— Луиза, ты прелесть!

Луиза улыбнулась.

— Наконец-то ты заметила.

Как только Понтер с Адекором вернулись из больницы, Мэри заявила, что им троим нужно обязательно пойти пообедать — понадеявшись, что миссис Уоллес не станет говорить Джоку, что она пошла сегодня на обед уже во второй раз. Когда они оказались на улице, Мэри обвела их вокруг здания и вывела на пустынный пляж. Над серыми волнами озера Онтарио гулял холодный ветер.

— Ты чем-то не на шутку огорчена, — сказал Понтер. — Что с тобой?

— Джок создал биологическое оружие, — сказала Мэри. — Это вирус, который определяет, принадлежит ли заражённая им клетка неандертальцу. Если да, то он выпускает в неё геморрагическую лихорадку.

Она услышала, как компаньоны Понтер и Адекора пискнули; и неудивительно — вряд когда-либо раньше речь заходила о тропических болезнях.

— Геморрагическая лихорадка смертельна, — сказала Мэри. — В моём мире классический пример — лихорадка эбола; от неё кровь начинает сочиться из глаз и других отверстий на теле. Такие лихорадки очень заразны, и мы не умеем их лечить.

— Зачем кому-либо делать такое? — спросил Понтер; в его голосе звучало отвращение.

— Чтобы очистить ваш мир от его населения, чтобы мои соотечественники могли его заселить.

Понтер, по-видимому, не нашёл в родном языке слов, чтобы выразить то, что он чувствовал.

— Чёрт, — произнёс он по-английски без перевода.

— Я согласна, — сказала Мэри. — Но я не знаю, как остановить Джока. Я хочу сказать, он может действовать в одиночку, а может — и по поручению своего правительства. Возможно, и моего тоже.

— Ты кому-то ещё говорила? — спросил Понтер.

— Луизе. И я попросила её рассказать Рубену Монтего.

— Ты уверена, что им можно довериться? — спросил Адекор.

Но прежде чем Мэри успела ответить, вмешался Понтер.

— Этим глексенам я могу доверить собственную жизнь, — сказал он.

Мэри кивнула.

— Мы можем на них рассчитывать. Но больше ни в ком уверенности нет.

— Ну, — сказал Понтер, — ни в ком в этом мире. Но в моём мире каждый пострадает, если Джок выпустит вирус. Мы должны вернуться туда и…

— И что? — спросила Мэри.

Понтер пожал плечами.

— И закрыть портал. Разорвать связь. Защитить наш дом.

— Больше дюжины барастов находится по эту сторону портала, — напомнила Мэри.

— Значит, мы должны сперва переправить их домой, — сказал Понтер.

— Они здесь как раз для того, чтобы не дать Верховному Серому совету закрыть портал, — сказал Адекор. — Убедить их вернуться будет нелегко. Кроме того, Лонвес пока нетранспортабелен.

Понтер нахмурился.

— Всё равно, слишком опасно позволить Джоку найти способ доставить вирус в наш мир.

— Может быть, мы всё не так поняли? — сказал Адекор. — Может быть, Джоку не нравится наше присутствие здесь, на этой Земле? Может быть, он собирается выпустить вирус здесь?

— В этом случае, — сказал Понтер, первоочередной задачей опять-таки является переправка всех барастов на ту сторону. Но ты ведь слышал, как он сказал: «Я получаю доклады о приезде и отъезде всех неандертальцев». Ему было бы проще отследить горстку барастов, которые уже находятся здесь, и убить их более простым способом.

Адекор глубоко вздохнул.

— Да, думаю, ты прав. — Он посмотрел на Мэри, потом снова на Понтера. — Когда ты в первый раз вернулся отсюда, я спросил тебя, хорошие ли глексены люди, и стоит ли нам с ними общаться.

Понтер кивнул.

— Я помню. Это моя вина. Это…

— Нет, — решительно сказала Мэри. Если она что и вынесла из брошюр, которые ей дала Кейша, так это то, что никогда не следует винить жертву. — Нет, Понтер, ты ни в чём не виноват.

— Как скажешь, Мэре. Так что же мы будет делать?

