Безумие.

Встало, повело плечами, пока что-то не стрельнуло в пояснице. Присевшая на ветке птица с тупым клювиком склонила головку, с любопытством глядя прямо в глаза. Предплечьем оперлось на сдвинутом окне. Птица заглядывала сверху, склоняясь так, что чуть не сваливаясь со своего насеста. Мелькнула короткая мысль: это уже сутки прошли — наверняка из тела ушли последние следы тьмечи — замечают ли животные теслектричестве возмущения? Птицы, коты? Чувствительны ли они к ним? Не знаю, как кто, но коты наверняка являются творениями Лета. Дунуло на полураскрытую ладонь. Ничего.

Под окнами, к задней части состава, сопя и хватаясь за выскакивающее из мундирных штанов брюхо, спешно семенил Сергей.

— Эй! Что-то случилось? Отправляемся, может?

— Его благородие, господин Фессар, уфф, умом тронулся.

Я-оно выглянуло. Боковая ветка слегка изгибалась, отдаленные вагоны можно было видеть с внутренней стороны под большим углом; и очень четко — лиц, собравшихся у конца состава, куда спешил и Сергей. Прищурило глаза. Все они стояли у отодвинутых дверей товарного вагона, ну да, конечно: вагона доктора Теслы. Тайный советник Дусин, два пожилых охранника, человек в ливрее князя Блуцкого (с двустволкой на плече). С другой стороны, окружая последний вагон, к ним подбежала мадемуазель Филипов, подкатав юбку. Они о чем-то увлеченно спорили, жестикулируя на все стороны света, показывая вовнутрь вагона и в сторону тайги. Тут к ним присоединился Сергей, он тоже стал размахивать руками. Появившись из тени, в дверях вагона встали доктор Конешин и Тесла, у симметричного доктора под мышкой был зажат его врачебный несессер.

Я-оно вышло из салона, спустилось по ступенькам на землю и похромало к спорящим.

Первым обернулся Степан. Он приложил палец к губам, схватил за плечо, оттянул в сторону, между вагонов. Я-оно вырвалось.

— Что такое? Людей в средину впускаете? Чего-там ищет доктор Конешин?

Седой охранник воздел руки вверх.

— Ой, там такое наделалось, такое! Олег лежит без духа, шишка с орех, доктор говорит что мозги могут сотрястись.

— Что? Кто?

— Да турок же несчастный! Вломился, Олегу дрыном своим по голове дал, добрался до аппаратов доктора Теслы! Ой, докладывать нада, вину перед начальством перестрадать.

— Схватили его?

— Да куда там! Сбежал!

— Сбежал? — отшатнулось я-оно. — Да куда же он мог сбежать?

— Да вот, — Степан махнул по направлению горизонта, — в тайгу!

— Как так? — Я-оно глянуло на монументальную пущу, взгляд застревал среди высоких стволов. — Снова напился?

— Да нет, говорят, будто бы трезвый.

— Так что? Будет возвращаться в Европу пешком?

Охранник только пожал плечами.

— Совсем он с ума свихнулся, это точно.

Подошло к двери вагона, заглянуло вовнутрь. Олег уже пришел в себя, сидел на жестяном ящике, держась за голову и тихонько постанывая, симметричный доктор заглядывал ему в глаза. Никола Тесла и Павел Владимирович Фогель мотались у ящиков, разбитых взломщиком, прибивали временные стенки, закрывали внутренности машин одеялами и досками; словно кровь из живого зверя на пол вылились из поломанных корпусов ведра светлых опилок. К тому же Юнал Фессар, должно быть, разбил, как минимум, одну банку с кристаллами тьмечи, напитанные чернилами кусочки соли, блестящий уголь, они валялись в опилках, доктор Конешин ступал прямо по ним, кристаллики трещали под его каблуками. Разбит был и кожух насоса Котарбиньского, оттуда бесстыдно торчали связки проводов, какие-то черные трубки, какие-то зимназовые катушки — тяжелая машинная анатомия.

Кто-то встал за спиной. Глянуло. Дусин — он всегда становится за спиной.

— Мне казалось, вы должны были прогуливать князя.

Тот кивнул головой.

— Это мы его приметили.

— Мы, это вы с князем? Турок был здесь, в средине, правда? Двери оставил открытыми, или как?

— Орал.

— Что?

