Через полчаса она отошла от стены. На лбу выступил липкий пот, руки дрожали от напряжения, но она вспомнила все четыре коридора, ведущие из замка. Три коридора были известны. Четвертый скрывался вот здесь, в старом крыле. Насколько могла вспомнить Ксилолит, вел он в королевские винные погреба, а там, может быть скрытая бочками, а может быть, и нет, должна была быть прочная деревянная дверь. Куда бы вот только она могла вести? — задумалась старуха. Восточная стена возвышается над обрывом. Вдоль него идет лишь одна тропинка, та, что подходит к самой кухне. Но никакая иная дверь на нее не выходит. Да и судя по тому, что погреба спрятаны в полуподвале, винный выход должен открываться гораздо ниже кухонного.

Все это Ксилолит не нравилось. Она могла неверно вспомнить план. Она могла забыть еще о каком-то из выходов. Медленно, держась за стену, старая древесная лягушка выползла в коридор. Судя по солнцу, было где-то в районе полудня. Из открытого в коридоре окна доносились невнятные далекие звуки: то ли удары, то ли выстрелы из оружия пришлых людей. Старуха была гордой, ей невыносимо было думать о том, как она сейчас придет к любому из принцев, как будет излагать свои подозрения, и как от нее отмахнуться, словно от мухи, приставшей в самый неподходящий момент. Или напротив, как ласково отведут в комнату, проверят этот проход, а потом за спиной станут шептать, что старость, конечно, не радость, что старуха так захотела участвовать в войне, что начала бредить…

Ксилолит решила все проверить сама.

Она проснулась, осторожно встала, укуталась в шаль и вышла за дверь.

Там стоял Балин.

Убийца задушил Ксилолит легко, от страха и неожиданности она почти не сопротивлялась. Только, пожалуй, успела подумать, что зря она была такой гордой — иногда полезно, чтобы над тобой посмеялись, и что зря она судила о людях так поверхностно. Предатель толкнут труп внутрь кельи, закрыл тяжелую, облицованную камнем дверь, и сорвал старую дверную ручку. Это была единственная вещь, которая позволяла обнаружить вырубленную в скале комнату. Он подождал, пока пройдет четырехчасовой патруль, и вернулся на свое обычное место — в розовую гостиную, где впервые за долгие годы в кресле не восседала Ксилолит.

— Вам надо жениться.

Ни поздравлений, ни праздника по случаю избрания. Только суета, беспокойство, да еще вот эти совершенно дикие слова.

— Вам надо жениться, — Бирюза слегка повысила голос, и Паша наконец понял, что слова эти относятся именно к нему.

— На ком? Зачем? — спросил он.

— Да затем, что положение наше все еще шатко. Поэтому необходимо, чтобы вы взошли на престол по всем правилам. Чтобы ни у кого не возникло сомнений в законности вашего правления. А по закону в церемонии коронации должна участвовать жена будущего короля.

Бирюза стояла напротив Паши, уперев руки в бока, и ждала ответа.

— Но неужели ни один неженатый принц не всходил на этот престол? А как же те, что были слишком малы для женитьбы? Мне ведь всего шестнадцать…

— Если человек слишком мал для женитьбы, то он слишком мал и для управления государством и за него правит регент. Но регента мы сейчас себе позволить не можем. Нервы у всех и так на пределе. Так что придется жениться.

— И когда? — Паша нервно сглотнул.

— Коронация через десять дней. Я думаю, на выбор невесты можно отвести дней шесть. На седьмой день — свадьба. Теперь отдыхайте. Мы с Авантюрином подготовим все, что необходимо. Выспитесь. Вечером начинаем.

И Бирюза ушла.

Паша сел на кровать. Светало. Завершалась та ночь, в которую он стал королем.

Несколько часов тревожного сна измучили его окончательно. Он проснулся совершенно разбитым. На стуле возле кровати обнаружил новый наряд: высокие кожаные сапоги, черные бархатные штаны, больше похожие на плотные колготки, и расшитый небольшими малахитами камзол с белой нижней сорочкой.

Он влез во все это и стал ждать, не выходя из комнаты, — пусть уж лучше сами позовут, решил Паша.

