Ещё утром Валентина думала, что жизнь только начинается. Новая работа, новый коллектив. Надо отмахнуться от прошлой жизни и начать что-то по-настоящему новое. Выходя из дому, она играла с собой в нехитрую игру: если первым ей встретится мужчина, то всё сегодня будет хорошо, а если встретит женщину, то всё равно работа новая и всё будет хорошо. Она первый день выходила кассиром после десяти смен фасовщицей. Первой во дворе она встретила соседку, бабу Антонину, расстроилась и даже фыркнула от злобы. Сидя за кассой, Валентина издали заметила эту дамочку в демисезонном пальто, и она ей очень не понравилась.

Из следственного дела: Гражданка Ракитина Т. П. первой нанесла удар в лицо гр. Теняевой В. Н., при этом, по показаниям свидетелей, в кровь разбила губу. Гр. Теняева В. Н. несколько раз нанесла удары по голове гр. Ракитиной Т. П. кассовым маркиратором, а затем, выйдя из-за кассы, ударила ногой в живот… Сотрясение головного мозга… выбит передний зуб… множественные подкожные гематомы….

Из истории болезни:

Теняева Валентина Николаевна, 1964 г. рождения, кассир супермаркета, в прошлом — педагог. Обратилась в психоневрологический диспансер с жалобами на слезливость, утомляемость, тоскливое настроение, плохой сон и аппетит.

Из анамнеза жизни:

Бабка по линии отца «нервная», требовательная, эгоистичная; мать раздражительная, непоследовательная, но очень заботливая и внимательная к детям. Отец оставил семью, когда девочке было 6 лет. Детство было трудным, помогала матери в воспитании младших сестёр. Росла впечатлительной, мечтательной, восторженной; детское стремление «что-то изменить, создать более прекрасное, чем сама природа, осталось на всю жизнь». В школу пошла с 7 лет, училась хорошо, отличалась энергичностью и предприимчивостью; слыла «заводилой хороших и плохих дел», учителя любили её, охотно прощали все шалости. Окончила 10 классов и педагогический институт. Вся последующая жизнь связана с педагогической работой; относилась к ней с увлечением, никогда не испытывала усталости и утомления, даже при большой нагрузке. Ученики её любили, в коллективе пользовалась уважением и доверием большинства педагогов.

Замужем с 18 лет, «вышла скоропалительно и необдуманно», привязанности к мужу не испытывала, муж старше на 8 лет, прямой, властный, но к ней относился «с бережной предупредительностью». В сексуальной жизни всегда была безразличной, «больше нравилась духовная близость, романтическая влюблённость». С появлением дочери и сына стала равнодушной к мужу, хотя сознательно поддерживала в нём ревность.

По характеру самолюбивая, капризная; при малейшем «неповиновении» мужа отказывалась разговаривать с ним — устраивала «демонстративные зарёвы». Любит искусство, увлекается пением. Имела много подруг, однако постоянных привязанностей не сохранила: быстро переходила от восторженности к неприязни; об утраченных симпатиях не сожалела. Очень впечатлительная, чувствительная и ранимая, не выносит равнодушного отношения к себе; «лучше пусть меня ненавидят, чем равнодушно обходят».

Больна с 1997 г., после получения записки с предупреждением, что муж ей изменяет. Состоялось бурное объяснение с ним, но тот категорически отрицал неверность. В последующие дни оставалась взвинченной, подавленной, «душила обида на мужа», отплатившего неблагодарностью за совместно прожитую жизнь, «опоганившего все идеалы», было стыдно взрослых детей. На работе умела мгновенно переключаться и забывать о своих подозрениях и обидах, но, возвращаясь домой, вновь погружалась в размышления о разрушенной жизни, красочно, в деталях, представляла сцены измены; в такие моменты «вся цепенела, перехватывало горло, не могла говорить, ноги отнимались и холодели», возникал страх надвигающейся смерти. Постепенно нарастала раздражительность, конфликтность, капризничала по любому поводу, не выносила мужа, настраивала против него детей, «умоляла отречься от отца, опозорившего всю семью».

Соматическое состояние: питание несколько повышено, бледность кожных покровов, наклонность к гипотонии (АД 90/60 мм рт. ст.). Спастический колит. Неврологический статус: сухожильные рефлексы равномерно оживлены, умеренный гипергидроз, тремор вытянутых рук.

