— Я чуть все не испортил…

— Но ты же вовремя спохватился, — мягко сказал Уэйд. — У тебя все отлично получилось. А сейчас не хочешь посмотреть, как там Джейк?

Джефф медлил, словно почувствовал какой-то подвох, взрослые явно собирались секретничать.

— Ступай же, — поторопила его Мэри Джо.

Они поместили пса в комнату сына и закрыли дверь, чтобы у Джейка не было поползновений ступать на больную лапу или поваляться в грязи. Сейчас пес, наверное, сходил с ума, ведь он слышал, как подъехал всадник, а поприветствовать гостя, как у него было заведено, не смог.

— Вы не хотите, чтобы я о чем-то узнал, — упрекнул их мальчик.

— Джефф. — В голосе Мэри Джо послышалась властность, к которой она редко прибегала, и Джефф подчинился.

Он подошел к дверям, в последний раз оглянулся с безмолвной просьбой и исчез. Наступила минутная тишина.

— Он хорошо к вам относится, — наконец произнес Уэйд. — Это мне он не доверяет.

— Вы как-то сказали, что на вас могут быть листовки?

— Не последних лет, а десятилетней и даже двенадцати летней давности.

— Из-за чего их выпустили? Лицо Уэйда напряглось.

— А вам не следовало задать эти вопросы раньше?

— Я хочу знать, есть ли вероятность того, что шериф наткнется на них?

— Есть, если кто-то сохранил у себя одну на память, но в то время я выглядел иначе.

Он не стал вдаваться в подробности, хотя в ее вызывающем взгляде по-прежнему читался вопрос.

— Так вы не скажете мне?

— Нет, — тихо ответил он. — Но я уйду, если хотите.

— Вас бы это очень устроило, не так ли? — зло спросила она.

— Велите мне уйти, — попросил он.

Их разделяло не больше нескольких дюймов, и от жара, вспыхнувшего между ними, мог бы сгореть сарай. Она протянула руку и дотронулась до его щеки, все еще гладкой после утреннего бритья, в котором она опять ему помогала. Мэри Джо вспомнила, какой колючей была его кожа раньше.

Он вздрогнул от ее прикосновения, а потом обнял здоровой рукой и прижал к себе так крепко, что она услышала громкое биение его сердца.

— Вы играете с огнем, миссис Вильямс, — прошептал он ей на ухо.

Мэри Джо не смогла придумать никакого ответа. Она лишь ощущала пламя, охватившее их обоих.

Он закрыл глаза, а потом, тяжело вздохнув, наклонился и коснулся ее губами. Но не с грубой злостью, как в прошлый раз, а со сладостной тоской, околдовавшей Мэри Джо. Ее губы раскрылись навстречу ему, они искали успокоения и дарили его.

Забыв в упоении обо всем на свете, она оказалась не готовой к внезапному грубому натиску его губ. Его рука так крепко прижала ее, что она почувствовала каждый мускул его тела, и в ней вспыхнуло страстное желание, какого ей раньше не доводилось испытывать. Всепоглощающее, яростное. Не поддающееся контролю.

Одежда не мешала ее телу делать такие движения, заигрывая с ним, от которых она сама пришла в ужас. И все равно она не могла остановиться. Ее тело манило и звало точно так же, как и его.

Он вторгся языком в ее рот, стремясь слиться с ней. Из его горла вырвался стон, а потом он отпрянул от нее так резко, что она пошатнулась и чуть не упала.

Но Мэри Джо тут же забыла о себе, увидев нечеловеческую боль в глазах, обычно не выражавших никаких чувств. Он отвернулся от нее, но она видела, как напряглись мышцы на его спине, слышала его затрудненное дыхание. Она не шелохнулась, просто не смогла. А ей так хотелось подойти к нему. Прикоснуться.

Но она осталась стоять на месте. Она понимала, что это ему сейчас нужно меньше всего. Она не знала, откуда взялись эта демоны, но не сомневалась, что они сжирают его заживо, и тут она ничем не могла помочь.

Мэри Джо подавила собственную тоску, желание, потребность успокоить его. Вместо этого она отступила. Оказавшись за дверью, она закрыла ее легким щелчком и прислонилась к стене. Сжав голову руками, она воззвала к небу, чтобы принять на себя хотя бы часть его боли.

Уэйд проклял себя за то, что он такой дурак и подлец.

