— Скажите, — осторожно начал Вагиф, — а что, «наверху» и вправду существует недоверие к мусульманским республикам?

— Это очень трудный и щекотливый вопрос. Прежде всего я должен вполне серьезно сказать, что «наверху» нет доверия ни к кому. И тут никакого значения не имеет ни национальность, ни вероисповедание. Все намного проще. Ценится личное, непосредственное, беспрекословное подчинение. Так что сказать однозначно, что, допустим, к первому лицу какой-то мусульманской республики отношение хуже, чем к такому же по положению лицу, но в немусульманской республике, нельзя. Более того, некоторые лидеры Средней Азии имели достаточно весомое влияние на центральную власть и лично на некоторых союзных руководителей. Но тем не менее следует признать, что в последнее время в верхних эшелонах власти явно ощущалась какая-то настороженность не только к союзным мусульманским республикам, но и вообще к исламским странам в целом.

Алексей Васильевич, встав с кресла, тяжело прошелся по комнате — все-таки сказывался возраст — и, закурив очередную сигарету, продолжил свой рассказ стоя.

— Я не хочу заниматься подробным анализом, но кое-что, на мой взгляд, наиболее характерное, помогающее понять некоторые немаловажные моменты сложившейся реальности, я тебе расскажу. Так вот, в последние годы жизни незабвенного Леонида Ильича среди приближенных к верховной власти неожиданно стали весьма популярны всякого рода экстрасенсы, знахари и другие представители оккультных наук.

Согласно инструкциям, мы были обязаны проверить каждого, имеющего личный контакт с людьми из окружения Брежнева. Но на деле нам это осуществить просто не позволили, нажав непосредственно на председателя комитета. Однако он, как всем известно, подобного не терпел. И если и не высказывал вслух свое отрицательное отношение к чему-то, все равно исподволь, негласно делал то, что считал нужным.

Короче говоря, мы потихоньку стали разрабатывать этих «колдунов». И что оказалось? Во-первых, среди этих чудотворцев, утверждавших, что они являются потомками каких-то таинственных восточных народов, оказалось больше половины армян. Во-вторых, большинство из них так или иначе были связаны с подобными лицами на Западе. А те, в свою очередь, как достоверно известно, всегда находились под пристальным вниманием соответствующих спецслужб. Более того, нам доподлинно известно и то, что под прикрытием различных «гуманитарных» организаций к нам в страну не раз проникали кадровые сотрудники ряда разведок западных стран. У нас имеются конкретные факты подобной практики.

И последнее. Мне пришлось по долгу службы прослушать запись разговора одного руководящего партработника с лечащим его экстрасенсом. Так вот, этот «чудотворец» в течение часа вдалбливал не блещущему умом человеку более чем преклонного возраста, что все сатанинское идет с Востока. А особенно от исламистов, которые жаждут завоевать весь мир, и вообще они дикари, получающие истинное удовольствие только от разврата да массовых убийств мирного христианского населения. И все это он рассказывал человеку, который с молодых лет строил свою политическую карьеру на том, что выискивал разного рода врагов. Как внешних, так и внутренних, с которыми этот маразматик всю жизнь вел непримиримую борьбу.

Одновременно с этим к нам стали поступать сведения, что в ряде западных стран, и особенно в США, разрабатываются стратегические планы, допускающие возможную конфронтацию с восточными, в первую очередь с мусульманскими странами. Американцев особенно интересовала позиция СССР. Поскольку в силу ряда объективных причин между Союзом и Востоком в целом сохранялось взаимопонимание.

Поэтому точно ответить, что именно подтолкнуло некоторых наших «стратегов» к созданию региональных групп, особенно активно действующих в Средней Азии и Азербайджане, довольно трудно. Но и не видеть очевидные интересы задействованных в данном вопросе сил тоже трудно.

Кстати, если тебя интересует моя точка зрения, я выскажу ее вполне открыто. Проблема с Востоком — это в значительной степени проблема Запада, поскольку она отчасти была порождена им самим. И хотелось бы, чтобы Россия в ней не увязла.

