Мэри Джо так и застыла.

— Я не уверена…

Уэйд видел, как улыбка Джеффа померкла.

— Такер хороший работник, — сказал он, нарушив собственное правило не вмешиваться. — Он не допустит ошибки.

— Это опасно.

— Здесь все опасно, — сказал Уэйд. — Я тоже там буду завтра и проверю, чтобы с мальчиком все было в порядке.

— Но вы говорили…

— Я поеду послезавтра.

Джефф, весь сияя, повернулся к матери за разрешением.

— Ну ладно, — сказала она. — Ты голоден? Джефф снова заулыбался, широко и радостно.

— Как всегда.

— Тогда умывайся и ступай к столу. — Она посмотрела на Уэйда. — Вы присоединитесь к нам?

— Прошу вас, — заныл Джефф.

— Мне тоже нужно умыться.

А еще ему нужно было подумать, взять власть над своими чувствами, обуздать их, как он поступил много лет назад — пока однажды не вернулся в свою хижину. С того дня его обуяло неистовство.

Джефф улыбнулся и мигом шмыгнул за дверь. Мэри Джо повернулась к Уэйду.

— Спасибо, что не разочаровал его.

— А тебя?

Она улыбнулась, и ему показалось, будто из густых облаков выглянуло солнце.

— И меня.

Он поднес руку к ее лицу, погладил.

— Вы удивительная женщина, миссис Вильямс.

Она на секунду прижалась к его ладони, и этот жест доверия согрел ему душу. Хотя он и не заслужил его.

Глядя на Мэри Джо, Уэйд думал, как легко ему было бы забыть и Манчеса и Клея Келли. Но он понимал, что его залитое кровью прошлое навсегда опозорило его. И он не мог допустить, чтобы оно опорочило — или даже еще хуже, разрушило — тех, кому он был небезразличен.

— Я скоро приду, — сказал он.

Она все медлила, стараясь подольше остаться рядом с ним.

— Ты хотел завтра уехать в горы…

Он пожал плечами.

— Коню Джеффа нужно дать отдых. Я уеду на рассвете на следующий день.

Так у него будет шанс увидеть за работой Такера и Эда, судить об их опыте. И отдых ему был нужен не меньше, чем Кингу Артуру. Он пока полностью не восстановил силы, рука болела, да и нога тоже.

Но съездить в горы нужно было обязательно. Он добудет лошадей и быстро вернется на тот случай, если Клей Келли затеет какую-нибудь каверзу. Келли с легкостью обнаружит место его обитания. В городишке явно любили посплетничать, а последней новостью скорее всего было появление нового управляющего на ранчо, где хозяйствовала женщина.

Терзаемый долгом, он отвернулся от Мэри Джо. Он не хотел никаких обязательств, а теперь…

Он сам не понимал, как это все случилось. Вся его проклятая жизнь полетела в тартарары.

Ужин для Мэри Джо был сплошным мучением.

Ее тело разбудили, как и ее сердце, и она теперь не знала, что с этим делать.

Оба помощника испарились сразу после ужина, прошедшего в молчании. Ничего, только лучше запомнят, что ели, подумала она с насмешкой. Эд и Такер, и даже Джефф уплетали за обе щеки, сметая все с тарелок. Уэйд, напротив, был тих и насторожен.

Покончив с едой, работники поспешили уйти из дома, где им было явно не по себе. Уэйд тоже хотел ретироваться, но Джефф остановил его.

— В городе говорили об индейцах, что им следует убраться в Юту.

Уэйд сощурился и слегка сжал губы.

— А ты что думаешь? Джефф посмотрел на него.

— Не знаю, — честно признался он, пожав худенькими плечиками, — Тебе они, кажется, нравятся?

Мэри Джо было ясно: все, что нравилось Уэйду, обретало для Джеффа значение, хотя ее сын знал о техасских войнах с индейцами.

— Да, — просто ответил Уэйд.

— Почему?

Любимый вопрос Джеффа заставил Уэйда немного расслабиться. Уэйд взглянул на Мэри Джо, словно ожидал, что она возразит. Он прекрасно знал, что она думает по этому поводу. Но Мэри Джо хранила молчание.

— Мой сын, — медленно произнес он, — не так уж сильно отличался от тебя. Он тоже всегда спрашивал «почему?». Ему нравилось ловить рыбу, играть, он хотел знать, как происходят разные вещи, почему небо голубое, а трава зеленая.

