Воины ушли. Орэна окружили наемники и гвардейцы.

— Победа! Слава Орэну! — кричали они. Подошли верные эмоны. Посадив одана на скрещенные копья, они подняли правителя и понесли. Орэн улыбался. Он, Орэн, теперь властелин всего Арнира!

— Слава Орэну!

«Да, слава, — подумал он, — слава мне!» Воин подвел крогов, и Орэн взобрался в башенку на их спинах. Знамена Гурдана развевались всюду, воины собирали оружие и трофеи. «Ринересс еще не мой, но Эрнон мертв, и без него город падет, — думал Орэн. — Теперь я один властелин Арнира!»

— Вперед! — приказал он. Погонщик тронул крогов, и те заспешили туда, где виднелась чистая, не залитая кровью трава.

Орэн проснулся. Огромная, великолепная постель не отпускала из объятий, и одан не торопился вставать. Взгляд правителя блуждал по мозаичному потолку, дорогим коврам и драгоценной мебели. Обстановка, достойная правителя трех оданств!

Деятельная натура одана пересилила лень, и мысли вернулись к насущным делам. Со дня побоища под Ниммердом, где он разбил Эрнона, прошло немало дней. Как и ожидал Орэн, при известии о смерти одана, Ринересс открыл ему ворота. Даже после этого несколько сумасшедших эмонов пытались оказать сопротивление, но их отряды были рассеяны, а эмонгиры осаждены. В городах Ринересса ввели гурданские гарнизоны, управляли ими верные наместники.

Но радоваться рано. Орэн понимал: никаких войск и никаких наемников не хватит, чтобы контролировать столь огромные территории. Нужны лояльные эмоны, подданные, на которых можно положиться. Одним из таких людей стал Урден. Одан оценил его действия под Ниммердом, приблизив и осыпав подарками. Впрочем, предавший раз, предаст и другой. Орэн это понимал и приказал Гретворну не сводить с ренегата глаз.

Хорошими должностями и подарками он расположил к себе многих. Эмоны Ринересса поняли: по сути, в мире ничего не изменилось. Никто не отберет их земли, а, выступив против Орэна, они потеряют все. Пример нескольких сожженных дотла эмонгиров наглядно об этом свидетельствовал. Вдобавок новый правитель освободил от ежегодной дани всех открыто признавших его власть, и это было выгодно.

В спальню неслышно вошел слуга. Безошибочно определив, что одан проснулся, он поклонился и тихо сказал:

— Мой одан, посланник мастера Стирга ждет встречи с тобой.

— Чего он хочет? — спросил Орэн. Через окна в спальню лился солнечный свет, но вставать так не хотелось. Ночь с одной из наложниц отняла немало сил. Зато сколько удовольствия!

Молодая оданесса догадывается обо всем, ну и пусть. Тем лучше. Она в положении и не допускает его в спальню. Одану уже донесли популярную дворцовую шутку о Завоевателе, проигравшем сражение при спальне… Ничего, Гретворн позаботится о шутниках и заткнет им рты. А Элана… Она своенравна и дерзка, а еще, кажется, что‑то скрывает. Ну, для тайн у него, опять же, есть Гретворн!

— Фагир говорит: дело большой важности. Он не может ждать. Он очень настойчив, — сказал слуга.

— Так это фагир…

— Да, мой одан. Молодой фагир. На его рекомендации печать фагирдара Стирга.

— Настойчив и молод? — усмехнулся Орэн. Ему нравились такие люди. — Веди его сюда.

Слуга поклонился и вышел. Орэн вздохнул и встал с постели. Этот дворец расслаблял его. Неудивительно, что прежний одан проиграл войну! В этом великолепии и роскоши трудно думать о чем‑то, кроме удовольствий, тем более к чему‑то стремиться… Орэн вспомнил дворец в Гурдане и улыбнулся. Когда‑то он казался ему прекрасным, но по сравнению с этим прост, незамысловат и груб.

Одан оделся — он всегда делал это сам — и вышел на балкон. Огромный город простирался перед ним, покорный его воле и власти. Гордый Ринересс. Его новая столица.

Он, Орэн, сделал то, чего не могли великие правители прошлого: объединил три оданства под одной, своей, властью. Лишь Эвилон, Эшнар и Эдерн пока не принадлежат ему, но это вопрос времени. Еще несколько лет — и всякий арн назовет его повелителем. Ему не будет равных по эту сторону Кхина! Он будет не просто оданом — Великим Оданом!

