Управляющий министерством считал необходимым поддерживать дружественные отношения с Китаем, но одновременно, недостаточно ориентируясь во внешней политике Пекина и Токио, утверждал, что Россия не может допустить усиления их влияния в Сеуле и должна быть готова «остановить это влияние на том рубеже, на котором оно становится нам вредным, даже движением в Корею»[647].
Для подготовки вторжения он планировал «занять островок Гончарова» и устроить на нем угольную станцию и провиантские склады. В случае войны с Китаем, адмирал советовал А.Н. Корфу отказаться от наступления на Мукден, ограничиваясь линией Цицикар — Гирин, отрицал эффективность действий флота в Печилийском заливе и возможность атаки Пекина, тем самым отказываясь от прежних, составленных С.С. Лесовским планов. Обдумывая же меры на случаи разрыва с Англией, помимо удара по ее торговым коммуникациям и колониям И.А. Шестаков полагал, что было бы «не дурно внезапно занять у корейцев некоторые пункты, куда англичане могут приходить для сбора десанта»[648].
Его беспокоили слухи о поисках немцами пункта для базы в Корейском архипелаге и раздражала позиция Министерства иностранных дел, о которой он писал: «Наши дипломаты всё, под страхом затруднений, откладывают и не обращщают внимания на рапорты начальников дальних станций — и мы всегда в невыгодном сюрпризе. Цель их, будто, лишать Россию всех стратегических выгод в случае войны и доставлять эти выгоды вероятным неприятелям нашим, а тем ставить нас в невозможность думать о решении вопросов войною — следовательно уступать и унижаться»[649].
Спустя же несколько дней адмирал заметил: «В наших интересах (ибо мы соприкасаемся к Азии на тысячи верст) вести преимущественно азиатскую политику. Нужно нам, чтобы Азия стала дипломатическим пугалом, и следует занять в ней направляющее положение»[650].
Эти мысли, отчасти вызванные визитом во Владивосток 20 июля/1 августа китайской эскадры, приводили Шестакова к идее реорганизации Азиатского департамента, с предоставлением ему первенствующего значения в Министерстве иностранных дел. Именно в те дни окончательно сформировалась и его дальневосточная программа, включавшая союз с Китаем, к которому, как он полагал, присоединилась бы Япония, усиление Тихоокеанской эскадры за счет средств, сэкономленных на упразднении военного порта в Николаевске-на-Амуре и ликвидации должности главного командира портов Восточного океана, на чем настаивал А.Н. Корф, дальнейшее укрепление Владивостока и оборудование его гавани, устройство угольного склада для пароходов Добровольного флота на острове Гончарова. Думал он также о том, чтобы «занять дальний от Японского моря пункт в Тихом океане», отвлекая англичан от Приамурского края, и едва ли не всерьез размышлял: «Может быть, Мяклуха выиграет дело у Бисмарка»[651].
Замысел управляющего министерством, предполагавший если и не решительный поворот внешней политики к делам Дальнего Востока, то гораздо более пристальное внимание к ним, представлял собой развитие идей, высказанных И.А. Шестаковым еще в 1881 году, и отчасти совпадавших со взглядами ряда деятелей Общества для содействия русскому торговому мореходству, таких как М.Н. Катков, А.А. Краевский, В.П. Мещерский, Л.П. Семечкин, М.И. Кази, М.Ф. Мец. М.Н. Катков, на протяжении многих лет то призывавший вкладывать средства в развитие Владивостока и всей дальневосточной окраины, поддерживать деятельные отношения с Кореей, то заявлявший, что «тихоокеанским вопросом можно нам погодить заниматься до решения вопроса афганского» и указывавший на Среднюю Азию как на опору в борьбе с Англией, в 1886 году вновь заговорил о необходимости «обеспечить себе свободный выход в океан, ибо только при свободном выходе в океан великая держава может приобрести столь необходимое ей морское значение», сетуя, что с занятием англичанами порта Гамильтон подходящий момент упущен[652].
Статьи на эту тему публиковались Н.А. Рыкачевым в «Кронштадтском Вестнике», читавшемся Александром III, в «Новом Времени» А.С. Суворина, изредка в «Руси» И.С. Аксакова. Надо полагать, что при всей сложности отношения к печатному слову того узкого круга чиновников и придворных, который мог оказывать влияние на деятельность правительства, и в частности при существовавшей в МИД и Министерстве финансов антипатии к Каткову и всему «русскому направлению», эти публикации все-таки создавали определенную атмосферу, способствовавшую постановке вопросов дальневосточной политики.
24 июля/5 августа, завершив осмотр края, И.А. Шестаков покинул Владивосток на фрегате «Владимир Мономах». Его путь лежал в Нагасаки, где, прощаясь с А.А. Корниловым, он поручил командующему эскадрой «избрать места (порты Китая и Японии, Манильские, на Борнео и пр.) для складов угля и фирмы (то есть поставщиков. — Авт.)», считая самыми надежными американцев[653].
Затем управляющий на пароходе «Москва» отправился в Иокогаму, оттуда в Токио, где 6 августа встретился с министрами, через три дня был принят императором, а 12 августа, вернувшись обратно, осмотрел «Наниву» — один из новейших крейсеров японского флота, весьма ему понравившийся. На следующий день адмирал простился с Японией.
25 августа, в океане, он приступил к работе над отчетом о поездке, прервав ее 4 сентября, когда «Москва» ошвартовалась у причала Сан-Францисского порта. Здесь И.А. Шестакова встретили генеральный консул, А.Е. Оларовский, и консул Г. Ньюбаум, принявший американское гражданство финляндский уроженец вице-президент «Аляска Коммершиэл К°» (она же «Гутчинсон, Кооль и К°»), арендовавшей котиковые промыслы. О них и зашел разговор. Все усиливавшееся браконьерство американских и английских арматоров, отправлявшихся в российские воды из Сан-Франциско, Ванкувера, Гонолулу и Иокогамы, лишало компанию заметной части прибылей. Поэтому по ее просьбе с 1884 года от морского ведомства на остров Тюлений стали ежегодно отряжать караул из одного офицера и 19 нижних чинов[654].
1
2
Японский крейсер «Нанива» (вверху 1) и американский крейсер «Атланта» (2), осматривавшиеся И.А. Шестаковым
Миноносец «Свеаборг», построенный в Гавре фирмой Норманна
Встал вопрос и о привлечении к охране промыслов на Командорских островах клиперов, крейсировавших с 1875 года у берегов Чукотки. Однако вплоть до начала 1890-х годов он так и не был решен, и клипера, основной задачей которых являлось предотвращение незаконной торговли иностранцев с местными жителями и убоя китов в территориальных водах России, определенных инструкций на этот счет не имели[655].
Из Сан-Франциско И.А. Шестаков отправился в Чикаго, а затем в Нью-Йорк, где был встречен поверенным в делах. Р.Р. Розеном. 16 сентября адмирал принял известных американских судостроителей В.Г. Уэбба и У. Крампа, предлагавших свои услуги, а на следующий день осмотрел крейсер «Атланта».
19 сентября он отплыл из Нью-Йорка в Гавр на пароходе «Гасконь» французской трансатлантической компании, увозя с собой составленный фирмой У. Крампа проект 17-узлового крейсера и проект «динамитного судна», вооруженного пневматическими орудиями конструкции Э. Залинского. На борту «Гаскони» управляющий вернулся к отчету о поездке, в котором старался «убедить перенести центр тяжести нашей политики в Азию, и там устроить против ненавистной Англии грозный союз» с Китаем и Японией[656].
