— Я не боюсь тебя!

— Конечно, ведь ты принял зелье!

Улнар стиснул зубы. Колдунья видела души насквозь. Несмотря на действие черного порошка, Улнар чувствовал себя в западне, выхода из которой не было.

— Конечно же, ты пришел, чтобы получить еще зелья. Оно понравилось тебе, ведь так? — голос Ош–Рагн вкрадчивым эхом отражался от стен подвала.

— Если я убью этого человека, ты тоже умрешь? — мрачно спросил Улнар. Пальцы воина дернули за стягивавший клинок и ножны шнур. Человек рассмеялся, показывая черные гнилые зубы:

— Зачем ты так говоришь? — низкий грудной голос Ош–Рагн приближался и набирал силу. — Разве ты недоволен зельем? Разве не чувствуешь, что можешь совершить все, что хочешь? Ведь это я даровала тебе силу!

Множество раз в последний миг Улнар успевал уклониться от меча, в пальце от его головы свистели стрелы… но никогда не боялся так, как сейчас, в холодной полутьме подвала, рядом с человеком, телом которого владела морронская ведьма.

— Тебе нужно зелье — я дам тебе его, сколько пожелаешь. Ты будешь жить… если выполнишь то, чего я хочу.

Улнар молчал, подавляя желание выхватить меч и зарубить это существо. Скорее всего он убьет человека, а не ведьму.

— Мы поймали посланника эльдов, — заговорила Ош–Рагн, — и я заставила его рассказать все, что они задумали. Они хотят властвовать над Арниром, и близки к этому.

— Эльды? — недоверчиво проговил воин. — Я слышал, их слишком мало. Как они будут воевать с Арниром?

— Их мало. Но у них есть оружие, страшное оружие, силу которого мы, морроны, уже узнали… Узнаете и вы. И содрогнетесь! Не будь его, мы бы давно уничтожили эльдов.

— Что это за оружие? — спросил Улнар.

— Гнев Игнира! — злобно выдохнул человек. — Они называют его так.

— Но что это?

— Не знаю. Но сила его велика, и я хочу, чтобы оно было уничтожено.

— Не понимаю. Разве ты сама не хочешь завладеть Арниром? — спросил Улнар. Ош–Рагн говорила загадками. Как ей верить, если орды морронов год за годом накатываются на его родину?

— Правильный вопрос. Очень скоро все морроны подчинятся мне, и только я стану решать, куда пойдут мои орды: на восток или запад. Если эльды захватят власть в Арнире, они тут же начнут с нами войну. С арнами я еще могу договориться, с эльдами — нет. Их ненависть к нам длится много веков. Теперь они хотят втянуть и вас в эту войну!

— Мы и так воюем с вами.

Посланник широко улыбнулся:

— Это не война, лишь приграничные стычки. Вы не знаете, что такое война… Когда власть над Кхинором будет моей, я прекращу набеги, и Арнир обретет покой.

Как можно такому верить?! Злейшие враги арнов обещают больше не воевать! Кто этому поверит? Разве что дети.

— В то, что ты говоришь… трудно поверить, — сказал Улнар. — Морроны всегда были нам врагами. Мира не будет никогда.

— Тогда умрем мы все! — прошипела Ош–Рагн. — Нас уничтожат!

— Кто? Эльды?

— Нет! Нет. Сюда движется невиданный народ, идет, чтобы уничтожить все на своем пути! Если мы не объединимся, гротхи уничтожат и вас, и нас.

— Гротхи? — спросил пораженный воин. Он впервые слышал о таком народе и понял, что только что узнал то, что дано знать не каждому, тем более простому воину из Братства. — Кто эти гротхи? Откуда и куда они идут?

Посланник не ответил. Он шумно задышал, будто ему не хватало воздуха, и оперся спиной о стену.

— Ты отправишься в Ринересс, — сказала его ртом Ош–Рагн. — В харчевне «Веселый громир» к тебе подойдет человек. Он скажет, что делать дальше.

Сколько же у нее шпионов, изумленно подумал воин.

— Почему я? — только и вымолвил он.

— Ты оставил шрам на моем теле, — желтые глаза блеснули в полумраке. — Ты хороший воин, и состоишь в Братстве. Ты нужен мне. Исполни мою волю и получишь столько зелья, сколько пожелаешь. Получишь асиры и власть.

— Мне не нужно ни зелье, ни власть!

Из горла человека вырвался жуткий шелестящий вздох.