Двери открылись, впуская в спальню высокого худощавого юношу в традиционной одежде фагиров. Войдя, он поклонился и замер.

— Подойди. Как твое имя?

— Шенн, мой одан.

— Шенн? Странное имя. Откуда ты родом? — Орэн был любознателен, ему нравилось знакомиться с людьми, даже с простолюдинами, за что его любили в народе.

— Далеко отсюда, мой одан. Я не арн по рождению.

— Вот как? Как же ты стал фагиром? Постой, я понял: в тебе кровь Древних!

— Ты ошибся, правитель, — с легкой улыбкой ответил Шенн. — Я родился в лесах далеко на юге, за пределами Арнира. Потом мне пришлось… уйти и скитаться. Я стал учеником великого мастера Ольфа и пришел в Арнир, чтобы помочь арнам…

— Интересная история, — оборвал его Орэн, — скажи, наконец, прямо: чего ты хочешь?

— Прежнему правителю Ринересса была известна тайна эльдов…

— Что за тайна? — приподнял брови одан. — Продолжай!

— Мастер Стирг послал меня к одану Ринересса Эрнону с просьбой собрать отряд для похода за Кхин. Но теперь ты владеешь Ринерессом, и я пришел к тебе. Я должен выполнить волю мастера Стирга.

— Какую волю? И зачем понадобилось идти за Кхин?

— Это и есть тайна, мой одан. Конечно, я поведаю ее тебе, но она не должна касаться ничьих ушей!

— Говори, — Орэн невольно бросил взгляд за портьеры, за которыми стояла охрана.

— Думаю, мы здесь не одни, мой одан.

— Хм, — одан оглядел юношу. Смелый, умный и дерзкий взгляд, несвойственный фагирам. Тот ли он, за кого себя выдает?

Орэн опасался убийц. Лучшие воины Арнира были его телохранителями. Комната казалась пустой, но — только казалась.

— Говори. Здесь только моя охрана.

— Мастер Стирг говорил: шпионы эльдов могут быть даже во дворце. Я прошу одана выйти на балкон.

Что за дерзкий мальчишка! «Он безоружен, — подумал одан, смерив Шенна взглядом, — но выглядит поджарым и крепким…» Нет, Орэн не был трусом. Армия боготворила его за храбрость, несвойственную оданам, за то, что он, как простой воин, нередко бился в первых рядах. Но смерть того же Стирга и ближайшего советника Эрлайна заставила одана опасаться за свою жизнь…

Несмотря на странный извилистый шрам, лицо юноши не вызывало подозрений. Нет, он не может быть убийцей, подумал одан.

— Хорошо, идем.

Они вышли на террасу. Правитель сам затворил балконные двери и повернулся к Шенну. Теперь они действительно были одни.

— Говори!

— Мастер Ольф знает тайну стагнира и тайну великого оружия Древних. Эту тайну он доверил мне.

— Стагнир, говоришь ты. Я что‑то слышал об этом.

— Это металл эльдов, — пояснил Шенн. — С его помощью они хотят завоевать Арнир.

— Что? Как они могут угрожать Арниру? Мои слуги доносят мне о всех угрозах. Пока, кроме морронов, Арниру никто не угрожает. Но с ними я разберусь.

— Выслушай меня, мой одан, — посланник заговорил быстро и твердо, взгляд темных глаз был тревожен. — Я пришел от человека, который знает о силе эльдов не понаслышке. Они мечтают вернуть себе былую власть и могут сделать это. Они владеют «Гневом Игнира». Это оружие, способное сжечь целую армию.

— Колдовство эльдов? — вскричал одан.

— Не колдовство, мой одан, — Шенн вытащил из‑за пояса неброские и довольно потертые перчатки. — Позволь, я покажу тебе.

Фагир надел их на руки. Одан увидел, что со стороны ладоней на перчатках нашиты два матово–белых диска. Зачем, ведь так и ладонь не согнешь?

— Смотри, правитель! — Шенн твердым уверенным движением совместил диски и стал быстро вращать ладонями, словно что‑то растирая между ними.

Орэн с удивлением наблюдал. Но когда меж ладоней фагира посыпались голубые искры, брови одана взметнулись к переносице. Колдовство!

Он не успел ничего сказать. В руках фагира вспыхнул голубой огонь. Сплетенный из крошечных молний мерцающий шар даже при солнечном свете сиял ярче пламени.