Обостренные отношения у хортистской Венгрии были не только с Румынией, но и с другими участниками фашистского блока – марионеточными государствами Словакией и Хорватией. Так же как и Антонеску, диктаторы Хорватии и Словакии своим прислужничеством перед Гитлером стремились заручиться поддержкой последнего на случай нового пересмотра границ в Центральной и Юго-Восточной Европе и добиться ревизии территориальных изменений в этом районе Европейского континента, произведенных в 1938-1941 годах с большой выгодой для хортистской Венгрии.
В результате создалась благоприятная почва для румыно-словацко-хорватского сближения, образования в годы второй мировой войны нового варианта «малой Антанты» против Венгрии. С этой целью в январе 1942 года начались секретные румыно-словацко-хорватские переговоры. Правительства Румынии, Словакии и Хорватии исходили при этом также и из того, что гитлеровские правители проявляли определенное недовольство размерами участия Венгрии в войне против Советского Союза. Весной 1942 года в Словакии усилилась кампания против венгерского национального меньшинства, в этот же период была частично закрыта венгерско-румынская граница. Румынские дипломаты в Швейцарии информировали германскую разведку о секретных переговорах венгров с англичанами; со своей стороны венгерские представители обращали внимание немцев на подозрительную деятельность отдельных румынских дипломатов, в частности Гафенку. Одним словом, отношения между участниками фашистского блока накалялись с каждым днем[233].
Однако румыно-словацко-хорватские переговоры не привели к оформлению планировавшегося союза. Провал германских планов в весенне-летней кампании 1942 года потребовал от всех участников фашистского блока сосредоточения своих сил на восточном фронте. Это хорошо понимали прежде всего в Берлине. Во время упомянутой встречи с Каллаи в апреле 1942 года Гитлер заявил, что не возражает против того, чтобы румыно-венгерский спор был бы решен военным путем, но он подчеркнул при этом, что не позволит, чтобы этот конфликт помешал бы планам войны против России. Исходя из этого, Гитлер рекомендовал найти временное решение, которое оттянуло бы начало румыно-венгерского конфликта до окончания войны с Россией[234]. В связи с поражением немецко-фашистских войск под Сталинградом гитлеровцы стали проявлять все возрастающее недовольство по поводу внутренних распрей в фашистском блоке, которые отвлекали часть вооруженных сил блока от советско-германского фронта.
Важное значение придавало гитлеровское руководство расширению германо-финского сотрудничества. В 1942 году оно продолжало укрепляться, особенно в военной области. Находившийся в ставке Маннергейма в Миккели представитель германского командования генерал Эрфурт пользовался полным доверием финского верховного главнокомандующего. Гитлеровские генералы, командовавшие германскими войсками на севере советско-германского фронта, без каких-либо затруднений решали возникавшие вопросы со своими финскими коллегами. Важными шагами в германо-финском сближении являлись визит Гитлера в Финляндию 4 июня 1942 г. и ответный визит Маннергейма в ставку Гитлера 27 июля того же года, в ходе которых были согласованы планы новых совместных военных операций.
Экономические связи между двумя странами, учитывая ограниченные возможности экономики Финляндии, не имели для Германии такого значения, как с другими участниками фашистского блока. Тем не менее финские поставки никеля, молибдена, меди и других видов важного стратегического сырья представляли большой интерес для Германии. В свою очередь, в связи с тяжелым продовольственным положением в Финляндии, ей были направлены некоторые сельскохозяйственные продукты из Германии, что всячески рекламировалось гитлеровцами как проявление их «бескорыстия» и «союзнического долга».
Значительно ухудшившееся международное положение Германии после образования широкой антигитлеровской коалиции привело к тому, что гитлеровская дипломатия стала протягивать свои щупальца в различные нейтральные страны.
Так, учитывая формальный нейтралитет Болгарии, гитлеровцы стремились использовать в своих интересах ее внешнеполитические связи, в том числе и с Советским Союзом. Они бесцеремонно вмешивались в эти связи, а правительство Филова, как правило, безропотно принимало к исполнению все указания Берлина. Так, в мае 1942 года директор политического отдела германского министерства иностранных дел Верман писал германскому посланнику в Софии Бекерле: «Учитывая сохранение дипломатических отношений между Болгарией и Советской Россией, мы не возражаем против временного сохранения миссии (СССР. – В.И.) в Софии, но мы приветствовали бы закрытие консульства (советского. – В.И.) в Варне»[235]. Через несколько дней после получения директивы Берлина Бекерле посетил Филова и высказал ему точку зрения германского правительства, с которой Филов полностью согласился. Вскоре советское консульство в Варне было закрыто.
6 октября 1942 г. в специальной советской ноте отмечалось, что правительство Филова «по каким-то мотивам покровительствует клерете на народы Советского Союза, что в корне расходится с традициями взаимоотношений между русским и болгарским народами и является лишь повторением подобных же инсценировок против народов СССР в фашистской Германии». «Советское правительство, – говорилось в ноте, – заявляет против этого Болгарскому Правительству решительный протест и квалифицирует образ действия Болгарского Правительства, как проявление его враждебного отношения к народам Советского Союза»[236].
В 1942 году поддерживались контакты гитлеровской Германии с Болгарией на различных уровнях. В марте в ставке Гитлера побывал царь Борис, который подтвердил свою полную готовность к сотрудничеству и поддержке Германии в осуществлении ее агрессивной политики.
Отношения же Болгарии с другими участниками фашистского блока, несмотря на неоднократные взаимные заверения в дружбе и заявления об общности целей, носили довольно напряженный характер. Особенно напряженными были болгаро-румынские отношения. Многие трения между двумя соседними странами возникали в связи с обоюдным стремлением правящих клик Софии и Бухареста оговорить, очернить своего соседа и тем самым добиться большей благосклонности Берлина. В марте 1942 года германский посланник в Румынии Каллингер сообщал в Берлин, что румынское министерство иностранных дел распространило меморандум о предстоящей высадке советских войск в районе между Варной и Бургасом, за которой якобы последует переворот в. Болгарии. В меморандуме подчеркивалась неустойчивость внутреннего положения в Болгарии, что, по мнению авторов меморандума, должно было скомпрометировать правителей Софии в глазах Гитлера. Информированный о документе министерства иностранных дел Румынии Бекерле решительно опроверг содержащиеся в нем утверждения. «Меморандум румынского правительства, – говорилось в телеграмме Бекерле Риббентропу от 6 марта 1942 г., – опирается, очевидно, на донесения здешнего румынского посланника Каранфила, который настроен в отношении Болгарии недружественно и которого не любит болгарское правительство»[237].
Острый конфликт разыгрался в болгаро-румынских отношениях в конце 1942 года, когда болгарское правительство по совету немецкой разведки арестовало по обвинению в шпионаже двух румынских дипломатов – генерального консула и вице-консула в Софии. Дело дошло до резких дипломатических представлений и грозило разрывом отношений[238].
Серьезные трения в рассматриваемый период имелись и в отношениях Болгарии с Италией. Главной причиной этих трений являлась демаркационная линия между итальянскими и болгарскими оккупационными войсками в Югославии. Эта линия была установлена немцами и итальянцами весной 1941 года и впоследствии была признана болгарским правительством. Однако итальянские войска систематически нарушали линию и стремились к захвату районов, богатых залежами хромовой руды (северо-западнее Скопле).
