Так что теперь оставалась лишь одна проблема: как доставить вирус на ту сторону. Поначалу Джок думал, что самым простым решением было бы инфицировать вирусом себя самого: в конце концов, он никак не воздействовал на гоминидов с двадцатью тремя парами хромосом. Однако технология калибруемых лазеров, используемая для деконтаминации тех, кто путешествует между мирами, легко удалит вирусы из его тела. Даже дипломатическая почта проходит через деконтаминатор, так что просто спрятать вирусы в одном из них тоже не получится.

Нет, ему нужно поместить аэрозольную бомбу в какой-то контейнер, непрозрачный для лазерных импульсов, используемых в неандертальской деконтаминационной камере. Сам Джон понятия не имел, что бы это могло быть, но его оптическая команда, изначально созданная для изучения принципов записи голографических изображений в неандертальских имплантах и состоящая из лучших специалистов, каких могли предложить «Бауш энд Ломб», «Кодак» и «Ксерокс», наверняка с этой задачей справится, особенно принимая во внимание, что технологией калибруемых лазеров неандертальцы поделились с Homo sapiens в первую очередь.

Джок поднял трубку и набрал внутренний номер.

— Привет, Кевин, — сказала он. — Это Джок. Вы с Фрэнком и Лили не подойдёте ко мне в кабинет? У меня для вас есть небольшая работа…

Мэри нашла простое краткосрочное решение для проблемы работы в одном здании с Корнелиусом Раскином. Она может приходить на работу попозже и работать допоздна; тогда Корнелиус уйдёт домой вскоре после её прихода или, если повезёт, даже до её прихода.

Понтер и Адекор приехали из Бристоль-Харбор вместе с Мэри; без неё они не могли передвигаться, поскольку не водили машину. Однако бо́льшую часть времени они работали в квантово-вычислительном проекте с Лонвесом Тробом, а частенько также с Луизой Бенуа, хотя она предпочитала более традиционные часы работы и сегодня уже ушла домой.

Мэри писала отчёт для Джока, подробно описывая всё, что ей удалось узнать о неандертальской генетике от Лурт, Вессан и других. Работа эта одновременно поднимала ей настроение и вгоняла в депрессию: поднимала настроение, потому что она узнала очень многое, и вгоняла в депрессию, потому что неандертальцы в этой области опережали глексенов на десятки лет, и многое из того, что она делала в прошлом, сразу же оказалось безнадёжно устаревшим.

Тяжёлые шаги — кто-то бежит по коридору.

— Мэре! Мэре!

В дверях её кабинета возник Адекор; его широкое круглое лицо искажено ужасом.

— Что стряслось? — спросила Мэре.

— Лонвес Троб. Он потерял сознание! Нам нужна медицинская помощь, а мы…

А неандертальцы, за исключением Бандры, знавшей шутку про 9-1-1, понятия не имели, как вызвать скорую помощь, и их компаньоны также не знали, что делать в таких случаях по эту сторону портала. Мэри вскочила и кинулась по коридору в лабораторию квантовых вычислений.

Лонвес лежал на спине, веки его глаз трепетали. Когда он их открыл, то стали видны лишь гладкие металлические сферы; по-видимому, они повернулись так, что металлические зрачки оказались с другой стороны.

Понтер стоял над Лонвесом на коленях. Он без видимых усилий раз за разом нажимал ему ладонью на грудную клетку — неандертальский вариант сердечно-лёгочной реанимации. Золотой компаньон Лонвеса в это время что-то громко говорил по-неандертальски — по-видимому, сообщал жизненные показатели своего носителя.

Мэри схватила с одного из столов телефон, набрала девятку для выхода на внешнюю линию, затем 9-1-1.

— Пожарные, полиция, или скорая? — спросил оператор.

— Скорая.

— Что случилось?

— У мужчины сердечный приступ, — сказала Мэри. — Поторопитесь!

Женщина-оператор, должно быть, уже видела на экране адрес, определённый по номеру телефона.

— Отправляю машину прямо сейчас. Вы умеете делать непрямой массаж сердца?