Внушаема, верит в возможность выздоровления, намерена целиком посвятить себя детям, которым прежде из-за увлечённости работой не могла уделять должного внимания и заботы.

Проведено 8 сеансов гипносуггестивной терапии, назначен элениум по 40 мг в сутки. Постепенно стала бодрей, активней, исчезла слезливость, нормализовался сон и аппетит, «притупилась обида, поняла, что ещё не всё потеряла как женщина». После многократных бесед с мужем в присутствии врача отношения улучшились, однако категорически отказывается от интимной близости, несмотря на усилившееся в последнее время влечение. Настроение выровнялось, когда сменила работу, ушла из школы, где дети всё напоминают, что она «нечистая, скверная». Около 2 мес. принимала небольшие дозы сиднокарба (утром) и элениума (вечером).

При обследовании в сентябре 2007 г. своё душевное состояние оценивает как «превосходное», благодарна врачу за прежние советы и лечение, охотно занимается аутотренингом: «он тонизирует волю, снимает любое эмоциональное напряжение, создаёт умиротворение».

Валентина сказала этой, в демисезонном пальто:

— Гражданочка, ваша селёдка протекает прямо на транспортёр, он теперь целый день вонять будет.

— Я вам не «гражданочка», и потом, как у вас там в отделе завернули, так она и протекает. Ваши сотрудники виноваты, пусть сами вытирают.

Валентина Николаевна глубоко вздохнула и вспомнила аутотренинг:

— Я её не замечаю.

Она действительно не заметила, что сказала это вслух.

Женщина в демисезонном пальто громко икнула. Валентина Николаевна посмотрела на неё и улыбнулась. И тут кулак, пахнущий селёдкой, запечатал её уста, готовые рассмеяться, потому что женщина в демисезонном пальто снова икнула.

В конце дела, к задней обложке папки из грубого картона, прикреплён скрепкой фискальный документ № 46492000115, говорящий, что г. Ракитина Т. П. всё-таки оплатила покупку 350 граммов малосольной сельди в соседней кассе № 6 супермаркета «Перекрёсток». Вот же вредная баба.

Не знаю, понравится ли тебе история, которую я собираюсь рассказать. И стоит ли мне вообще её рассказывать. Но я хочу разобраться, господи. Ты всё же не только мой самый главный читатель, но ещё и вдохновитель, поэтому именно ты должен первым её услышать. Хотя, с другой стороны, что я могу поведать тебе такого, о чём бы ты не знал?

А знаешь ли ты, как хочет женщина, чтобы её любили? Как плачет она ночами в тоске по этой самой любви? Ты же сам дал ей эту тоску. И слёзы, и подушку. Ты дал ей даже то, чего она не имеет и чего никогда у неё не будет.

А теперь скажи, помнишь ли ты Марию, простую деревенскую девчонку, слабую на голову и, вследствие этого, на передок? Помнишь, как внушала ей бабка мысли, навеянные тобой?

— Главное, не ум, — твердила старая. — Главное, чтобы тебя любили.

— Кто любил? — хлопая ресницами, вопрошала Мария.

— А все!

— А как?

— А по-всякому!

Всяк любит как умеет, лишь бы любил — именно это имела в виду старуха. А ты как нарекал? Возлюби ближнего своего изо всех тщедушных сил своих? Возлюби того, кто рядом, кто сзади и спереди, кто в тебе и кто во вне, под и над тобой? Возлюби тех, кто поучает, кто глумится и склоняет, бесчинствует и вяжет? Это ведь твои слова, господи? Не мои, точно тебе говорю. Любое слово — твоё, всеобъемлющий! Даже последнее срамное не я придумал.

А ты помнишь, как Мария возилась с куклой? Как заглядывала в единственный стеклянный глаз, пытаясь в отражении увидеть твой лик? Зачем ты прятался от слабоумной девочки в шорохах и скрипах, в ночных вздохах на чердаке, в порывах ветра и в шуме дождя? Зачем, играя в эти прятки, делал так, чтобы она всегда водила? Почему не дул ей на ссадины, когда она разбивала коленки, и не поднимал при падениях? Где ты был, когда она горько плакала?