— Есть и третья сила, — птоговорил Стирг. — В Кхиноре явился новый вождь, женщина по имени Ош–Рагн. Морроны объединяются, Шенн, это плохо для нас и для эльдов. Как ты, должно быть, помнишь, мы побеждали чернолицых потому, что были вместе, а их орды разобщены. Теперь все наоборот…
Шенн продолжил учиться. По заданию Стирга юноша отправился в Эшнар, где несколько лун изучал секреты и методы местных кузнецов, ковавших знаменитую эшнарскую сталь.
Шенну нравился этот грубоватый, но простой и радушный народ: бородатые мужчины с крупными горбатыми носами, вспыльчивые и азартные, и коренастые, длинноволосые пухлогубые женщины, веселые и работящие…
Все знания, полученные у эшнарцев, Шенн старательно записывал. Плавка и обработка стали, необходимые добавки и условия, закалка и отжиг… Шенн был настолько погружен в работу, что не заметил, как пролетело отпущенное ему время. Настала пора возвращаться. Знаний, наглядно полученных в Эшнаре, Шенну хватило с избытком, а механизмы горного народа приводили его в восхищение.
Вот только фагиры не имели большого влияния в Эшнаре. Отделенный от Арнира горными перевалами, Эшнар сохранил большую самобытность, в нем были сильны древние обычаи. Большая часть населения поклонялась Игниру, ему приносились обильные жертвы, строились храмы, тогда как его братья–Сущие были несправедливо забыты… И пока фагиры не могли на это повлиять. Впрочем, в Эшнаре Великого Игнира не считали жестоким и упрямым. Эшнарцы видели в младшем из Сущих черты национального характера: гордость, вспыльчивость и принадлежность к огню. Они считали Игнира покровителем кузнецов, а не воинов, и не связывали бога красной луны с войной, как верили в Арнире. Суд в горной стране вершили оданы и их доверенные судьи, фагиров использовали лишь как советников. И Шенну приходилось нелегко без привычного покровительства.
Впрочем, существовало средство, благодаря которому многие двери открывались перед учеником Стирга. Асиры! Деньги, которые эшнарцы любили так же, как божественного покровителя Игнира, служили главным пропуском в тайны Эшнара. Щедрость почиталась в Эшнаре наравне с богатством, особенно это касалось приезжих — и содержимое кошелька Шенна таяло с каждым днем, как снег под ярким солнцем. Имя великого мастера имело вес, но даже к нему полагался довесок в виде пригоршни асиров… И Шенн в который раз вспоминал слова учителя:
— История, Шенн, имеет склонность повторяться, ибо мотивы, побуждающие людей, остаются теми же, что тысячи лун назад: власть и богатство, богатство и власть…
Слухи, приходившие в Эшнар с караванами купцов и случайными путниками, тревожили Шенна. Война, начатая оданом Гурдана, закончилась победой Орэна, но, как и опасался мастер Стирг, тому этого оказалось мало. Разросшаяся армия Гурдана двинулась на Ринересс!
Дальше слухи разнились. Одни говорили, что Орэн разбит, другие — что Завоеватель захватил и разрушил великий город… Одан Эшнара сохранял нейтралитет, но Шенн видел и чувствовал, что этот маленький гордый народ готов биться за независимость. С запада Эшнар закрывала великая стена, не раз становившаяся непреодолимой преградой для морронов, с юга же защиты не было, ведь горцы никогда не опасались нападения арнов, своих братьев по крови…
Спускаясь горными тропами вниз, Шенн видел, как эшнарцы спешно возводят башни и укрепления. Они готовились к войне, и Шенн воочию убедился прозорливости Стирга. Времена менялись! И народы, веками живущие рядом, уже не верили друг другу!
Эшнар остался позади. Горные отроги сменили густые леса и безлюдные пустоши без троп и дорог. Пристав к попутному каравану, Шенн двигался по эшнарскому тракту прямиком на Гурдан. На деле нужно было брать южнее и следовать к Таллию — Шенн знал об этом — но сходить с тракта было небезопасно. Торговцы в страхе говорили о полчищах мергинов и мародеров, наводнивших Арнир тотчас после начала войны. Караван охраняли наемники: десяток бойцов, набранных из окрестных хешей. Половина из них, по наблюдениям Шенна, толком не умела обращаться с оружием. Но даже такая охрана лучше, чем ничего.
