Жертвами процесса стали преимущественно жители Каинска, Барабинска и Тюмени. Базаров якобы организовал антисоветские ячейки в Тюмени и Барабинске, надеясь со временем создать Сибирскую автономную крестьянскую республику, а в начале 1922 г. встретился с представителями группы Незнамова, действовавшего в Каинске и готовившего вооружённое выступление. Всего, по версии следствия, в организации насчитывалось до 2.000 активных членов — кулаков, колчаковцев, торговцев и духовенства. Летом 1922 г. чекисты «разоблачили» заговор. Откликнувшись на инициативу Павлуновского, Сиббюро ЦК РКП(б) создало специальную комиссию «для разработки вопросов политического характера означенного процесса и для освещения их в прессе», назначив датой начала суда 21 апреля 1923 г.[294].
Базаров не смог создать группы (в том числе потому, что многие собеседники принимали его за провокатора), зато «атаман» Незнамов был успешно спровоцирован усилиями целого ряда спецагентов. Историк ФСБ А.А. Петрушин сообщает недостоверные сведения о том, что чекистам якобы просто повезло и они случайно в мае 1922 г. вышли на организацию благодаря донесению бывшего белого офицера Избышева. На самом деле, в материалах процесса вместо мифического Избышева фигурирует явный агент Избож (его не было среди подсудимых). Дело же разрабатывалось чекистами, видимо, ещё с лета 1921 г., если не раньше, когда к Незнамову в Барабинске был подставлен провокатор А. Окулич, бывший офицер колчаковской дивизии морских стрелков, выдававший себя за уцелевшего после разгрома придуманного «Сибирско-Украинского союза фронтовиков» начальника контрразведки пресловутого «дяди Вани» (И.С. Степанова).
Окулич вовлёк Незнамова в «организацию», агент Феокритов дал ему кольт и две гранаты. Одним из лидеров организации был сексот М.А. Матюшкин, матрос «Варяга», хвалившийся своим былым участием в казнях священников и офицеров в Архангельске. Впоследствии сотрудник ОДТЧК ст. Барабинск И.Л. Мерзляков, действовавший под фамилией Гусев, передавал Незнамову продукты для его «организации» и участвовал в подготовке покушения на заведующего заготконторой В.К. Балабуху, ложно обвинённого в попытке убить «атамана».
Чекисты «растили» Незнамова в качестве заговорщика не менее года. 22-летний Карасевич-Незнамов, будучи авантюристической и психически неуравновешенной личностью, отлично подходил для их целей. В 14 лет он бежал от семейных неурядиц на фронт, где участвовал в убийстве офицера. На чекистском жаргоне операция по провоцированию Незнамова именовалась использованием «втёмную», то есть без ведома объекта. Вместе с двумя сообщниками-агентами (ранее судившимся за уголовное преступление К.П. Соколовым и юнцом С.С. Ивановым-Боярским) Незнамов в окрестностях Каинска весной 1922 г. сначала застрелил своего заместителя по «организации» М.И. Островского, заподозренного в том, что он является агентом ЧК (у убитого нашли штампы ряда учреждений, в т. ч. печати отдела управления при Сибревкоме, Особого отдела и ПП ВЧК по Сибири), а затем подстерёг и тяжело ранил В.К. Балабуху. Вся история с предательством Островского, вероятно, была организована чекистами с целью отрезать Незнамову пути для отступления, ибо сведения о том, что Островский написал в Томгубчека письмо с предложением выдать организацию Незнамова за 5 млрд руб., поступили от самих чекистов и их агента С.С. Иванова-Боярского[295].
Все шестеро активистов «организации» Незнамова были агентами ЧК-ГПУ. Они убеждали контуженного на фронтах (где он получил три ордена) и с тех пор подверженного припадкам Незнамова в том, что его хотят предать и убить. Поняв, что никаких вооружённых отрядов у его сообщников нет, Незнамов заявил: «Нами торговали в розницу, хотели торговать оптом, но им не удастся» и приказал всем спасаться бегством. Самого Незнамова чекисты поймали в Андижане, избили и препроводили в Ташкент, где полпред ВЧК по Туркестану Я.X. Потере предъявил ему обвинение в связях с басмачами. Затем Незнамов был этапирован в Москву, а потом в Омск и Новониколаевск, где «в течение трёх суток я пробыл на льду, утратив способность ко всему».
