В 1923 г. по Западно-Сибирскому военному округу зафиксировано 3.921, Восточно-Сибирскому — 2.725 арестованных. Всего в течение 1923 г. в производстве ПП ГПУ по Сибири и губотделов находилось более 2.000 дел, из которых на долю краевого аппарата пришлось 140 дел, а проходило по ним 650 чел. Если Книга памяти жертв политических репрессий Алтайского края отмечает за 1923–1927 гг. лишь около 50 репрессированных, то, согласно сведениям из чекистских архивов, один уездный уполномоченный Алтгуботдела ВЧК по Бийскому уезду за 1923 г. арестовал 419 чел., в том числе 172 — за контрреволюцию, 7 — за шпионаж, 85 — за бандитизм. В 1924 г. по ОГПУ Сибири официально было отмечено поступление 2.779 арестованных, из них осуждено к расстрелу 14 чел., к заключению в лагерь — 6. В 1925 г. арестовано 5.511 чел., из которых 496 были расстреляны[307]. Такой рост арестов и особенно казней был связан с широкой кампанией по борьбе с бандитизмом, развернувшейся осенью 1925 г.

Опубликованные данные о репрессиях середины 1920-х гг. очень сильно уступают статистике, оглашённой Л.М. Заковским 26 июня 1928 г. на заседании бюро Сибкрайкома ВКП(б). Полпред заявил, что за 1926 г. по «антисоветским и контрреволюционным» делам в крае прошли 406 чел., а за 1927 г. — 1.067 чел. Поскольку чекисты интенсивно вели дела по бандитизму, крупным хищениям, контрабанде, перебежчикам, валютным операциям, фальшивомонетничеству, то общая численность прошедших по делам ПП ОГПУ в 1926 г. составила 5.536, а в 1927 г. — 8.100 чел.[308] Из этих цифр видно, что в 1927 г. общее число репрессированных органами ОГПУ выросло в полтора раза, а подвергшихся политическим преследованиям стало больше в 2,5 раза.

В первой половине и середине 1920-х органы ОГПУ осуществляли постоянные репрессивные акции против всех противников режима: от социалистов и внутрипартийных оппозиционеров до интеллигенции и церковных кругов. Арестованным нередко вменялась в вину организованная заговорщицкая деятельность, но большая часть обвинений касалась проведения антисоветской агитации. После высокого уровня репрессий 1922–1923 гг., обусловленных продолжением вооружённого сопротивления в национальных окраинах, в 1924–1926 гг. наблюдался максимально низкий за период 20-х гг. уровень политических репрессий. Данная тенденция середины 1920-х гг. была характерна и для СССР в целом, поскольку политическая ситуация в стране являлась относительно стабильной и органы безопасности в тот период основной удар наносили по уголовной преступности.

В период свёртывания нэпа в обществе усилились критические настроения в отношении властей. Ответом на них по-прежнему были репрессии. Во второй половине 20-х гг. чекистский аппарат показал свою готовность к массовым расправам не только над уголовниками, но и над политическими врагами. В начале 1928 г. это было продемонстрировано в Якутии во время жестокого подавления выступления «автономистов» (расстреляно ок. 130 чел., не считая многочисленных бессудных казней на месте)[309], с лета 1929 г. — во всех сибирских округах, где интенсивно начались фабриковаться дела на «повстанческие кулацкие группы».

Основным видом сопротивления властям была «антисоветская агитация». Несмотря на крайнюю жёсткость политического режима, в стране то и дело возникали подпольные кружки (часто молодёжные) и целые организации со своими уставами, шифрами и т. п. Обычно они не шли дальше выпуска антисоветских листовок, но, с точки зрения ОГПУ, и такая деятельность была крайне опасной для власти. Как и в начале 20-х, чекисты старались по возможности искусственно расширять круг членов подобных организаций, для чего активно внедряли туда своих агентов.