— Да, — ответила Мэри. — Но его уже делают, и… Да, я же не сказала сразу. Мужчина с сердечным приступом — неандерталец.

— Мэм, ложный вызов скорой — серьёзное преступление…

— Я не шучу! — рявкнула Мэри. — Я звоню из «Синержди Груп», это правительственная организация, и у нас работают неандертальцы.

Понтер продолжал надавливать Лонвесу на грудь. Адекор тем временем открыл медицинский пояс Лонвеса, и теперь вспрыскивал что-то Лонвесу в шею с помощью газового инъектора.

— Скажите ваше имя, пожалуйста, — сказала оператор.

— Скорая уже выехала? Вы её уже выслали?

— Да, мэм. Она уже едет. Скажите мне ваше имя.

— Мэри Н. Воган. — Она продиктовала по буквам. — Я генетик.

— Сколько лет пациенту, мисс Воган?

— Сто восемь — и нет, я не шучу. Это Лонвес Троб, один из неандертальцев, что месяц назад были в ООН.

В дверях появился Стэн Расмуссен, эксперт по геополитике, работавший дальше по коридору. Мэри прикрыла трубку рукой и быстро сказала ему:

— У Лонвеса Троба сердечный приступ. Найдите Джока!

Расмуссен кивнул и исчез.

— Я переключаю вас на парамедиков, — сказала оператор.

Мгновение спустя заговорил другой женский голос.

— Мы в пяти минутах от вас. Вы можете описать состояние пациента?

— Нет, — ответила Мэри, — но я могу спросить его компаньон. — Она подхватила телефонный аппарат и перенесла его через комнату, поставив рядом с Лонвесом. Потом проговорила, обращаясь к его импланту:

— Переключитесь на английский и отвечайте на все вопросы, которые вам зададут. Помощь уже идёт…

Джок, Понтер и Адекор отправились в Мемориальный госпиталь Стронга вместе с так и не пришедшим в сознание Лонвесом Тробом. Мэри ничем не могла быть полезна, так что по настоянию Джока она осталась в «Синерджи».

У Мэри ушёл почти час на то, чтобы успокоиться и вернуться к работе, но когда ей это, наконец, удалось, вся её работа пошла прахом.

Один из друзей Мэри в Йоркском университете был яростным проповедником Линукса — пытался убедить всех и каждого на факультете генетики в том, что им нужно отказаться от Windows и перейти на операционную систему с открытым кодом. Мэри предпочитала держаться подальше от компьютерных войн — ей удавалось держать нейтралитет и раньше, в пору войн «Макинтошей» против PC, но каждый раз, как Windows на её компьютере показывала синий экран смерти, она задумывалась о том, не перейти ли ей в стан линуксоидов.

И сейчас это случилось снова, во второй раз за день. Мэри совершила трёхпальцевый ритуал, но когда, по прошествии близкого к бесконечности времени система, наконец, перезагрузилась, она наотрез отказалась восстанавливать сетевое подключение.

Мэри вздохнула. Было семь вчера, но просто отправиться домой она не могла: ей нужно дождаться, пока Понтер с Адекором вернутся из больницы, чтобы отвезти их обратно в Бристоль-Харбор.

Конечно, в штаб-квартире «Синержди Груп» есть множество других компьютеров, но…

У Джока в кабинете было модное аэроновское кресло, про которые она читала в каталоге «Sharper Image». Реклама обещала суперкомфортабельный эргономический рай. Конечно, он, вероятно, подогнал его высоту и наклон под свой долговязое тело, но, всё же, работая в директорском кабинете, она могла бы опробовать директорское кресло.

Мэри поднялась и направилась на первый этаж по лестнице, укрытой бордовым ковром. Дверь в кабинет Джока была широко распахнута, и Мэри вошла. У Джока было огромное окно-эркер, выходящее на юг, на пристань для яхт.

Она подошла к директорскому суперкреслу — воронёный метал и пластик, спинка из чёрной мелкой сетки, якобы позволяющей спине сидящего дышать. Чувствуя себя проказничающей школьницей, она опустилась в кресло и откинулась назад.