По словам Незнамова, отчётливо осознавшего во время следствия и суда, что его соратники на деле представляли собой агентуру ГПУ «организация являлась спровоцированной», состояла из 7 чел. и «под моей фирмой работали другие». Всего по этому делу чекисты арестовали до 500 чел., но после долгого следствия судьям решились предъявить только 95. Например, кучер при Незнамове 16-летний Тима Гудырин был удалён из списка обвиняемых после того как показал о содержании в «тёмной» и избиениях: следователь «бил меня нагайкой раз шесть и ругался чёрными фразами»[296].
На суде обвинение фактически развалилось — основная часть подсудимых отказалась от показаний, приведя десятки фактов издевательств и принуждение. Признания у большинства вымотались голодом, холодом, шантажом, арестами родных, избиениями; били и сексотов. Незнамов заявил о держании в так называемой «тёмной» — «доведённый до крайности, подписывал свои показания не читая». Аналогично добились оговора и от Базарова. В протоколах допросов обвиняемых чередой идут факты вроде: «держали несколько дней в тёмной голым и голодным», «бил меня следователь Рабинович», «Крумин в ГПУ колол мне глаза пальцами»… Как показал М.А. Суржиков, уполномоченный секретного отделения Омгуботдела ГПУ 3.И. Рабинович ударил его пресс-папье «и рассёк лицо, после этого принесли телефонный аппарат, привязали провод к пальцу… стали крутить». Помимо начальника секретного отделения Новониколаевского губотдела ВЧК К.Я. Крумина, среди других активных следователей были руководящие работники полпредства М.Т. Ошмарин. В.Д. Кевейша, а также Н.В. Волоков и П.М. Кузьмин; курировал следствие сам Павлуновский.
На процессе оказались расшифрованы агенты ЧК-ГПУ Феокритов, который вербовал в «организацию» разных лиц и в Омске, и Новониколаевске, а также Н.А. Гуров, Избож, А, Окулич, агроном Н.И. Сакша, Л.А. Семёнова (Баратова), Чижевский. Многие сексоты были осуждены. Одним из основных свидетелей обвинения стал 19-летний Г.Г. Бутанов («Жорж»), активную роль сыграли 19-летний С.С. Иванов-Боярский, М.С. Гаркуш, С.И. Дудим, В.А. Колпаков, В.В. Малиновский, А.М. Михалевский, Г.Я. Оводов, сексоты Каинского политбюро Новониколаевской губчека М.А. Матюшкин с А.Н. Оземковским и другие[297].
Никаких реальных действий со стороны «организации» зафиксировано не было, в связи с чем утверждение современных исследователей А.А. Папчинского и М.А. Тумшиса о неких «остатках вооружённых банд, скрывавшихся в тайге после ликвидации так называемой «базаровско-незнамовской авантюры», выглядит отражением чекистской версии. 20 чел. суду пришлось освободить, а 12 — амнистировать. 30 чел. получили от года до 10 за укрывательство и недонесение. Судьи дали высшую меру 33 «заговорщикам», из которых власти утвердили расстрел 22 чел., в том числе многих сексотов; их казнили 28 июля 1923 г.[298].
Несмотря на сомнительность результата с заговором Базарова и Незнамова, чекисты не жалели усилий для вскрытия всё новых «организаций». В сентябре 1923 г. начальник отделения КРО полпредства Г.И. Валейко сообщал прокуратуре, что в мае в Томске арестовали А.Н. Молчанова — бывшего колчаковского чиновника — «при личном обыске которого был обнаружен явочный знак контрреволюционной организации, разрабатываемой ПП ГПУ по Сибири с января… Показаниями Молчанова были установлены и — арестованы имевшие с ним связь Елин, Петров, Кутолин и Шмурыгин, при обыске квартир которых также были обнаружены тождественные явочные знаки…». Валейко писал, что следователям тем не менее «ничего конкретного установить не удалось, все обвиняемые упорно отрицают свою виновность. Поступившими дополнительными материалами удалось выяснить, что указанная выше контрреволюционная организация имеет широкие разветвления не только в Сибири, но и связь с Дальним Востоком и другими, вне Сибири, губерниями СССР. В связи с этим разработка приняла затяжной характер и к настоящему времени находится в своей первичной стадии…». Валейко требовал заключить всех пятерых «заговорщиков» на три года в концлагерь.