Шенн много читал о древних войнах, но не мог предположить, что описываемые в летописях события оживут, и сухие строчки о битвах и победах зальет волна настоящей горячей крови. Разговор с беженцем, встретившимся по пути, потряс душу юноши:
— Наемники Орэна напали на нашу деревню, грабили и убивали, как настоящие мергины — только мергины грабят и убегают в леса, а эти едут по дороге под знаменами, не скрываясь и бахвалясь тем, скольких людей они убили… Не воинов, а простых селян! На моих глазах убили отца, убили многих… Для них нет законов, нет страха. Посланники одана говорят, чтобы мы не боялись, что Орэн велел вешать мародеров и убийц, но все это лишь слова! Все войско Орэна таково — под знамена Гурдана приходят даже лесные мергины — а он им платит асирами…
Не дойдя до Гурдана, Шенн расстался с торговцами и пошел на юг. Дорога, отходящая от мощеного камнем тракта, была неважной. Дожди залили землю, превратив в труднопроходимое болото. Иногда Шенну казалось, что он сбился с пути, но затем он находил колею от повозок или покосившийся, заросший мхом дорожный камень — и продолжал путь. Места были малолюдные. Дорога, как правило, проходила через поселки хешимов, где можно найти еду и ночлег. Шенн говорил с поселянами о жизни и вере, решал мелкие споры и конфликты.
В придорожной харчевне близ Таллия Шенн услышал разговор двух путников и не поверил ушам: один говорил, что мастер Стирг умер, и не просто умер, а убит, и голова его брошена на городской площади…
— Ты лжешь! — воскликнул Шенн так, что в харчевне настала тишина. Путники изумленно воззрились на вскочившего с места фагира. — Никто не посмеет сделать такое!
— Почтенный фагир, это известно всем, — смутившись, проговорил путник. — Весь Таллий об этом говорит. Странно, что ты этого не знаешь. Это правда.
— Нет! Этого не может быть, слышишь! — закричал Шенн и замер, наткнувшись на изумленные взгляды завсегдатаев. Судя по лицам, они знали о смерти мастера. Не знал только он…
— Что с вами? Вы не знали? Выпейте вина, учитель…
Оттолкнув чашу с вином, Шенн выскочил из дома и побежал, не разбирая дороги. В глазах стояли слезы. Мир расплывался, превращаясь в уродливую бесформенную субстанцию. Как же так? Мастер умер… Стирг убит! Нет, не может этого быть!
Шенн знал, что вел себя неподобающе, что поступок молодого фагира еще долго будут обсуждать постояльцы, но что ему до того! Убит учитель, человек, близкий настолько, что стал вместо отца, был ему наставником и лучшим другом. Кто же это сделал и зачем? Шенн не представлял, что в Арнире найдется человек, способный поднять руку на мастера Стирга, которого многие считали святым. А может, убийца — не арн? Если это проклятые эльды устранили своего врага! И что теперь? Кто займет место мастера? Что будет с Арниром?
Шенн мало интересовался политикой и внутренними делами фагиров, но знал наверняка: фигуры, подобной Стиргу, среди фагиров не было.
Больше всего Шенн опасался, что миссия, к которой его готовил Ольф, из‑за начавшейся войны и смерти мастера Стирга окажется невыполнима. Молодой фагир не знал, как поведут себя настоятели фагирдаров, будут ли они так же дружелюбны к нему, ведь многие не скрывали недовольства молодым фаворитом, и после смерти великого наставника недовольство могло перерасти во враждебность.
Но Шенн был не из тех, кто отступает. Проглотив горький ком страшной вести, молодой фагир немедля отправился в резиденцию Стирга — фагирдар братства в Таллии.
Там страшная весть подтвердилась, и Шенн, в глубине души хранивший надежду увидеть наставника живым, еще раз дал волю слезам — но этот раз был последним.
Временный настоятель принял Шенна как хорошего друга. Он тоже скорбел по Стиргу. От него Шенн и узнал жуткие подробности: кроме мастера, неизвестный убийца жестоко зарезал нескольких фагиров, а голова Стирга была посажена на кол на городской площади, и это вызвало всеобщий страх… Настоятель позволил Шенну забрать свои записи, хранившиеся в фагирдаре, и даже предложил занять пост советника, но Шенн отказался. Юноша понял: медлить нельзя, надо отправляться в Кхинор, пока междуусобные войны и убийцы эльдов не посеяли в Арнире еще большую смуту. При жизни Стирг заручился поддержкой одана Ринересса, который обещал найти воинов для похода в обмен на секрет «Гнева Игнира».
