Зато служители музея жаловались, что по ночам донимала их неугомонная тень Александра Васильевича. Якобы витала она по комнатам с дуновением ветра и зловещими шорохами. Кого касалась тень Кикина — с тем случались какие-нибудь напасти. А в Кунсткамере от нее гасли свечи, но воск продолжал плавиться, и в наступившей темноте при этом оживали человеческие уродцы и чучела животных.
Кикины палаты
Но особенно пугало служивых, когда тень Александра Васильевича выводила кровью на стене: «Государь Алексей I».
На рассвете надпись поспешно соскребали со стены, а вот докладывать о том императору Петру опасались.
Ходила по столице молва, будто за несколько дней до своего ареста светлейший князь Александр Данилович жаловался своим близким, что стала посещать его по ночам тень Кикина. Она грозила пальцем и предвещала: «Скоро сам в железо будешь закован и околеешь от лютой стужи, а богатство твое часть в казну уйдет, часть в земле навсегда останется…»
Являлась или не являлась тень казненного главы Адмиралтейства к Меншикову — неизвестно. Но грозное предсказание светлейшему князю сбылось. Арест, полная конфискация имущества, смерть в северных землях… И о том уже свидетельствует не городская молва и мистические байки, а неопровержимые исторические документы.
В новом здании
Конечно, не тень казненного Кикина заставила очередных властителей империи завершить постройку специального помещения для Кунсткамеры. Такова была воля Петра Великого.
Музей переехал из Кикиных палат у Смольного двора в новое здание на Васильевский остров.
В 1727 году туда перевезли коллекции Петра I, а 25 ноября 1728 года состоялось торжественное открытие Кунсткамеры.
Многие жители Петербурга сошлись во мнении, что место для постройки музея выбрано удачно. Здание Кунсткамеры было видно издалека из разных концов города.
Вид на здание Кунсткамеры
Михаил Ломоносов даже заметил по этому поводу, что Петр Великий хотел, чтобы на Кунсткамеру все «взирали среди своих упражнений, о науках помышляли и к ним бы любовию склонялись».
Однако как ни старались музейные служители, чтобы из старого помещения в новое не попала «зловредная нечисть» — не получилось… Взбунтовавшиеся, покинувшие своих владельцев тени экспонатов продолжали свое зловредство и в здании на Васильевском острове.
5 декабря 1747 года Кунсткамера внезапно загорелась. Пожар быстро уничтожил два верхних этажа и башню музея.
Работавшие в этом здании Михаил Ломоносов и знаменитый механик и изобретатель Андрей Нартов одними из первых кинулись спасать музейные ценности.
Увы — многие экспонаты погибли в огне.
Служители Кунсткамеры объясняли вспыхнувший пожар кознями «зловредной нечисти», но Ломоносов и Нартов не очень-то в это верили. Тем более, что они сами видели, как музейные сторожа распивали у себя в помещении водку. Но обрекать на каторгу служивых ни Михаил Ломоносов, ни Алексей Нартов не стали.
Набедокурила нечисть — ну, так с нее и спрос…
А. К. Нартов
Лишь спустя семь лет, в 1754 году, по приказу императрицы Елизаветы Петровны начались работы по восстановлению Кунсткамеры. Но довести работу до конца не удалось.
Одни говорили, что у государства не хватило средств, другие намекали на козни «зловредной нечисти». Как бы то ни было, когда в 1759 году восстановительные работы завершились, башня осталась недостроенной.
Многие петербуржцы не раз видели, как в лунные ночи над той башней появляются неясные тени. Покружив над зданием Кунсткамеры, они разлетались по разным уголкам Северной столицы, чтобы с первыми лучами солнца собраться на недостроенной башне Кунсткамеры.
Часы, идущие назад
В XIX веке появилось особенно много анекдотов, баек, легенд, связанных с Кунсткамерой. Любили потешить, удивить и попугать честной народ, особенно приезжих, музейные сторожа, истопники, полотеры.