Пока он говорил, его глаз коснулась печаль. Глубокая, болезненная печаль никогда его не покидала, но теперь она вышла наружу, чего не случалось с той ночи, когда он метался в бреду. Мэри Джо подозревала, что в тот раз он впервые позволил себе по-настоящему ощутить потерю. Наверное, он потому и отказывался говорить об этом, признать свое горе, что потеря оставалась для него гноящейся раной, которая никогда не заживет. И Мэри Джо поняла, что теперь эта рана кровоточит.

— Он был наполовину ютом, — тихо продолжал Уэйд так, словно в комнате он один. — Его мать была самым кротким человеком, какой только может быть, а его дядя, Манчес, души в нем не чаял. — Он снова запнулся, потом взглянул прямо в глаза Мэри Джо, словно бросая ей вызов, и добавил: — Манчес — мой брат.

Джефф вытаращил глаза:

— Твой настоящий брат?

— Мой кровный брат, а кроме того, шурин, — произнес Уэйд изменившимся голосом в ответ на внезапное оживление Джеффа, вновь подавляя свое горе. — Он скачет на коне, как ветер. Ездит без седла и на полном скаку может наклониться и поднять с земли какой-нибудь предмет.

— Вот бы посмотреть, — сказал Джефф.

По спине Мэри Джо пробежала дрожь. Сама не понимая почему, она почувствовала страх. Ее заколотил озноб. Мэри Джо поднялась из-за стола.

— Тебе пора спать, Джефф, день был трудный.

— Но…

Уэйд тоже поднялся. Во время разговора он несколько оттаял, но теперь снова замкнулся. Его серые глаза вновь смотрели холодно, не допуская никакого постороннего вмешательства, и сердце Мэри Джо внезапно защемило от чувства потери. Но она не хотела, чтобы Джеффа увлекли рассказы об индейцах. Это было как с той рекой. Джефф был бесстрашным и чересчур любопытным, его влекла любая опасность.

— Я пойду, — сказал Уэйд. — Уже поздно, а завтра предстоит важное дело.

Но Джеффа не так-то легко было успокоить.

— Ты возьмешь меня с собой? Я хочу увидеть Манчеса, — сказал он.

Мэри Джо замерла в ожидании ответа. Она не хотела первой говорить «нет».

— Ты нужен здесь, — сурово произнес Уэйд. — С молодняком много работы.

— Но…

Мэри Джо захотелось встряхнуть сына как следует. После слова «почему» его вторым любимым словом было «но».

— Ты ведь хотел, кажется, держать веревку? — подколол его Уэйд.

На этот аргумент Джеффу было нечего возразить. Он мрачно кивнул, явно сомневаясь, что его помощь настолько необходима.

Уэйд улыбнулся мальчику, что случалось очень редко.

— Да, стать взрослым нелегко, — сказал он.

После такого мужского откровения от хмурости Джеффа не осталось и следа. Он неохотно пожелал всем спокойной ночи и под пристальным взглядом Мэри Джо наконец ушел в свою комнату, сопровождаемый Джейком.

Мэри Джо проводила Уэйда до дверей.

— Спасибо, — сказала она.

Он спокойно посмотрел ей в глаза.

— Это твой сын, — бесстрастно произнес он, глаза его снова заволокло пеленой.

Он как будто жалел о сегодняшнем дне, жалел о тех нескольких фразах, произнесенных за столом. Он снова отстранялся, и она почувствовала, как в сердце у нее открывается глубокая рана. Она хотела, чтобы он дотронулся до нее, сказал что-то, все равно что.

Но он просто поднес руку ко лбу, как бы прощаясь неизвестно с кем, повернулся и ушел. Она прикусила губу и поклялась себе, что не расплачется. Впрочем, она могла бы и не клясться. Боль оказалась слишком глубокой, чтобы плакать, а потеря гораздо больше, чем она ожидала.

Мэри Джо опасливо наблюдала за тем, как шло клеймение животных. Джеффу доверили поддерживать огонь, а Такер и Эд отлавливали и валили на землю телят. Сразу выяснилось, что для этого нужны два человека, и тогда Уэйду поручили прикладывать клеймо — работу, которую он смог выполнять левой рукой, хотя действовал и не очень ловко.

Мэри Джо получила еще одну возможность полюбоваться, как Уэйд умело управляет лошадью. Кинг Артур не был обучен отсекать скот, но Уэйд с помощью коленей и одной руки умело правил им в загоне, врезаясь в стадо. Нужно было отобрать приплод коров, доставшихся от Каллауэйев, а также молодняк, пригнанный от Эбботов. Телята получат первое клеймо, а скот Эбботов — второе, новое тавро «Круг Д».