И в этой непривычной для осеннего Таганрога тишине многие увидели двух странных людей, закутанных в плащи. Они вышли из дома, где находился император, беспрепятственно прошли посты царской охраны. Служивые не остановили их, не окликнули. Так и ушли таинственные люди к берегу моря. И никто потом так и не смог выяснить: кто были эти двое, закутанные в плащи?..
Федор Кузьмич
Спустя несколько недель тело императора было доставлено в Северную столицу. Еще не успели захоронить Александра Павловича, а в городе уже появились слухи и об отравлении государя, и о чудесном спасении, и о скором его приходе в Санкт-Петербург под видом бедного старца…
Вслед за слухами нередко рождаются и песни. И уже в начале 1826 года русский народ сложил песню на смерть царя Александра Павловича, которую пели и в армии, и в городах, и в селах до самого конца XIX века:
«Выезжает Александр наш свою армию смотреть,
Обещался Александр наш к Рождеству домой прибыть.
Все празднички на проходе — Александра дома нет.
„Пойду выйду на ту башню, которая выше всех,
Погляжу я в ту сторонку, в коей Александр наш был“».
По питерской по дорожке пыль столбом стоит,
Пыль столбом стоит, молодой курьер бежит.
«Я пойду спрошу: „Ты куда, курьер, бежишь?
Ты скажи-ка нам, курьер, про Александру-царя“.
„Вы скидайте алы шали, надевайте черной траур,
Всю правдушку вам скажу про Александру-царя:
Наш Александр-император в Таганроге жизнь скончал…“»
Примерно через десять лет после смерти Александра I дошли до столицы слухи о появлении в Пермской губернии таинственного старика.
Звали того человека Федором Кузьмичом и был он якобы очень похож на умершего императора.
Не только внешний вид, но и знание придворной жизни свидетельствовали в пользу версии, что Александр I и Федор Кузьмич — одно и то же лицо. Так это или нет — специалисты и любители исторических тайн и сегодня спорят.
Сохранилось петербургское предание, что со времени кончины Александра Павловича и до самой Крымской войны каждый год в ночь с Старец Федор Кузьмич 11 на 12 марта возле Михайловского замка появлялся неизвестный старец. Ходил он вокруг замка, и никто из случайных свидетелей не осмеливался его ни остановить, ни окликнуть.
Поговаривали жители Петербурга, что пока не покинет их город этот загадочный странник — в Северной столице будет покой и порядок…
«Большими смертями отмеченный»
В начале 1826 года журнал «Славянин» с восторгом сообщал читателям: «Свершилось, Николай на троне! Монарх, котораго Великая Екатерина, несомненно, по таинственному гласу Провидения, в радости сердца своего указала Российскому народу, ибо, по свидетельству очевидцев, столь была обрадована рождением Великого князя Николая Павловича, что сама на руках вынесла его на балкон и показала народу, разделявшему ея радость…»
Но не все, собравшиеся летом 1796 года поглазеть на царственного младенца, разделяли радость императрицы Екатерины II по поводу рождения еще одного ее внука. Чуть в стороне от ликующей толпы стояли три старухи-вещуньи.
— Гляньте-ка, чепцом все и предрешено, — сказала одна из них.
— Верно, тому так и быть, — поддержала вторая. — Чепец на голове малого князюшки красный да синий. Быть и помыслам его красными да синими. Кровь и холод от него пойдет по Руси и многим иным землям.
Третья старуха вдруг затряслась: то ли от страха, то ли от злобного смеха:
— Большими смертями отмечена жизнь князюшки Николая. А первая в недоброй смертной череде — та, что на руки взяла сего малютку…
Вещуньи пристально взглянули влицо императрицы, но государыня не увидела и не обратила на это внимания: слишком была увлечена своим внуком.
А через полгода Екатерина Алексеевна скончалась.
Император Николай I
Но «отмеченный большими смертями» «князюшка» Николай не осознавал ни страшных, злых пророчеств, ни почестей, ни восхвалений. Не мог он еще знать, что все его важные жизненные этапы будут связаны со смертью других людей.
Суровое воспитание
Через несколько дней после смерти Екатерины II ее шестимесячному внуку Николаю Павловичу было присвоено звание полковника.
Спустя более сорока лет какой-то недоброжелатель царя Николая I скажет о нем: «Полковником явился на свет, полковником и остался на всю жизнь…»
В 1796 году в журнале «Муза» была помешена одна из первых публикаций молодого поэта Василия Жуковского. Стихотворение посвящалось рождению Великого князя Николая Павловича:
«Грозам ли древо всколебать
Корнями в Норде укрепленно?
Для вечных отраслей рожденно,
Дерзнут ли громы устрашать?.»
Современники считали, что император Павел I любил сына Николая.
Существует рассказ очевидцев, что за несколько часов до своей гибели Павел Петрович посетил комнату пятилетнего Великого князя.
Тогда будущий царь Николай I якобы спросил у отца:
— Почему Вас называют Павлом первым?
— Потому что не было другого императора до меня, который носил бы это имя, — объяснил государь.
— Тогда и меня будут называть Николаем первым? — снова спросил Великий князь.
Император грустно улыбнулся.
— Да, если ты вступишь на престол…
Павел Петрович поцеловал наследника и поспешно вышел из комнаты. Это была их последняя встреча.
Екатерина II умерла, когда внуку Николаю было лишь полгодика, но все же она успела назначить ему первых воспитателей.
Впрочем, Павел I быстро заменил их. Он всегда стремился делать все наперекор матери.
Его младшие сыновья Николай и Михаил каждый день ощущали суровый педагогический дар воспитателя по фамилии Ламздорф. Он бил маленьких Великих князей розгами, линейками и даже ружейными шомполами.
Как и за что наказывались знатные ученики, с немецкой педантичностью заносилось в особый «коричневый дневник». Николай и Михаил были настолько затравлены и запуганы своим воспитателем, что до 10–12 лет боялись ружейных выстрелов, барабанного боя и человека в военной форме. Ламздорф почему-то вбил им в головы, что у всех военных есть одно лишь желание — взять в плен Великих князей.
Когда Николаю Павловичу исполнилось 12 лет, почти все «коричневые дневники» сгорели в камине царского дворца, а сам Ламздорф начал очень хворать, так что с трудом поднимал и линейку, и шомпол выше собственного носа.
Предсказано в Париже
Война…
Ее близость и неминуемость прошла сквозь отрочество Николая Павловича. Он сумел побороть в себе застенчивость, робость, страх перед человеком в военной форме. Он осознал, наконец, что сам является человеком военным.
Когда началось вторжение Наполеона в Россию, 16-летний Великий князь Николай умолял старшего брата императора Александра I отпустить его в действующую армию.
Государь отказал. Лишь спустя почти полтора года он разрешил Великим князьям Николаю и Михаилу присоединиться к русской армии в Европе.
Александр Павлович тогда был уже в Париже. Весной 1814 года к нему прибыли его младшие братья. Особой необходимости находиться им в войсках не имелось. Ни пользы армии, ни помощи государю. Скорее приезд великих князей являлся частью их военного образования.