Собирались они в «Красном Василии» — трактире, что находился неподалеку от Кунсткамеры, и отводили душу «волнительными историями». Конечно, каждый из них старался рассказать были и небылицы так, чтобы побольше привлечь людей к себе. Больше слушателей — больше шансов получить от них бесплатное угощение.
Рассказчики немало привирали да приукрашивали свои истории. А между собой служители Кунсткамеры нередко спорили: так или эдак было на самом деле. И порой доходило у них дело до иной потехи в «Красном Василии». Споры музейных работников перерастали в потасовки.
Чаще всего вспоминали служители Кунсткамеры историю с «часами, идущими назад».
Вернулся в Петербург из военного похода один офицер. В какие времена, где он воевал, в каких побывал странах — о том у рассказчиков не было единого мнения. Но соглашались в одном: из всех заграничных вещиц, привезенных тем офицером, самой замечательной являлись дорогие часы в корпусе из красного дерева.
Обустроившись после долгого отсутствия в своей квартире на Васильевском, офицер приказал слуге достать эти часы из баула, завести их и поставить в гостиной, на видном месте.
Повозился слуга с дорогим механизмом: не заводится. Видно, в дальней дороге до Петербурга что-то разладилось или сломалось. Вызвали часовщика.
Пришел старичок-мастер, увидел замечательную вещицу и почему-то нахмурился. Покопался он в механизме, устранил поломку и быстренько стал собираться восвояси. Даже о положенной ему оплате позабыл.
Остановил его офицер уже на пороге. Сунул старичку деньги, а тот, не глядя в глаза, поблагодарил и поспешно удалился.
Хозяин часов вначале даже не посмотрел на циферблат. Ну, идут себе часы: цокают-тикают… Что еще надо?
А через какое-то время решил он проверить, верно ли заграничное приобретение часы и минуты указывает. Взглянул офицер на циферблат и обомлел. Стрелки-то в обратном направлении двигались!
Выругался хозяин и решил завтра же отыскать часовщика и наказать шельмеца за такую нерадивую работу.
Странное совпадение
На следующее утро часы вдруг и вовсе остановились. Показывали стрелки 9 часов 45 минут. Еще крепче ругнулся офицер по адресу нерасторопного мастера.
А тут вдруг слуга доложил:
— Пришел письмоносец, бумагу в конверте из губернии доставил.
— Ну, так живо неси послание! — сердито приказал хозяин.
Распечатал тут же офицер конверт и чуть не выронил письмо. А в нем сообщал сосед по имению в далекой губернии, что брат офицера свалился с лошади, попал под копыта и от удара в голову скончался.
А случилось это несчастье в 9 часов 45 минут утра.
Долго стоял в растерянности хозяин квартиры. Дело в том, что эта смерть могла наступить ровно три года назад. Именно тогда они с братом отправились вдвоем на верховую прогулку.
Брат скакал впереди и вдруг без всякой видимой причины свалился на землю. Конское копыто лишь скользнуло по виску незадачливого всадника. Каких-нибудь полсантиметра уберегли от смертельного удара.
Офицер ясно помнил, как он помог брату подняться на ноги, а потом взглянул на карманные часы. Время было 9 часов 45 минут.
После поездки в далекое имение на похороны офицер вернулся в Петербург. Сразу обратил внимание, что часы преспокойно идут, но стрелки снова движутся в обратном направлении.
Кликнул хозяин слугу узнать, вызывал ли тот часовщика.
Но слуга доложил:
— Никак нет… Звать никого не звали, механизм сам по себе заработал.
А на следующее утро стрелки на циферблатах снова замерли на 9 часах 45 минутах. Только заметил это офицер, как явился письмоносец. И опять было извещение о смерти. На сей раз пришло сообщение о гибели на дуэли друга. Пуля противника поразила его в самое сердце.
