Почему? К середине 1946 года Фитин стал очень опытным и эффективным руководителем разведки. Его заслуги во время и в конце войны были выдающимися. Он никогда не ввязывался в игры политической власти, которые могли вызвать раздражение Меркулова, Берия или Сталина. Он знал свое место и принимал его как хороший сталинский бюрократ. Тем не менее, в последние недели перед германской агрессией он без сомнения стал занозой в креслах Берия и Сталина. Соответственно, в марте 1946 года, когда СССР отбросил пролетарское наименование «народный комиссариат» и создал новые «министерства» по западному образцу, они, похоже, узрели свой шанс. Казалось логичным, что бывший начальник военной контрразведки Виктор Абакумов, который теперь стал министром госбезопасности, должен был иметь право набрать свою собственную команду, включая нового начальника внешней разведки. Фитин лишился места. Было заявлено, что его личная жизнь не соответствовала должности начальника разведки: он сошелся с молодой женщиной, известной спортсменкой (они поженились в 1963 году и оставались вместе до смерти Павла Михайловича в 1971 году). [545] Его друг рассказывал, что после его увольнения (в результате чего он также лишился служебной квартиры и дачи) Фитин болезненно переживал невозможность быть в центре дел, и жил в стесненных обстоятельствах. [546] Следующим назначением Фитина с сентября 1946 по 4 января 1947 года была должность заместителя уполномоченного МГБ СССР в Германии. Причина этого назначения неизвестна. [547] В январе 1947 года его направляют в Свердловск на должность заместителя начальника УКГБ по Свердловской области, где он служит до сентября 1951 года. Это было явным понижением. По сообщениям, Берия приказал выгнать его из госбезопасности без пенсии «так как у него не хватало выслуги лет», но Фитин получил направление в Казахскую ССР, где стал министром государственной безопасности республики. После смерти Сталина в марте 1953 года и возвращении Берия на пост руководителя спецслужб, Фитина возвращают в Свердловск, где он работает до июля того же года начальником УМВД, после чего его отправляют в запас «по неполному служебному соответствию». [548]
В 1954 году Фитин сделал то, что делали многие до и после него уволенные со службы в молодом возрасте: он получил должность в системе государственного контроля, где работал до 1959 года. Затем становится директором фотокомбината Союза советских обществ дружбы и культурных связей с зарубежными странами. Первую должность он получил, возможно, благодаря посредничеству друзей; вторая предполагает связи в разведке. Их трех главных героев Фитин представляет самый обычный тип для советского общества. Он хорошо делал свою работу, а может быть даже лучше, чем требовалось, и настаивал на посылке Сталину донесений, в которых постоянно предсказывалось немецкое вторжение. При неудаче он хранил молчание.
Филипп Голиков принадлежал к другой группе, той, которая сделает все, чтобы оставаться в милости у хозяина. В качестве начальника РУ Голиков скрывал или исправлял анализы степени немецкой угрозы, чтобы угодить ошибочным взглядам Сталина. В дополнение к обязанностям в РУ, Голиков выполнял ряд заданий для политического руководства. Он не только служил Сталину, но и сумел продержаться до Хрущева. В июле — сентябре 1941 года Сталин направил Голикова в Лондон и Вашингтон, чтобы оценить размеры англо-американской помощи и сотрудничества. [549] Эти поездки были относительно короткими, предназначавшимися не для того, чтобы глубоко влезать в британские и американские планы помочь Советскому Союзу — Америка еще не вступила в войну, но оценить, насколько серьезно эти капиталистические страны были настроены на помощь коммунистической стране. Поездка Голикова в Лондон 8 — 13 июля выявила, что англичане не были уверены в шансах СССР в сражении против Германии. Сталин надеялся на больший успех в обсуждениях с американцами, поэтому 26 июля Голиков полетел в Соединенные Штаты, где был принят президентом Рузвельтом. Без сомнения, он доложил Сталину об успешных результатах встречи.
После возвращения из поездки Голиков попросил Сталина о направлении его на фронт. Описание его действий на различных командных постах, которые появились в его официальной биографии в «Советской военной энциклопедии» не всегда соответствуют действительности. Его освобождали буквально от всех боевых назначений, которые ему давались, или находили другие, обращаясь к Сталину. Например, когда он был заместителем командующего Сталинградского фронта, Хрущев, который тогда был членом Военного совета фронта, обвинил его в трусости. В октябре 1942 года Голикову поручили командование Воронежским фронтом, но, по настоянию Жукова, в марте 1943 года он был отстранен от должности. С марта 1943 года Голиков — зам наркома обороны по кадрам, а в мае Сталиным назначил его начальником Главного управления кадров РККА, направив его «на охоту» за военнопленными и перемещенными лицами. [550]
В октябре 1944 года он назначен полномочным представителем Совнаркома по репатриационным делам, сохраняя свой пост начальника ГУК Красной Армии. Теперь многие тысячи советских граждан находятся в руках союзников, и их число ежедневно растет. Эти люди — бывшие военнопленные и те, кого угнали на работу в Германию — далеко не все из них стремятся быть репатриированы. Многие из них отказываются вернуться на родину. Эта непримиримость — проклятие для Сталина, и может быть, поэтому он направил Голикова осуществлять надзор за советскими репатриационными миссиями в Германии, Великобритании и по всей Западной Европе. Проект «ВЕНОНА» раскрыл тексты некоторых телеграмм, направленных Голиковым в эти миссии. В одной из них он предостерегает своих сотрудников «не соглашаться принимать американское, английское и французское „определение советских граждан“ как „беженцев“». Он убеждает их разрушить «план отправлять наших людей на жительство в другие страны» и требует, чтобы они усилили политическую работу среди советских граждан. В какой-то момент он признает, что «эта работа не из легких». [551]
На совещании высших военных руководителей в ноябре 1945 года Сталин утверждал, что Жуков пытался заявить, что он единственный «архитектор победы». В марте 1946 года Сталин отозвал его из Германии. Затем последовала серия движений, разработанных Сталиным, но оставленных для исполнения новому министру обороны Николаю Александровичу Булганину. В июне 1946 года было созвано расширенное заседание Высшего военного совета для обсуждения дела Жукова. На заседание были приглашены Маршалы Советского Союза и некоторые маршалы родов войск. Сталин предложил секретарю Совета зачитать подготовленные Берия материалы. Это были показания арестованного бывшего командующего ВВС Главного маршала авиации А.А. Новикова, в которых утверждалось, что «маршал Жуков возглавляет заговор с целью осуществления в стране военного переворота». (После смерти Сталина Новиков заявил, что, будучи арестованным в апреле 1946 года, оговорил Жукова под пытками). Голиков, тогда начальник Управления кадров, также находился на совещании. Он подготовил блокнот, записав там свое мнение о Жукове, переполненное личными деталями, и зачитал их присутствовавшим. Его поддержали члены Политбюро Маленков и Молотов. И если бы не единодушная защита Жукова маршалами, его дальнейшая жизнь могла бы быть незавидной. А так его назначили — может быть, лучше сказать, сослали — во второстепенный с военной точки зрения Одесский военный округ. Голиков «вырвал первый фунт мяса» из Жукова, которого винил за свои беды во время руководства в период войны, но указания он получил от Сталина. [552]