— У тебя нет выбора, воин. Служи мне или умрешь.

Человек закрыл рот, и лицо его в один миг изменилось. Пронизывающий и страшный взгляд Властительницы пропал, и Улнар увидел закатившиеся глаза стоявшего в глубоком обмороке человека. Посланник судорожно вздохнул, свалился на пол и замер. Улнар склонился над ним и убедился, что несчастный дышит. Жив. Пальцы Улнара сомкнулись на рукояти меча. Нет, убивать он не станет, хотя это и следует сделать из сострадания. Разве это жизнь? «Глаза и уши» ведьмы… «Он такой же раб ведьмы, как и я, — подумал воин. — Кто знает, может быть, и я стану таким же безвольным уродом… Но что же делать?»

Он вышел на улицу. Темнело. Жестокий глаз Игнира глядел на город с небес. Воин встретился с ним взглядом и понял: бог огня жесток и тверд, он покровительствует тем, кто сражается до конца. Ведь я мог умереть не однажды, подумал воин, но выжил. И теперь не должен сдаваться.

Задание получено: идти в Ринересс и встретиться с другим шпионом Ош–Рагн. Но что она задумала? В ее слова о мире с морронами он не верил. Если ведьма хочет, чтобы Улнар предал братьев, сообщая о готовящихся походах… Этому не бывать! Он лучше перережет себе горло… А тут еще гротхи, неведомый народ…

Улнар чувствовал, что с каждым днем привыкает к жгучему зелью. Ощущения необычайной легкости и силы, превосходства над окружающими пьянили и возбуждали больше, чем красота женщин. Правду сказал Иль: его жизнь и душа — на дне каменного флакона. Теперь ему надо выполнить то, что велит Ош–Рагн, или умереть.

Великий Игнир, подскажи, что делать! Как поступить, как выжить, не потеряв свободы и чести? И ни один человек не поверит тому, что сказала Властительница. Будь, что будет!

Улнар прикоснулся к тофу и отправился навстречу восходящей луне.

Арнир не знал войн, не считая приграничных стычек с морронами на берегах Кхина. Древние войны забывались, границы устоялись, племена арнов смешались, смешались и языки. Старый договор, подписанный первыми оданами, надежно хранил мир.

Оданы не нуждались в больших армиях. Границы оданств не охранялись, кроме тянувшегося вдоль Кхина Приграничья, куда изредка вторгались морроны. Но Орэн был непохож на спокойных и миролюбивых соседей, как зубастый хищник непохож на жующих траву мирных крогов.

Заняв трон, Орэн прослыл суровым и жестким правителем. Опираясь на преданных эмонов и фаворитов, которым пожаловал важные посты, Орэн укрепил власть, ограничив древние права эмонов новыми законами и без пощады расправился с непокорными. Даже фагиры, к чьим советам всегда прислушивались оданы, не могли смирить кипучую деятельность правителя. Орэн набрал армию из наемных воинов, которым платил даже тогда, когда те не воевали. Это была первая армия, не зависящая от вассалов, и подчинявшаяся лично Орэну, и численность ее росла. Наемников одан использовал при захвате земель на севере, их же намеревался использовать и теперь.

Властный, не терпящий непокорности, Орэн все же снискал народную любовь. Однажды он предал смерти эмона, повинного в волнениях и бунтах. Подобного в Арнире не припоминали. Недовольство опасающихся за власть и жизнь эмонов одан компенсировал раздачей завоеванных земель, новые владельцы строили эмонгиры, тем укрепляя и его владения. Одан Гурдана понимал: несмотря на наемную армию, дружины многочисленных эмонских родов оставались реальной силой в оданстве. Силой, способной противостоять ему. Правда, Арнир не знал случаев открытого бунта эмонов, ибо оданы вели свой род от Древних, и ни один эмон не мог претендовать на трон. Но планы амбициозного правителя часто попирали старинные обычаи и, опасаясь волнений, одан старался разделять эмонов. Одних награждал, приближая ко двору, других обходил вниманием. Чтобы заслужить его милость, эмонам приходилось отправлять в армию одана лучших бойцов и лучшее оружие, сопровождать в походах, служить верой и правдой. Не всем это нравилось, но Орэн жестоко боролся с заговорщиками, и начальник тайной стражи Гретворн был одним из наиболее приближенных к нему людей. У Орэна была цель, к которой он стремился, но даже многие из его друзей не представляли себе истинных причин его поступков…