В 1927 г. омские студенты В.А. Чевалков и Г.Н. Петров создали «Российскую партию народного права» (РПНП), ставшую, вероятно, самой крупной из всех нелегальных структур региона тех лет. Они пришли к выводу, что советская власть — это диктатура коммунистов, а социализм — утопия, ведущая к хаосу и подавлению прав и свобод, поэтому всякий «хоть сколько-нибудь сознательный человек должен не медля ни минуты идти в народ и доказывать ему всю утопичность и гибельность политики диктатуры компартии». По данным ОГПУ, среди товарищей по учёбе Чевалков и Петров создали ядро подпольной организации со своей программой и руководящим органом, получившим название «Сибирский ЦК РПНП».

У организации были шифр и четыре гектографа в домашней типографии, с помощью которых активисты отпечатали и распространили свыше 3.000 резких антикоммунистических листовок. Так, в ночь на 7 ноября 1929 г. в Омске было тайно разбросано не менее 300 прокламаций; 9 ноября аналогичные листовки (48 штук) были обнаружены на вагонном тормозе поезда, прибывшего из г. Татарски на ст. Купино. РПНП информировала о только что произведённых расстрелах крестьян по политическим обвинениям, призывая население вооружаться и восставать против коммунистов с целью возврата к рыночным отношениям и политическим свободам. Авторы были обнаружены достаточно быстро, так что уже 23 апреля 1930 г. Коллегия ОГПУ рассмотрела дело на 81 чел. Сибирские чекисты постарались представить РПНП в качестве разветвлённой организации, но к качеству их работы в Москве подошли критически — в отношении 29 чел. дело прекратили, а шестерым засчитали срок предварительного заключения. Руководители — В.А. Чевалков, Г.Н. Петров, Д.М. Кедо, В.В. Ивашко, А.П. Панарат и М.С. Семёнов — пошли под расстрел, 10 — получили ссылку, все остальные — от двух до 10 лет концлагеря.

В феврале 1928 г. чекисты Бийского окружного отдела ОГПУ по агентурным данным раскрыли «нелегальную контрреволюционную организацию молодёжи» в с. Енисейское. В ней состояли четыре человека, возглавлял группу 18-летний весовщик мельницы П. Грязное, активный комсомолец. Юноши трижды собирались, «противопоставляя свои идеи идеям советской власти», выпустили два номера рукописного журнала «Следопыт», где, в основном, разоблачали грехи местного начальства, а также попытались распространять написанный Грязновым «Марш троцкистов». Больше сделать они ничего не успели, что предопределило мягкость наказания[310].

Антиправительственные прокламации (преимущественно рукописные) распространялись во всех регионах Сибири. В конце 1920-х гг. в бийской школе им. А.С. Грибоедова в течение двух лет появлялись листовки «контрреволюционного содержания», причём ОГПУ никак не удавалось выяснить их автора. Ученики школы им. Ленина организовали партию «Освобождение народа», руководителем которой являлся учащийся Арбузов, сын бывшего владельца трактира. Участники подпольной группы организовали филиал своей партии в школе им. Луначарского, однако один из вновь примкнувших участников — комсомолец Котов — сообщил о тайной организации в ОГПУ. После этого последовали аресты, и к суду были привлечены 5 чел.

Создание тайных организаций молодежи не всегда было связано напрямую с политическим противостоянием. Оно могло быть как отмечает В.И. Исаев, протестом против казарменности советского быта. Так, в школе № 6 г. Барнаула в 1928 г. учениками была организована группа под названием «Долой общественную работу», участники которой вели хулиганскую агитацию среди сверстников, били стёкла, портили школьное имущество. После выявления группы под суд были отданы 17 чел.

Очень плотную слежку чекисты вели за представителями интеллигенции, особенно ссыльной. В 1927 г. благодаря доносам сексота С.П. Волконского были арестованы как члены антисоветского «монархического кружка» и осуждены к новой ссылке видные новосибирцы: бывший вице-губернатор Якутии и статский советник Д.О. Тизенгаузен, врач Н.А. Щукина и ещё несколько человек, собиравшихся на вечеринки и слушавших, в частности, чтение иронических рассказов Тизенгаузена о быте сибирской деревни. В январе 1928 г. за «антисоветскую агитацию» были арестованы и затем сосланы члены новосибирской коллегии защитников И.А. Ваксберг, Л.Л. Домбровский, Г.И. Жерновков, И.М. Шапиро[311].