Вопрос:
— Пуго был в курсе дел, разделял вашу точку зрения?
Ответ:
— Кто-то мне говорил, кажется, это был Крючков, что Пуго солидарен с нами. После нескольких звонков Пуго разыскался. И Крючков пригласил его приехать.
Вопрос:
— Объяснял ли он причину приглашения?
Ответ:
— Нет. Он только сказал: «Я у Язова нахожусь, подъезжай». Тот приехал. Из этого я понял, что у них какая-то договоренность до этого была.
Вопрос:
— А почему Вас не оказалось в составе делегации, отправляющейся в Крым на переговоры с Горбачевым? Почему направили туда Варенникова, а сами остались в Москве?
Ответ:
— Трудно ответить на этот вопрос определенно. Скорее всего потому, что неловко было перед президентом показываться с ультиматумом в качестве предателя…
ПОРТРЕТ «КРЕМЛЕВСКОГО ЯСТРЕБА», КОТОРОГО КОЛЛЕГИ НАЗЫВАЛИ «КРЕМЛЕВСКИМ ДВОРНИКОМ»
ДОСЬЕ СЛЕДСТВИЯ
СПРАВКА О ЛИЦЕ, ПРОХОДЯЩЕМ ПО ДЕЛУ О ЗАГОВОРЕ С ЦЕЛЬЮ ЗАХВАТА ВЛАСТИ.
Бакланов Олег Дмитриевич. 1932 года рождения. Родился в г. Харькове. Украинец. Образование высшее. Закончил Всесоюзный заочный энергетический институт. Кандидат технических наук. Член КПСС с 1953 года. Начал работать после окончания ремесленного училища монтажником на секретном заводе в 1950 году. Здесь прошел все ступени служебной лестницы до заместителя главного инженера завода.
Затем стал главным инженером Харьковского приборостроительного завода, принадлежащего министерству Общего машиностроения (оборонная промышленность). В 1972 году возглавил его. С 1975 по 1976 годы — генеральный директор производственного объединения «Монолит» министерства Общего машиностроения. С 1976 года — заместитель министра Общего машиностроения, с 1983 года — руководитель этого министерства.
С 1988 по 1991 год секретарь ЦК КПСС — куратор оборонной промышленности. Последняя занимаемая должность — заместитель председателя Совета Обороны при президенте СССР.
Лауреат Ленинской премии 1982 года. Герой Социалистического Труда, награжден двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденами «Октябрьской революции», «Знак почета», многими медалями, в том числе медалью «Воину-интернационалисту от благодарного Афганского народа».
На ноябрьской, 1990 года, встрече президента с воинами-депутатами рядом с Язовым в президиуме сидел секретарь ЦК КПСС Олег Бакланов — куратор оборонной промышленности, жесткий блюститель военных интересов.
Напрасно искать фамилию Бакланова в списках награжденных. Перечень его орденов здесь публикуется впервые. О том, какие награды и за что получал Бакланов, мало кто знал. С него, как с «секретоносителя», не спускал глаз КГБ. За несколько дней до заговора у Бакланова на Украине умерла двоюродная сестра. Даже в поездке на ее похороны Бакланова «пас» офицер КГБ. Только узкий круг лиц был осведомлен, что он является председателем государственной комиссии по программе «Буран», что первые пуски этих кораблей, созданных в противовес «Шатлу», осуществлялись под его непосредственным руководством.
Бакланов не был исключением — все, что касалось обороны, было тайной за семью печатями. Военная доктрина никому не оглашалась, никто не знал, в чем ее суть. «Когда поют солдаты, спокойно дети спят!» — эти слова из популярной песни были ответом на все вопросы.
В советской прессе не было принято критиковать армию, а тем более оборонную промышленность. Эта тема была закрытой. Оборонные заводы, на которых работал чуть не каждый четвертый житель СССР, как бы вовсе не существовали — даже разговоры о них, с точки зрения КГБ, были преступлением против безопасности страны. Общественному мнению внушалось: все, что предпринимается партией и ленинским ЦК в оборонной сфере, может вызывать только одобрение.
Лишь после провала заговора стала просачиваться информация о том, что дела обстоят далеко не так.