Сделав небольшую паузу, Алексей Васильевич продолжил:

— Что же касается всех этих разговоров об участии неких внешних сил, в частности, о финансировании ими некоторых лидеров оппозиции, в этом ничего неожиданного нет. Об этом мы давно догадывались. Ну, а теперь самое главное. У меня к тебе просьба. Я хочу, чтобы ты съездил дня на три в Лондон. Документы мы тебе выправим, подлинные, комар носа не подточит. Будешь представителем одной коммерческой структуры. Во внешних операциях ты не участвовал, так что, пока там наши британские коллеги разберутся, ты будешь уже дома. Ну как поедешь?

— Но вы же, Алексей Васильевич, насколько я уразумел, подали в отставку. Или я чего-то не понял?

— Что касается отставки, ты все понял правильно. А что до всего остального, тут все намного сложнее. Короче говоря, вернешься — обо всем подробно поговорим, а пока я хотел бы получить ответ на свой вопрос.

— Я еду на встречу с человеком?

— Да, ты должен будешь встретиться с сотрудником американских спецслужб, до последнего времени занимающим очень важные посты в своей организации. Правда, совсем недавно у него возникли определенные трудности, но, я думаю, временные.

— Это наш человек?

— Это человек, который всегда был ничьим. Даже служа в элитарном Восточном отделе Центра стратегических исследований, он оставался самим собой. Очень редкая личность. Мы с ним познакомились в Риме. Так сложились обстоятельства, что нам пришлось встретиться. А несколько позже даже вместе поработать. Притом речь идет о некой общей работе, в которой были заинтересованы обе стороны. В те времена это казалось немыслимым. Наши идеологи просто не могли понять, как это можно с кем-то сотрудничать, не предав священных интересов их социализма. И тем не менее это правда. А совсем недавно я получил от него весточку. Он предлагает нам встретиться. Я уже решил было ехать, но буквально через день получаю другое сообщение, из которого следует, что встреча состоится, но желательно, чтобы приехал не я. Вот такая странная ситуация.

— А что за проблемы у него возникли?

— Подробностей я не знаю, но до меня доходили слухи, что последнее время он увлекся политикой и даже возглавил какое-то общественное движение. Думаю, это связано именно с политикой.

— Когда надо ехать?

— Сегодня, через три часа.

За час до посадки Вагиф уже был в международном аэропорту. Одетый в серый шерстяной костюм и такого же цвета теплое пальто, он напоминал средней руки бизнесмена непонятной национальности. Во всяком случае меньше всего он был похож на представителя великого советского народа.

Перелет прошел незаметно. Вагиф так увлекся новым детективом, что и не заметил как оказался в аэропорту Хитроу. Его английский, с едва уловимым акцентом, не шокировал англичан. Скорее, он казался им выходцем из какой-нибудь восточно-европейской страны, чем представителем далекого Азербайджана.

Взяв на прокат машину, тут же, неподалеку от аэропорта, он несколько минут потратил на привыкание к непривычной для него системе управления. После чего достаточно уверенно влился в общий поток, направляющийся в сторону города. В Лондоне он был примерно через час.

Руководствуясь подробнейшим планом города, полученным в Москве, Вагиф практически без проблем нашел тихую улочку в центре города, сплошь застроенную четырехэтажными домами. В одном из домов и располагалась небольшая гостиница, где ему следовало остановиться.

Внизу его встретил хозяин заведения — дородный мужчина средних лет. Он сдержанно поздоровался и молча провел Вагифа на второй этаж, где находился его номер. В этой гостинице, очевидно, не было одноместных номеров, и ему предоставили двухместный, но без соседа.

Заплатив за неделю вперед, Вагиф остался один. Номер был двухкомнатный, чистый, но без особой роскоши. По понятиям Вагифа, прекрасно знавшего, как устраиваются его коллеги, будучи на Западе, он был излишне спартанским.