— Это было чудесно, — сказала Мэри Джо, чуть задохнувшись от восторга. — Теперь твоя очередь. Я посторожу.

Ее глаза сверкали озорством, и он понял, что она догадалась о его терзаниях и готова искушать судьбу. Он передал Мэри Джо ее одежду.

— Часовые должны быть одеты, — сказал он, и сам понял, как нелепо это прозвучало.

Высокопарность подобного заявления заставила ее улыбнуться.

— Так записано в уставе?

— Разумеется, — криво усмехнулся он. — Я сам читал.

— Не ты ли его написал? — подозрительно осведомилась она.

Он не ответил, просто многозначительно посмотрел на ее одежду. Она неохотно взяла вещи и натянула на себя сорочку.

— Так хорошо погреться на солнышке, — запротестовала Мэри Джо.

Она была права. День стоял изумительный, снежные вершины сверкали в солнечных лучах, воспламенявших ее каштановые локоны. Он отвернулся, прикидывая, стоит ли избавляться от брюк. В мокрой одежде ему будет неудобно но он знал, что ему придется гораздо хуже, если он разденется. Стоило ему взглянуть на нее, как в его чреслах начинал бушевать огонь. Адское пламя.

Он соскользнул в озеро, в холодную воду, радуясь ее отрезвляющему действию. Вскоре он перешел в теплое место начал плавать при помощи здоровой руки и ног. Спустя несколько минут он оказался у берега, взял мыло и начал себя тереть. Он не стал слишком мешкать. Это было чересчур опасно. Увидев блеск ее глаз, он понял, что еще совсем немного — и она вновь окажется в воде. Он выскочил на берег и растянулся па сосновых иголках, чтобы обсохнуть на солнце.

Несколько минут он смотрел, как она расчесывает волосы, а затем заплетает их в длинную косу. Было в этом жесте что-то такое сокровенное, нежное, что ему захотелось протянуть руку и дотронуться до нее. Но он поборол в себе это желание и закрыл глаза. Тем не менее ощущение теплой близости осталось. Воздух был напоен томной чувственностью Вода, мыло, а теперь и солнце сделали свое дело — по его жилам растеклось удовлетворение. И все же он ни на секунду не забывал о присутствии Мэри Джо, которая была совсем рядом. Уэйд не знал, от кого идет запах чистоты и мыла — от него или от нее, но смешиваясь со сладостно острым ароматом сосен, он действовал опьяняюще.

Почувствовав прикосновение ее руки, он наконец повернулся и открыл глаза. Она лежала на боку, волосы упали ей на правую щеку, на губах была легкая печальная улыбка. Она поднесла руку к его щеке, заросшей густой бородой, и провела по ней пальцами.

— Если бы у меня была бритва, я бы побрила тебя, — сказала она. — Вид у тебя, как у разбойника.

— А я и есть разбойник.

— Неправда.

Он принялся покусывать ей пальцы.

— Вы слишком доверчивы, миссис Вильямс.

— Вовсе нет, — возразила она. — Я научилась быть подозрительной. Но с тобой все не так.

— Почему? — Ему на самом деле стало любопытно.

— Не знаю, — честно призналась она. — Я приняла бы любого тяжело раненного, но… скорее всего обратилась бы к шерифу. А ты был так нежен с Джеффом… наверное, это все и решило. Ты горевал из-за собственного сына. Я знаю, каково это — потерять человека, которого любишь.

Он молчал, продолжая покусывать ее пальцы. Они были изумительны на вкус. Потом он вздохнул и произнес то, что не давало ему покоя.

— Вдруг у тебя будет ребенок?

— Я думаю, это было бы прекрасно. Ответ поразил его. Он замер.

— Не беспокойся. Я знаю, что ты собираешься уехать, и не буду пытаться отговорить тебя. Правда, я не совсем понимаю твои доводы, но… не стану тебя удерживать. Но я бы очень хотела иметь от тебя ребенка. — Она дотронулась до его подбородка. — Я хочу, чтобы у него было твое лицо, с ямочкой на подбородке. — Она с трудом сглотнула. — Я хочу, чтобы он был счастлив, очень-очень счастлив.

— А если это будет девочка? — Он услышал, что задает вопрос как посторонний человек.

— В таком случае я не хочу, чтобы она была похожа на тебя, — пошутила Мэри Джо и вновь внимательно посмотрела на него. — Разве что глазами. Я бы взяла только глаза.