— Сегодня вечером, когда он уйдёт, я проберусь к его компьютеру, — сказала Мэри, — и изменю схему вируса так, что он станет безвредным. И будем молиться, чтобы у него ещё не было этого вируса в готовом виде.

— Мэре… — начал Понтер.

— Я знаю, знаю. Ты не молишься. Но, возможно, стоит начать.

Когда они вернулись в особняк, их их уже ждал Джок. Мэри думала, что сейчас у неё разорвётся сердце.

— Адекор, Понтер, — сказал Джок. — Боюсь, вам придётся нас покинуть.

— Почему? — спросил Адекор.

— Звонили из больницы. Состояние Лонвеса ухудшается, и они не знают, что делать. Его надо отвести обратно в ваш мир и лечить его там. Я договорился с ВВС, его отвезут в Садбери на военном самолёте, но он хочет, чтобы вы двое его сопровождали. Он говорит… я прошу прощения, но он говорит, что долго не протянет и хочет успеть обсудить с вами свои идеи по поводу квантовых вычислений.

Понтер взглянул на Мэри. Мэри приподняла брови — выбора у них не было.

— Я отвезу вас в аэропорт, — сказала она.

— Да, кстати, — сказал Джок. — Прежде чем вы уедете, один вопрос.

— Да? — ответил Понтер.

— Когда будет — как вы это называете? Двое становятся Одним? Когда это будет в следующий раз?

— Через три дня, — ответил Адекор. — А что?

— Да так, — ответил Джок. — Праздный интерес.

Кодонатор остался в сейфе Джока, чтоб ему пусто было. Мэри очень хотела взять его с собой, когда они с Луизой поедут в Канаду, но это, похоже, было невозможно. Однако пусть сейф Джока и оказался неприступен, компьютер таковым не был. Луиза без труда подобрала его пароль — им оказалось слово «минимакс», которое, как Мэри смутно припоминала, имело какое-то отношение к теории игр. После того, как вечером все разошлись, Мэри проскользнула в кабинет Джока, а Луиза вернулась к себе в лабораторию.

Мэри ввела «минимакс» в окошко ввода пароля и получила доступ к скрытым файлам на сервере «Синерджи». Она щёлкнула на иконке Surfaris, и открылось окно программы USAMRIID Geneplex со схемой вируса. Мэри принялась за её модификацию.

Это было непростое дело. Несмотря на свою научную подготовку, несмотря на всё, что рассказала Вессан, какая-то часть Мэри по-прежнему продолжала считать, что в процессе жизнедеятельности есть что-то мистическое; что на каком-то глубинном уровне жизнь — это нечто большее, чем просто химия. Но это, конечно, было не так, и генетик внутри неё прекрасно это знал. Выстройте правильную последовательность нуклеотидов, и вы получите серию белков, которые сделают в точности то, что вы хотите. И всё же Мэри с трудом верила в то, что делала. Это было как тогда, когда она только-только вышла за Кольма. Он писал в свободное время стихи, и продал — в поэтическом смысле: отдал за авторский экземпляр — десятки поэм в такие журналы как The Malahat Review, White Wall Review и HazMat. Мэри всегда поражало, как он может вот так вот сесть за клавиатуру, пощёлкать клавишами в «ВордСтар» — интересно, перейдёт ли он когда-нибудь на другой редактор? — и произвести на свет что-то прекрасное, уникальное и полное смысла абсолютно из ничего.

И теперь Мэри делала то же самое: набирала последовательность, которая в конечном итоге воплотится в форму жизни — или хотя бы вирус — который прежде никогда не существовал. Конечно, на самом деле она модифицировала уже существующий шаблон Surfaris, созданный другим генетиком, но, тем не менее, вирус, который получится в результате, будет совершенно новым.

И при этом вирус, который она создаёт, по сути не будет делать ничего. Развитие оригинальной схемы прерывалось только в случае, когда клетка-носитель оказывалась глексенской; версия же Мэри будет прерываться независимо от результата проверки; вирус не будет делать нечего, в чью бы клетку он не попал. Мэри изменяла лишь логику ветвления. Код, производящий геморрагическую лихорадку, она оставила на месте — не из желания посмотреть, как он будет работать, а чтобы схема, хотя бы на первый взгляд, была похожа на то, что намеревался получить Джок.