В то время по оданству пронеслась страшная болезнь, поражавшая и людей и скот. Придя в город, Улнар увидел, что Гард вымер. Неприбранные трупы лежали на улицах и запах разлагавшихся тел наполнял воздух. Умерла и его мать.

Ночь после похорон Улнар провел в храме Игнира, прижавшись ладонями и лбом к теплому каменному шару, хранившему прикосновения тысяч рук, и слышавшему тысячи исповедей родившихся под красной луной. Так Улнар остался один, а Игнир стал его единственным и верным другом.

Улнар вернулся в школу, чтобы продолжить обучение. Он надеялся, что когда‑нибудь отец вернется за ним. Заглушая душевную боль, он все силы отдавал учебе, и вскоре стал одним из лучших. Никто из сверстников не мог сравниться с Улнаром в фехтовании, стрельбе из лука или кулачном бою. Юноша упорно занимался, заставляя время лететь, но, чем ближе был срок окончания школы, тем страшнее становилось. Улнар чувствовал: отца он больше не увидит…

Когда в школу пришли новые ученики, старшие, по прежним примерам, стали навещать их ночью, вновь введя «негласные законы». До времени Улнар не обращал на это внимания, но как‑то раз, слушая, каким приемом разбили нос очередному новичку из «ублюдков», не выдержал.

— Кроден, — сказал он одногодке, — Ты, верно, забыл, что сам ни разу не испытал побоев. Если мнишь себя благородным, ищи достойного противника.

Слово попало в цель. Кроден скривился:

— Какое тебе дело, Улнар? Это традиции школы. Не хочешь следовать им — не следуй, но и нам не мешай, понял? — последние слова он произнес угрожающе, но Улнар не испугался.

— Прекратите это, — коротко сказал он. — Или я прекращу.

— Пойдешь жаловаться наставникам? — рассмеялся Кроден.

— Справлюсь и без них.

Улнар знал, что его не послушают. Знал, что Кроден и другие молодые эмоны только и ждут повода расправиться с выскочкой–простолюдином, слышал, как они шепчутся и хохочут за спиной… И решил разрубить этот узел. Он был один против всех — и что? Улнар не мог свернуть с пути из‑за подобной мелочи.

Когда он вошел в комнату новичков, там были пятеро старших.

— А, Улнар! — как ни в чем не бывало, приветствовал Кроден. — Решил поучаствовать? Да, ребята, я вам не завидую. Кто выйдет против Улнара?

Столпившиеся в углу новички молчали и переглядывались. Никто не выходил. Как знакомо…

— И правильно, — сказал Кроден, глядя на Улнара. — Потому что он тоже ублюдок. Только высокорожденные могут делать это!

— Делать что? — спросил Улнар, чувствуя, как сжимаются кулаки. — Мучить слабых? Смеяться над беспомощными? В этом ваше мастерство и благородство, эмоны?

— Это наше право, ублюдок, которого ты не имеешь! — прошипел Кроден. — Пошел вон, сын грязного хешима!

— Мой отец воин, а не хешим, — дрожа от ярости, проговорил Улнар.

— Воин? Как же… сын шлюхи и мергина!

Удар Улнара был столь молниеносен, что ожидавший его Кроден не смог с ним совладать и отлетел к стене, выплевывая выбитый зуб.

— Что стоите?! — забрызгивая кровью одежду, выдавил Кроден. — Убейте его!

В кулачном бою Улнар был лучшим. Природная гибкость позволяла юноше эффективно использовать ноги, нанося удары из самых трудных позиций, так что первые атаки эмонов он отразил, разбросав нападавших по углам. Новички, выпучив глаза, смотрели на драку, которая смахивала на настоящий бой, разве что без оружия. Бой, в котором противники хотели если не убить, то искалечить друг друга.

Все же их было пятеро, а он один. Лицо и тело Улнара покрылись синяками, но эмонам досталось больше: двое распростерлись на полу, не в силах подняться после сокрушительных ударов, остальные, включая Кродена, тяжело дышали и еле держались на ногах.

— Ладно, хватит, — метнув злобный взгляд, сказал Кроден. — В следующий раз тебе несдобровать, вонючий хешим, клянусь Игниром!