Он покачал головой.

— А как же соседи?

— Моим соседям просто придется не лезть не в свое дело, — сказала она. — Я всегда мечтала о том, чтобы иметь много детей, но, по правде говоря, снова выходить замуж мне не хотелось.

— Почему?

Этот вопрос Уэйд задавал себе не раз. Джефф говорил ему, что шериф к ней благоволит, что она могла бы выбрать любого из рейнджеров.

— Мне казалось, что я не сумею снова полюбить, — медленно ответила Мэри Джо. — Да я и не хотела этого. Слишком больно.

Он вдруг окаменел. Ее слова о ребенке доставили ему удовольствие, что было, конечно, глупо и смешно, но последнее признание подействовало как острый нож, всаженный по самую рукоятку. Хотя он многое натворил за свою жизнь, причинить ей боль было бы самым непростительным. А ведь он причинит ей боль, особенно, если будет ребенок. Как бы она сейчас ни отмахивалась от этого, он знал, какому гонению подвергаются женщины с внебрачными детьми. Как же он посмел этим рисковать?

Должно быть, Уэйд нахмурился, потому что она медленно продолжил:

— Не волнуйся, я привыкла заботиться о себе сама. Если здесь ничего не получится, мы переедем в другое место.

От этой перспективы ему легче не стало. Он внезапно представил, как она, с его ребенком на руках, уедет неизвестно куда, и он не сможет отыскать их. Этого не должно случиться. Как бы ни было трудно отказаться от нее, он больше не будет заниматься с ней любовью. Ему оставалось только молиться, что его глупость уже не привела к зачатию. Уэйд сел.

— Думаю, пора уезжать. Она кивнула.

— Я хочу видеть Джеффа.

Она не собиралась оставлять сына на несколько часов, но сейчас была уверена, что Джефф в хороших руках и что покой — лучшее лекарство для него.

— Он сильный парнишка, — сказал Уэйд, радуясь перемене темы, несмотря на то, что невысказанное как бы повисло в воздухе. — Чертовски выносливый.

— Его очень взволновали предстоящие скачки.

— Такого он больше нигде не увидит, — заметил Уэйд.

— А мы можем уехать утром? — робко поинтересовалась Мэри Джо.

— Думаю — да, если нет необходимости торопиться. — Он вопросительно посмотрел на нее.

— Ты ведь говорил, Том Берри передаст Такеру, что Джефф найден, но… все равно могут организовать поиск.

Уэйд поднялся, надеясь, что не выдаст лицом, как подействовало на него ее решение. Но его охватила радость, чистая и простая. И даже гордость за нее. Мэри Джо, которая еще совсем недавно не доверяла индейцам, ни одному из них, теперь не меньше его хотела защитить их. Нелегко победить предрассудки и страх, это было известно ему лучше, чем многим. Эту науку он усвоил за долгие, тяжелые годы.

Он неловко натянул рубаху на раненую руку и подошел к лошадям. Отвязал от дерева поводья кобылы и наклонился, чтобы распутать стреноженного серого.

— Уэйд! — Он замер при звуке ее голоса, но не обернулся. — Спасибо, что привез меня сюда.

Он постарался, чтобы рука его не дрожала, когда он положил ее на гриву коня. Кивнул. Это был такой пустяк, особенно после всего, что она пережила за последние недели. Он подержал поводья ее лошади, пока она садилась в седло, потом сам взобрался на коня. Не сказав больше ни слова, они быстрым шагом поехали назад, в лагерь ютов.

Джефф широко раскрытыми глазами смотрел, как два юта, пробежав рядом со своими конями, взлетели к ним на спины на полном скаку. Потом они опустились под брюхо коней и снова оказались на спине.

Мэри Джо с удовольствием следила за реакцией сына. С горящими от волнения щеками он улыбался, хотя иногда морщился, стоило ему пошевелиться, но тут же забывал о боли.

Затем она опять перевела взгляд на наездников. Ее удивление было безмерно. Она всегда считала, что нет лучших наездников, чем рейнджеры, которые практически жили в седле, но такой езды, как эта, ей видеть не доводилось. Теперь она восхищалась не меньше сына, глядя, как человек и животное становились одним целым. Мэри Джо посмотрела на Уэйда, но его глаза при вечернем солнце были как всегда непроницаемы, лицо словно высечено из камня.