Когда Бирюза и Авантюрин, разряженные в пух и прах, вошли, Паша понял, как сильно они его раздражают.

— Мы все обдумали, — заявила Бирюза, подсаживаясь на край пашиной кровати. — Только что окончилось заседание брачного совета.

Слова «брачный совет» показались Паше унижающими, но он смолчал.

Бирюза продолжила:

— Мы решили, что не стоит ограничивать ваш выбор. Жена государя должна быть подругой и соратницей, так что неважно, какого она будет рода. Главное, чтобы она нравилась вам. Мы решили устроить балы, на которые пригласили всех незамужних и не связанных брачными обязательствами девушек. Обдумайте это, может быть, у вас уже появились собственные предпочтения. Через час ждем вас в парке возле входа в малахитовый зал. Нам необходимо все обсудить. В десять вечера состоится первый бал, на котором вы сможете ближе познакомиться с девушками.

Паша вновь остался один. Хоть бы Вадим пришел, и где его только носит?

Он спустился в парк и принялся, слегка прихрамывая, прогуливаться по одной из уединенных аллей, пытаясь представить себя в роли принца для Золушки. Ради него устраивали бал, и всем незамужним девушкам королевства велели присутствовать. Будто так уж каждая и мечтает выйти за него замуж. Бред. Бред!

В глубине души Паша наслаждался осознанием того, что он может выбрать любую, самую красивую девушку. Но комплексы были сильнее. Он не отдавал себе отчета в том, как сильно изменился за последнее время. Жирок с живота исчез после долгих конных поездок и тренировок с оружием. Руки окрепли и стали мускулистыми. Четко обозначились скулы. А главное, изменились глаза. В них появилось то уверенное выражение, которое отличает мужчину от мальчика — сказался бой, сказалось ранение, но главное, сыграло роль осознание собственных сил и тяжесть принятого этой ночью непростого решения. Он не замечал за собой всего этого, а потому все еще боялся насмешливых или равнодушных взглядов.

Кроме того — и тут Паше окончательно стало плохо — сегодня бал, а танцевать он не умеет. Но от этой мысли он отмахнулся, как от мухи. Сначала стоило подумать о другом. Кто должен стать его женой?

Паше очень хотелось, чтобы это была Агат. Он даже представил их свидание, но знал, что никогда не назовет ее имени вслух. Она была слишком хороша для него.

Тогда кто? Может быть, просто выбрать симпатичную девушку, с которой не надо будет так много думать и сомневаться? Какую-нибудь не слишком умную и достаточно добрую для того, чтобы не смеялась над ним? С которой можно будет просто дружить.

И вдруг оказалось, что он знает одну такую девушку. Лазурит. Конечно, Лазурит. Он даже остановился и улыбнулся. Вот и решение проблемы. Он достаточно хорошо знает ее для того, чтобы между ними не возникло недоразумений, с ней все всегда можно обсудить. Она сильный камень, она хорошо к нему относится и можно сказать, что они успели подружиться…

Все, проблема решена. Он решил, что сейчас же найдет Бирюзу и все это ей объявит. В конце концов, не нужен будет этот дурацкий бал. В том, что Лазурит согласится, он даже не сомневался — она всегда молчаливо, безотказно и с ласковой улыбкой делала то, о чем ее просили.

Быстрым шагом Паша отправился на кухню, тем более что оттуда доносился аромат густого куриного бульона и свежевыпеченного хлеба.

Место Авантюрина пустовало. Бирюзы тоже не было. Только три их дочки носились между разделочными столами, да хлопотала по хозяйству толстушка Яшма.

— Яшма, вы меня не покормите? — застенчиво спросил Паша.

— Конечно, конечно, принц, — она улыбнулась, и на щеках ее появились привлекательные ямочки.

Находящийся в состоянии легкой эйфории Паша подумал, что вот и она тоже хорошая кандидатура. Всегда хорошо к нему относится, только толстовата. Нет, определенно толстовата.

Он принял из рук Яшмы тарелку супа, а когда она принесла теплый, почти горячий хлеб, едва сдержался, чтобы не погладить ее по руке. Но это было бы уже чересчур.