— Я местный староста, Гриннор, — ее встретил невысокий худощавый мужчина. Он ничем не выделялся из селян, разве резным посохом, на который опирался. — Кто ты и с чем пришла?

— Меня зовут Далмира. Я… я хочу жить здесь, потому что… мне некуда больше идти.

— Хм, — взгляд старосты скользнул по фигуре девушки и замер на кинжале. — Ты вооружена. Знаешь ли ты закон мергинов?

— Знаю. Мне сказал его человек в маске.

— Человек в маске? — переспросил староста. Собравшиеся вокруг зеваки загудели, обсуждая новость.

— Да, — заметив, какое впечатление произвело упоминание о человеке в маске, быстро заговорила Далмира. — Он провел меня через ущелье и привел сюда. Он сказал, что вы меня примете.

Она оглядела собравшихся вокруг мергинов. Эти люди не отличались от земледельцев Арнира: та же легкая и простая одежда, обветренные и загорелые от работы на солнце лица. Разве что глаза… Смотрели мергины иначе: свободно, и даже вызывающе дерзко.

— Отчего ж не принять, мы всех принимаем, кто закон людской чтит. Живи. Никто тебя не обидит, — повторил он слова судьи.

— Спасибо. А… — она не знала, что делать дальше. Денег не было, и заплатить за угол она не могла.

— Ты можешь остановиться у меня, — сказал Гриннор, — или у любого из селян… если они захотят принять тебя. В любом случае, угол тебе мы найдем. Что ты умеешь?

Вопрос застал врасплох. Биться на копьях и мечах, убивать хищных тварей — вот все, что она умела. Но здесь это вряд ли кому‑нибудь нужно. Похоже, эти люди не знают войн и горя. И не знают хартогов — что она еще может им рассказать?

Ноздри девушки уловили знакомый с детства запах. Она повернула голову. Мимо шел мужчина с ведром, полным свежей рыбы.

— Ловить рыбу, — улыбнувшись, сказала она.

— Эй, Кримст, иди‑ка сюда! — подозвал староста. Рыбак остановился, поставил ведро и замер, разглядывая Далмиру.

— Она будет жить с нами. Говорит, что умеет ловить рыбу, так, может, возьмешь в помощники?

— Не знаю, справится ли она, — медленно проговорил Кримст. — Работа не из легких.

— Я справлюсь, — сказала Далмира. — Я все умею. Мой отец был рыбаком.

— Значит, рыбу чистить точно умеешь, — ухмыльнулся Кримст. В глазах его что‑то мелькнуло. — Что ж, пойдем.

Рыбак привел ее к себе. Дом стоял у самой воды, одна дверь выходила в селение, другая — к небольшой пристани, где покачивались три небольших лодки без парусов. «Да и зачем им паруса, — улыбаясь, подумала девушка, — для этой речки. Ее переплыть‑то в два счета. На моем острове все лодки были с парусами…»

— Одежду бы тебе найти, — сказал Кримст. — Пойду к Гриннору, что‑нибудь придумаем. А ты рыбу почисти.

И рыбак положил на ведро с уловом длинный, видавший виды, сточенный нож.

Кримст ушел, но Далмира не спешила работать, а прошлась, осматривая свое новое жилище. В одной из комнат сушились сети, в другой стоял очаг, а напротив — постель. Жил рыбак скромно, но жизнью был доволен, судя по многочисленным деревянным рыбкам, висящим на стене. Словно танцуя, они весело гнули спинки и хвосты. Далмира улыбнулась. Злой человек не станет делать такие игрушки…

Она вернулась и вытащила первую рыбу. Проверила лезвие и фыркнула. Таким ножом даже не порежешься! Скоблить чешую еще можно, но попытка отрезать голову или вспороть рыбье брюхо превращалась в мучение. Далмира отложила тупой нож, выхватила кинжал и точным ударом отсекла рыбе голову.

— Ты кто?

Она оглянулась. В дверях стояла женщина. Черноволосая, с вплетенными в волосы голубыми лентами, в простом платье.

— Далмира, — девушка вытерла испачканный рыбьей кровью кинжал ветошью и вложила в ножны.

— Что ты здесь делаешь?

— Рыбу чищу.

— Да откуда ты взялась?

Видимо, она ничего не знала.

— Меня привел Кримст. Он сказал: я буду здесь жить…

— Ах, вот как! — глаза женщины бегло осмотрели помещение, затем остановились на гостье. Далмира встретила ее взгляд спокойно. Она видела глаза чудовищ в Круге…

— Ну, я ему покажу! — женщина отвела взгляд, сжала кулаки и кинулась в соседнюю комнату. Что‑то затрещало, Далмира вскочила и побежала туда. Женщина срывала деревянных рыбок и топтала ногами.

— Что ты делаешь!

Далмира кинулась к ней и оттолкнула.

— Нельзя ломать такую красоту!

— Ах, ты вот как! — женщина схватила стоявшую у печи кочергу и замахнулась. Наработанные рефлексы действовали быстрее мысли. Далмира перехватила руку до удара, вывернула и выбила железный прут. Он с грохотом упал под ноги. Занесенный кулак перехватила чья‑то рука.

— Прекрати! — закричал Кримст. — Что ты делаешь? Это моя жена!

— Я не хотела, прости, — Далмира даже испугалась, подумав, что ее могут изгнать, и опять придется скитаться одной, совершенно одной…

— Так‑то ты рыбу чистишь, — растерянно проговорил рыбак. Его взгляд остановился на растоптанных рыбках. Кримст погрустнел.

— Кто она такая? — закричала женщина. — Откуда взялась? Молодую себе нашел, пень старый!

— Не ссорьтесь, — сказала Далмира. — Я уже ухожу.

Далмира отправилась на берег и села у воды. Она понимала жену Кримста и даже завидовала ей. Она дралась за возлюбленного, за свое счастье — а это куда лучше, чем драться за свою жизнь.

Как все это далеко и как близко: плен у хелмаров и побег, скитания с варваром по имени Шенн, снова неволя и рабство у хартогов. В светлых водах реки проносилась жизнь, и Далмира не могла поверить, что рыжая наивная девушка с далеких островов и прошедший пол Арнира копьеносец–хартог — это все она.

Она всматривалась в бегущие струи и не верила им. Говорят: жизнь как река, а реку и судьбу не повернешь вспять. Далмира так не думала. Не хотела думать. Годы испытаний изменили ее, на предплечье появилось клеймо, на теле — шрамы. Она стала сильной и многому научилась. Но в душе мечтала быть нежной и слабой, хотела любить и быть любимой.

Это было давно. Сотни лунных перемен прошли с того времени, как на земли Эльденора пал гнев Богов, и небесный огонь уничтожил простиравшуюся на десятки дневных переходов империю. Земля была проклята, оставшиеся на ней люди умирали от неведомых болезней, и часть эльдов ушла за великую реку, смешавшись с живущими там варварами, другие же двинулись в Долину Ветров. Там, в узкой каменистой долине, уцелело единственное поселение эльдов. А обширные равнины Кхинора заселили пришедшие с юга чернолицые. Их многочисленные племена кочевали по развалинам Эльденора, оскверняя то, что осталось от великой империи.

Сотню раз красная луна Игнира сменила белую Алгора, а та — синюю луну Эльмера, и Совет Девяти решил узнать, что сталось с соплеменниками, ушедшими на восток. Эльды отправили за Кхин разведчиков, те вернулись и донесли, что плодородные земли за рекой занял народ арнов, вожди которых породнились с пришельцами–эльдами. Запертые в горной долине эльды нуждались в жизненном пространстве, но воевать с чернолицыми им было не под силу. Несмотря на разобщенность и вражду, морронские племена были многочисленны и сильны, вытеснить их с равнин эльды не могли. Север слишком холоден, а населяющие его варвары агрессивны, пустыни юга тоже не привлекали Древних, запад смертельно опасен: разведчики, посланные туда, не вернулись…

Тогда взгляд Совета Девяти обратился в сторону новой страны за Кхином — Арнира. Обширные, полные зверья леса и плодородные почвы сулили безбедную жизнь тому, кто владеет этой землей. Но местные оданы не желали отдавать власть, а потомки эльдов, основавшие касту фагиров, отказались помогать братьям по вере. Они считали своей родиной Арнир, а населявших его варваров — равными себе…

Так рассказывал седобородый наставник статному черноволосому юноше, почтительно и жадно ловящему каждое слово. Близился вечер, солнце наполовину скрылось за скалами, и заметно похолодало.

— Ты все понял, Маррод?

— Да, учитель, — склонил голову юноша. От долгого неподвижного сидения на камне затекли ноги, но он не выдал неудобства ни одним движением.