— Орал, — повторил Дусин. — Послушайте-ка, что касается дела с Его Светлостью…

— Погодите! Минуточку! Вы говорите, что… Сейчас. Вы знали, чей это вагон?

— Я знаю то, что ночью Их Светлостям рассказывала мадемуазель Филипов. Доктор Тесла везет здесь машины по заказу Его Императорского Величества.

— Итак, вы услышали, что кто-то кричит в средине… Он звал на помощь?

— По-турецки вопил. Я позвал людей, отослал Его Светлость, отодвинул двери — а он выскочил, словно пружина его толкнула, пролетел прямо над головой у меня и в лес помчался… раз-два, еще и перекувыркнулся… и только его и видели.

— Пьяный.

Дусин отрицательно покачал головой.

— Вчера он полдня спаивал того сумасшедшего журналиста, но сегодня, даже недавно, с ним разговаривала мадемуазель Филипов, так она говорит, что господин Фессар…

— Трезвый, так. — Еще глянуло на раскрытый насос Котарбиньского, над которой заламывал руки доктор Тесла. — Кажется, я понимаю. А скажите, вы хоть успели хорошенько присмотреться к его силуэту, когда он удирал, ну должны вы были глянуть, чисто человеческий инстинкт — спина, бегущая фигура, буквально несколько секунд, правда ведь?

— А что?

— Не заметили ли вы в нем чего-то… чего-нибудь странного?

Дусин незаметно перекрестился.

— Так вы же прекрасно знаете. Вы — кровь от крови Мороза, вам — слово Мартына, или Ее Сиятельство с вами о том не говорила? Но не забывайте, что мартыновцы — они разные. Опять же — американец везет лютам уничтожение, так оно кончиться не должно.

— А как? И вообще, не надо со мной тянуть эту бредь — она хороша для распутинских салонов. Впрочем, вы уже опоздали, у княгини все уже переменилось, теперь она желает моей смерти, и чем скорее, тем лучше.

Дусин снова покачал головой.

— Не понимаете вы стариков.

— Да прекрасно я понимаю, — вздохнуло про себя. — Рад, что появилась оказия перемолвиться наедине. Можете передать ей, что, так или иначе, я остаюсь на услугах Министерства Зимы и не собираюсь ничего делать против Императора. А если с доктором Теслой что-нибудь случится, напишу обо всем Раппацкому. Ведь письмо от Сына Мороза он ведь прочитает, разве нет? Так что лучше уж шепните ей на ушко, что нужно, пока она снова не сглупит.

Дусин стиснул губы.

— Дважды она вас уже спасала.

— И сама вам о том скажет, что это было ошибкой.

— Святого Мартына…

— Лют припер к тыну… Ладно, отвяжитесь уже от меня! Чем больше лжи вы в меня накачиваете, тем больше в голове мешается. Молитесь, чтобы я во всю эту чушь не поверил.

Отошло, когда доктор Конешин спрыгивал на землю. Тесла со злостью бросил за ним трость Юнала Фессара. Я-оно успело схватить ее, пока она не задела кого-то из заболтавшихся пассажиров. Тем временем, к ним присоединился monsieur Верусс с вдовушкой-красавицей, парочка из купейного вагона, капитан имперского военного флота из Люкса, другие пассажиры, так что получилась небольшая толпа.

— …самое большее, часов пять, — повторял Сергей, опирая пот со лба. — И никакой другой возможности нет! Ваши благородия должны понять. Это же Транссибирский Экспресс, такие вещи не случаются, мы все потеряем из-за этого должности. Даже если бы половина пассажиров в лес сбежала — пять часов, не больше, а то и быстрее пути освободят.

— Конкуренция, дорогая моя, ничего другого, хотел узнать секреты конкуренции, его схватили на горячем, вот он голову и потерял.

— Как рубль не крути, все равно, Сибирхожето сверху будет.

— Так или иначе, — сказал симметричный доктор, — у нас тут взлом, уничтожение собственности, нападение на человека, на императорского служащего, и, кто знает, нет ли намерения убийства — если бы удар чуточку не так пошел, бедняга мог бы и не выжить; это уже работа для представителей закона.

— Правильно доктор говорит! Послать за жандармами!

— Да откуда жандармов! Только что вернулся тарантас из подвозной[168] деревни, со станции протелеграфируем, если удастся.