Но Мэри Джо Вильямс выглядела такой хорошенькой, такой зовущей и в то же время такой решительной. Его с первой секунды привлекла сила и смелость этой женщины, не боявшейся делать то, что она считала нужным.

Почему, ради всего святого, он не усвоил урок после первого поцелуя? Почему он не обратил внимания на этот урок, поддавшись искусительному пылу, который охватывал их, стоило им оказаться вместе?

Ведь он ничего не мог ей предложить, кроме тьмы.

Наверное, ему следует ей все рассказать. Это остудит немного пламя. Совсем погасит его.

Она пока еще считает, что он убивал, мстя за свою жену и сына. Это она могла принять. Но он знал, что остальное она не примет. Ни один порядочный человек не принял бы. Уэйд ударил кулаком в стену. Но почему, черт возьми, он не держался от нее в стороне?

Но он дал ей обещание, дал обещание Джеффу. Каковы бы ни были его прегрешения, он всегда держал данное слово. И платил долги.

Оставаться здесь становилось для него опасным. Он заметил, как задумался шериф, когда увидел его. Наверное, лицо действительно показалось ему знакомым, хотя вспомнить, кто перед ним, Синклер не смог. Кроме того, Уэйд почувствовал, что у шерифа есть к Мэри Джо собственный интерес, а это только усилит его подозрения. Фостер был готов побиться об заклад, что добропорядочный шериф прямиком отправился в свою контору, чтобы порыться в старых листовках.

Уэйд сомневался, что он что-нибудь обнаружит. Прошло слишком много лет. Но шериф был из тех людей, кто может начать рассылать запросы, не оставлять поисков и связать каким-то образом недавнее убийство с новым постояльцем Мэри Джо. В конце концов он может просто проверить удостоверение личности Уэйда Смита и убедиться в отсутствии такового. Интересно, подумал Уэйд, сколько часов у него в запасе?

Он, конечно, не очень разбирается в том, как ведут хозяйство на ранчо. Но он понимает кое-что в фермерстве, в лошадях и немного в скотоводстве. В прошлом году он помогал ютам перегонять в горах стадо. И ему точно было известно, как порою трудно бывает справиться с ленивой и упрямой скотиной.

А еще он знал людей. Суровый опыт научил его отличать хорошее от плохого, честность от мошенничества.

Если ему удастся найти хороших, надежных помощников для ведения хозяйства, он сможет уйти, сознавая» что хотя бы в одном его совесть чиста. Что само по себе уже немало.

Однако это означало, что ему нужно держаться подальше от женщины. И от мальчика тоже.

Через день Уэйд, Мэри Джо и Джефф отправились в городок Ласт-Чане. Он располагался в пятнадцати милях к северо-западу, и, чтобы добраться до него, приходилось тратить целый день. Выехали они на рассвете. А вернутся глубокой ночью.

Уэйд держал вожжи. Мэри Джо молча вручила их ему, прежде чем взобраться на козлы, а он их принял. Будь он проклят, если даст понять, что чувствует себя неуверенно, действуя одной рукой. Джейк по-королевски развалился на одеяле под крышей фургона. Стоило ему почувствовать, что его собираются оставить дома, как он начал горько жаловаться, тихо и настойчиво поскуливая. В конце концов Уэйд предложил взять его с собой, чтобы пес не попытался следовать за ними на трех лапах.

Мэри Джо запаслась провизией для обеда и ужина, наполнила фляги лимонадом и водой. Им предстояло купить семян, чтобы заменить растения, смытые ливнем, и фураж для лошадей. Уэйд попытается нанять работников.

Поездка в город представляла опасность, Уэйд понимал это, но для него было в равной степени опасно оставаться на ранчо Вильямсов. Впрочем, вряд ли кто заподозрит убийцу и разыскиваемого преступника в человеке, который открыто появился в городе. Они с Мэри Джо решили, что с пересудами лучше сражаться в открытую.

Они обсудили этот вопрос накануне после ужина, когда Джефф вывел собаку на несколько минут. Ужин прошел в молчании. Уэйд неохотно выходил к столу, заставляя себя подавлять бушевавшие в душе чувства. Но было бы несправедливо, если бы Мэри Джо или Джефф носили ему еду в сарай, кроме того, ему не нравилась мысль прятаться из-за собственной глупости.