его рассмотреть.

— Ну и пусть. Мы будем жить, как семья. Это гораздо важнее.

— Тебя и в Ускюдаре было так легко впечатлить?

— Я думаю, то, что я видела там, изменило мой взгляд на многое.

Метнув взгляд на Жанетт, он слегка кивнул. Мерси решила, что, не сиди рядом с ней Жанетт, он сказал бы, что его отношение тоже изменилось бы ко многому, если бы он помнил хоть что-нибудь. События, которые произошли с ними, которые соединили их, теперь отдаляли их друг от друга. Как его убедить, что все это не имеет значения?

То, что произошло в прошлом, там и осталось, пришло время жить настоящим.

Экипаж, качнувшись, остановился. Стивен вышел первым, сам открыв дверцу, как будто рвался на свободу. Потом подал ей руку. Одной рукой крепко прижимая к себе Джона, вторую она вложила в ладонь Стивена и почувствовала силу его сомкнувшихся пальцев. Он помог ей спуститься.