Один из самых авторитетнейших ученых страны, занимающийся проблемами обороны, Петр Короткевич в интервью «Литературной газете» заявил, что в результате близорукой политики КПСС к руководству ВПК пришли некомпетентные, случайные люди. Короткевич назвал их «кремлевскими дворниками»: — «Дворники не понимают, что такое наука, потому-то и возникли дорогостоящие программы, от которых не было никакого толку».
Короткевич назвал целый ряд таких программ, в том числе «ядерный щит» Москвы, обрекавший столицу в случае агрессии на двойной удар — чужой и… свой, и особо подчеркнул роль главы «кремлевских дворников» Олега Бакланова в создании всех этих безумно дорогих нелепиц.
Ученый рассказал, как в 1989 году секретарь ЦК КПСС Бакланов «заморозил» проект единой стратегической обороны, разработанный группой крупнейших ученых, передовых военных руководителей. Реализация проекта означала сокращение и профессионализацию армии, демилитаризацию экономики и в конечном результате двойное (!) уменьшение оборонных расходов.
К 1985 году Советский Союз проиграл состязание с США по основным стратегическим технологиям, которые определяют военно-стратегический потенциал государства. По данным второго секретаря Управления международных организаций министерства иностранных дел Российской федерации Сергея Федерякова, приведенным в февральском (1992 г.) номере журнала «Международная жизнь», в 1982 году США опережали СССР по десяти позициям стратегических технологий. Причем, по таким важнейшим, как компьютеры, системы наведения ракет, обнаружения подводных лодок, технологии «Стеле», Советский Союз отставал очень значительно. По пяти технологиям у СССР и США было равенство. А по двум позициям — обычные боеголовки и силовые установки — Союз шел впереди. В 1985 году СССР уже не имел преимущества ни по одной из технологий. Увеличивался временной разрыв в разработке и внедрении образцов новой техники. Если в 40–50 годах он составлял 5–6 лет, то в 60–80 годах он уже достигал 9—12 лет.
Для СССР втягиваться в новый дорогостоящий виток капиталоемкого военно-стратегического строительства было равносильно самоубийству. Так считали объективные эксперты. Но курс на свертывание гонки вооружений больно ударял по ВПК, который вольготно чувствовал себя в условиях постоянного противостояния — сорил деньгами, получал награды.
С семидесятых годов верхушка ВПК состояла из членов так называемой «днепропетровской группировки» Брежнева. В партии за «оборонку» отвечал друг генсека по Днепропетровску — секретарь ЦК КПСС Кириленко, в Совете Министров оборонными вопросами ведал днепропетровец Смирнов, а за их спинами уютно пристроились родственники партийной и государственной аристократии. Зять Устинова занимался разработкой боевых лазеров, зять Кириленко — СОИ и так далее, и так далее…
Достаточно утвердившись в этом мире, Бакланов в 1983 году занял пост министра Общего машиностроения. В 1988 году инерция прошлых номенклатурных подходов вознесла его в кресло секретаря ЦК КПСС, куратора военно-промышленного комплекса. Даже в самых смелых мечтах он не представлял себе, что станет преемником Устинова, Кириленко — вождей, вошедших в историю Советского государства. Он рассчитывал, что будет обладать такой же властью и влиянием, как и они. Однако Горбачев начал ломать кости оборонной промышленности, провозглашать речи в пользу мирного сосуществования.
Бакланов, в отличие от большинства будущих сотоварищей по ГКЧП, никогда не играл с президентом «в темную», он сразу предпочел роль откровенного оппозиционера. На совещаниях по разоружению Горбачев не раз был вынужден останавливать Бакланова, отстаивавшего интересы ВПК, вопросом: «Вы что, не согласны с моей политикой?»
Особенно крупный конфликт возник между ними из-за американской СОИ. Система, которая создавалась США с целью противодействия возможному ракетно-ядерному нападению, была выведена за скобки переговоров по разоружению. СССР же уменьшал ракетно-ядерный потенциал. СОИ, по мнению Бакланова, таким образом вполне могла противостоять советскому ракетному удару. Он поставил вопрос о том, чтобы СОИ на переговорах по разоружению была все же положена на весы американской стороной. Раздраженный Горбачев оборвал его: «Не лезь в это дело!»