Следующая встреча не заставила ждать. Поздней ночью они окружили его на учебной площадке, когда Улнар отрабатывал удары на деревянных манекенах. В руках эмоны держали учебные мечи из гибкого и прочного дерева. Какое‑то время Улнар уворачивался от ударов и сшиб наземь двух нападавших, но перевес был на их стороне. Его повалили на утоптанную землю и стали избивать. На счастье Улнара, один из наставников услышал шум и вышел посмотреть, в чем дело. Эмоны разбежались.

Улнар никого не выдал, хотя долгое время не мог заниматься и поправился лишь к выпуску из школы. Из‑за сломанных ребер он пропустил турнир, на котором состязались лучшие выпускники воинских школ Арнира. Он был надеждой школы, но на турнир поехал другой ученик. И проиграл в первом же поединке, лишив школу былой славы…

Сквозь щель в крыше светила убывающая луна. Как раз в это время, в конце месяца Алгора, он закончил школу, получив на плечо татуировку в виде двух скрещенных мечей. У юноши не было ни денег, ни оружия, но главное — он не был сыном эмона, и о службе в рядах «преданных» мог лишь мечтать. Чтобы заработать на жизнь, Улнар был носильщиком и гребцом, молотобойцем и охранником. Затем случай свел с торговцем, и Улнар сопровождал его в дальних поездках. Тогда, в схватке с лесными мергинами, Улнар впервые убил человека…

Он мог пойти в наемники или стражи, с его образованием со временем стать десятником и даже сотником. Но на душе становилось муторно при одной мысли о службе. Улнару нравилась свобода, слепо выполнять приказы он не любил.

Собрав достаточно денег, Улнар купил оружие и отправился в Приграничье. Там, у берегов Кхина стояли заставы Братства вольных воинов. Узнав о них от проезжего человека, Улнар понял: там люди, которые примут его. Не сразу, но ему повезло. Братство собирало добровольцев в поход на морронов, и принимали всех. Так Улнар отправился в свой первый поход, потом был второй и третий. Потом его приняли в Братство…

Улнар вздохнул. Вся жизнь прошла перед глазами, и стало легко и спокойно. Он жил в ладах с собственной душой. Никто не мог заставить его делать то, чего он не хотел. Как и отец, Улнар шел по прямому пути, поступая так, как велела совесть. И хранил черный камень на странной цепочке, надеясь, что когда‑нибудь узнает его тайну.

Далорн был много меньше великого Ринересса, но не менее красив и известен. Фагиры говорили, что именно на этом месте древний вождь арнов Хельдар с миром принял пришедших с запада эльдов и породнился с ними, дав начало династии первых оданов и заложив здесь город.

Далорн раскинулся на берегу реки. Цепь приземистых серых башен сбегала к самой воде, с противоположной стороны город защищала нависшая над дворцом правителя отвесная скала. Далорн был столицей одноименного оданства, на западе его земли граничили с Великой рекой, к северу лежал горный Эшнар, южнее — земли Ринересса.

Улнар подошел к воротам в крепкой массивной башне. Десяток стражей следили за входящими в город, цепко оглядывая прохожих. Улнар этому не удивлялся. Он бывал здесь и знал: в приграничном Далорне хватало отребья. Преступники и авантюристы всех мастей стекались сюда, привлеченные широкими возможностями, открывавшимися на самой границе с Кхинором. Здесь процветали контрабанда и грабежи, воровство, разбой и торговля краденым. Далорн находился на пересечении торговых путей, на здешних рынках можно было найти самые экзотичные и невиданные товары, а оружие было самым дешевым в Арнире.

Улнар почти миновал стражей, когда один, детина с обширным животом и браслетом десятника, ткнул в воина пальцем и сделал знак подойти.

— Кто такой и откуда?

Масляные глазки десятника жадно обшаривали воина. Улнар догадывался, что в данный момент бдительный страж думает не о безопасности города и жителей, а о собственном кармане. Таких стражей здесь хватало. Дашь асир — и иди спокойно, даже если твой меч в крови, а на поясе — десяток чужих кошельков…

— Улнар из отряда Торарда, — ответил он. — У меня есть письмо.

Он протянул кусок пергамента стражу, но тот брезгливо поморщился: