Московские переговоры Гопкинса проходили 30 и 31 июля. Он был дважды принят И.В. Сталиным, имел беседы в народном комиссариате иностранных дел, народном комиссариате обороны, встречался со многими советскими руководителями.
В ходе переговоров Гопкинс получил широкую информацию о положении на советско-германском фронте, о перспективах боевых действий Советской Армии в зимнюю кампанию, о твердом намерении СССР сражаться до победного конца. Советское правительство выразило готовность к самому широкому военному сотрудничеству с США. По утверждению Гопкинса, ему было сказано, что Москва приветствовала бы участие американских войск в военных операциях против немцев на любом участке советско-германского фронта[57].
По поручению президента Гопкинс подтвердил, что США считают, что тот, кто сражается против Гитлера, является союзником Соединенных Штатов, и последние будут оказывать всяческую помощь этой стране. Были обсуждены также вопросы снабжения, включая типы и количество материалов, которые США могли бы поставить Советскому Союзу. Советское правительство передало Гопкинсу список тех военных поставок, в которых СССР был крайне заинтересован. Гопкинс, однако, утверждал, что даже имевшееся в наличии у США снаряжение, по всей вероятности, не сможет поступить на советско-германский фронт в оставшееся «до наступления плохой погоды время»[58].
Ссылка на всякие трудности была лишь отговоркой. Это подтверждает и сам Гопкинс в пояснениях американской позиции относительно сроков созыва конференции представителей СССР, США и Англии по вопросам взаимных военных поставок. «Я помнил о важности того, – писал он в своем отчете Рузвельту, – чтобы в Москве не было никакого совещания, пока мы не узнаем об исходе нынешней битвы. Я считал чрезвычайно неразумным проводить совещание, пока исход ее не известен. На этом и основывалось мое предложение о том, чтобы совещание состоялось возможно позже. Тогда мы знали бы, будет ли существовать какой-нибудь фронт, а также где приблизительно будет проходить линия фронта в предстоящие зимние месяцы»[59]
Советское правительство придавало большое значение переговорам с Гопкинсом. Одна из бесед Гарри Гопкинса в Кремле длилась, например, почти четыре часа. Гопкинс уехал из Москвы удовлетворенным результатами своей миссии – он получил информацию о военном положении СССР из самых авторитетных источников. Миссия Гопкинса имела положительное значение в развитии советско-американского сотрудничества.
Вместе с тем непосредственного влияния на характер, объем и сроки американских поставок Советскому Союзу она не оказала. Еще долгое время объем экономической помощи, оказываемой Советскому Союзу со стороны США, не соответствовал тому огромному вкладу, который советский народ вносил в войну против гитлеровской Германии. В течение июля 1941 года экспорт в СССР из США составлял несколько более 6,5 млн. долл., к октябрю того же года он вырос всего лишь до 29 млн. долл.[60] 26 сентября министра финансов Г. Моргентау посетил А.А. Громыко, который обратил внимание министра на вопросы финансирования программы поставок[61].
Задержка в поставках военных материалов объяснялась главным образом все тем же неверием некоторых американских руководителей в силы СССР и нежеланием определенных монополистических кругов США содействовать усилению военной мощи Советского Союза, их стремлением затянуть войну и обескровить СССР и Германию.
Встреча Рузвельта и Черчилля в Арджентии
Первая встреча президента США и премьер-министра Англии в годы второй мировой войны состоялась в бухте Арджентиа у берегов Ньюфаундленда с 9 по 12 августа 1941 г. Рузвельт и Черчилль прибыли на конференцию в сопровождении военных советников и представителей министерств иностранных дел.
Вопрос, который более всего интересовал англичан на данной конференции, – это участие США в войне. На первой же встрече английских и американских руководителей Черчилль подробно обрисовал ход войны, рассказал о положении Англии, о ее трудностях, откровенно признался в том, как близка была Англия к своему поражению. Черчилль высказался в пользу скорейшего вступления Соединенных Штатов в войну.
Англичане предложили положить в основу ведения войны с европейскими державами, оси морскую блокаду, воздушные бомбардировки, отдельные десантные операции, которые должны были, по замыслам англичан, постепенно обескровить противника. Английский план операции «Раундап» предусматривал высадку больших соединений союзных войск на Европейский континент практически лишь после поражения Германии[62].
Накануне конференции в Арджентии Черчилль заявил: «Мы усилили за последний месяц наши систематические, искусные, методические бомбардировки в больших масштабах германских городов, морских портов, промышленных центров и других военных объектов. Мы верим в то, что нам удастся развивать этот процесс во все возрастающих масштабах месяц за месяцем, год за годом, до тех пор, пока нацистский режим либо будет уничтожен нами, либо, что лучше, растерзан на куски самим немецким народом»[63].
Таким образом, стратегическая концепция англичан, изложенная на встрече Рузвельта и Черчилля в Арджентии, нацеливала на исключительно затяжной, изнурительный характер войны. США отнеслись весьма сдержанно к стратегическим соображениям своих английских коллег. Во-первых, Рузвельт высказался против немедленного вступления США в войну; кроме того, американские военачальники выразили большое сомнение относительно того, что война может быть выиграна одними воздушными бомбардировками и морской блокадой; не верили американские руководители также и в возможность свержения гитлеровского режима силами немецкого народа. Считаясь с возможностью вовлечения США в войну, американцы предупредили англичан о том, что в этом случае им пришлось бы существенно сократить военные поставки другим государствам, в том числе и Англии.
На конференции в Арджентии не было достигнуто конкретного соглашения по вопросам военной стратегии. Определение союзной стратегии было, разумеется, неразрывно связано с оценкой правительствами Англии и США возможностей советских вооруженных сил, хода сражений на советско-германском фронте, иными словами, роли Советского Союза во второй мировой войне. Этот вопрос не стоял в повестке дня конференции, однако различные высказывания и некоторые косвенные признания участников конференции, равно как и отдельные документы, позволяют сделать вывод, что участники конференции исходили из того, что Советский Союз не сможет оказать длительное сопротивление гитлеровской Германии. Взять, например, хотя бы планы ведения войны и ее перспективы, столь детально изложенные англичанами. Эти планы совершенно не учитывали Советский Союз как фактор сопротивления германским вооруженным силам. То обстоятельство, что англйчане рассчитывали вести войну в течение длительного времени и считали, что война может быть выиграна либо путем бомбардировок и морской блокады, либо в результате свержения фашистского режима самим немецким народом, показывает, что авторы британской стратегической концепции рассматривали советско-германскую войну не более как непродолжительный эпизод. Американские военачальники также проявляли крайнюю сдержанность в оценке перспектив развития событий на советско-германском фронте.
Большое внимание было уделено на конференции в Арджентии дальневосточным проблемам. Вторжение японских вооруженных сил в Южный Индокитай и подписание правительствами Японии и Виши «протокола о совместной обороне Индокитая» летом 1941 года усиливали угрозу военного конфликта между Японией, с одной стороны, и США и Англией – с другой. Это положение открывало новую стадию в переговорах между правительствами США и Японии, которые велись с начала 1941 года.
