За этим занятием меня и застал Крез. Вид у него был донельзя убитый.

— Что случилось, дружище? — спросил я его, чувствуя, что края моей улыбки уже достают до ушей.

Крез непонимающе посмотрел на мое сияющее лицо и скорбно изрек.

— У них кончился кир.

Учитывая мое приподнятое состояние, новость показалась мне очень смешной. Не в силах сдерживаться, я засмеялся так, как будто это была лучшая шутка, услышанная в моей жизни.

— Ты что, идиот? — осведомился Крез.

Я возразил, вытирая слезы.

— Может, ты чего-то не понял? У — НИХ — КОН — ЧИЛ — СЯ — КИР!

Не стоило ему так издеваться над своей речью. От приступа хохота я согнулся пополам.

Крез приложил ладонь к моему лбу.

— А от тебя разит на выстрел. Ты где был? Где-то остался кир?

Я с трудом рассказал ему, как мы с Тейшей и Хозяйкой допили последнюю баклажку.

Зря я сказал ему про Тейшу. Его лицо стало еще мрачнее. Не говоря больше ни слова, он повернулся и ушел.

Смех вскоре отпустил меня, сменившись полным расслаблением, и я присел на горячий песок. Сначала я немного наслаждался бризом — как раз и солнце спряталось за тучки, уступив душистой прохладе.

Потом мои глаза закрылись сами собой, и я уснул.

Очнулся я уже в своей хижине — не знаю, как ноги принесли меня сюда.

Первым, что я увидел, были глаза Девушки.

Она сидела на стуле у стены, грациозно вытянув длинные прекрасные ноги, и смотрела на меня большими зелеными глазами. Сквозняк, свободно бежавший из открытой двери в окно напротив, развевал ее длинные, выгоревшие на солнце волосы.

Я улыбнулся ей, краем глаза заметил на тумбочке полбутылки кира, и немедленно выпил.

Она улыбнулась в ответ, понимающе-насмешливо скользнув глазами по бутылке, медленно провела пальчиком по брови, затем намотала на него прядь своих прекрасных волос и стала играть ею, изучая обстановку моей хижины.

Что там изучать-то? Все, что есть — большая удобная кровать, кресло, в котором она сидела, да плакат на стене, на котором…

И дверь в кладовую, где лежит всякое барахло — комбискаф, игломет, патроны, консервы и прочая ерунда для того, чтобы бродить по джунглям. Занятие, в данный момент поражавшее меня своей бессмысленностью и утомительностью.

Я продолжал улыбаться, но вес моей головы стал уже непосильным для шеи, и я положил голову на плечо. В этом положении отвечать девушке взглядом было не очень удобно, поэтому я стал смотреть на ее ноги. Но вскоре устали и глаза, и я прикрыл их на мгновение.

Проснулся я от того, что кровать подо мной изменила свою кривизну — кто-то опустился на нее с другого края.

Чьи-то пальчики легонько пробежали по моему лицу.

О Господи, это она — девушка с зелеными глазами.

Я хотел сказать какую-то глупость, но пальчики прикрыли мне рот.

— Тебе сейчас нельзя говорить, — сказала она. — И не нужно. Я все знаю.

Меня это вполне устраивало, и я замолчал, как могила.

Вслед за тем она одним движением избавилась от своей рубашки. Теперь я не смог бы ничего сказать, даже если бы захотел.

Она наклонилась надо мной, и ее грудь коснулась моей.

— Меня зовут Зонна, — прошептала она.

— Марк!

Я вспомнил про Зонну и резко поднял голову.

В проеме темнел силуэт Креза. Естественно, из-за его плеча выглядывала винтовка.

За прошедший день она стала как будто больше.

Крез был очень злой.

— Ты что, сошел с ума — валяешься в кровати?

Кто из нас сошел с ума, подумал я про себя, и оглянулся на Зонну. Она сонно похлопала глазами и снова закрыла их, делая вид, что появление Креза ее не касается.

— Пошли на охоту!

— Чувак, — испугался я, — ты совсем озверел? Какая охота?

— Ну хотя бы в твою Обливию. Ты же давно хотел туда, а все валяешься в постели.

Он даже не сказал "с чувихами". Завистник Крез.

— Какая Обливия, друг… Глотни лучше кира!

— Где? — взревел Крез. — У тебя есть кир?

— Да вот же, — я изумленно кивнул ему на тумбочку, где стояла зеленая бутылка.

— Это?! — еще громче взревел Крез, подошел к бутылке, схватил ее и тут же с ужасным стуком поставил обратно, словно обжегшись. — Это кир? Ты издеваешься надо мной?

В ярости он вышел, чуть не выломав дверь.

— Его не устраивает этот кир, — пожаловался я Зонне.

Она томно улыбнулась мне, потянулась под одеялом и замерла на мгновение. Затем резко отбросила одеяло и села на кровати во всей своей красе.

В этот момент я утратил не только дар речи, но и знание языка и слов, поэтому описать дальнейшее не в моих силах.

Помню лишь, что периодически я замечал, что луч солнца, падающий из окна, находится уже на другом месте. Наконец он совсем пригнулся к земле, пробившись из под двери, как лазутчик, потом стало темно, и свет перекочевал в стоявший на тумбочке ночной светильник.

Это все, что я могу сказать о том дне в словах. Остальное словам не поддается.

Под утро я забылся легким, тревожным сном. Против моих ожиданий — а ожидал я черную яму без сновидений — во сне я бегал по джунглям, пугая ночных хищников, прыгал по веткам и кричал, как доисторический человек. Я охотился за кем-то, но не хотел его убивать — так, издевался, играл, как кошка с мышкой.

Было утро, когда Крез снова появился в проеме двери и разбудил меня, громко прочистив горло.

Я открыл глаза. Мне было так хорошо, что я был не в состоянии разозлиться на Креза даже за столь неучтивое утреннее приветствие.

Он был помятым и огорошенным.

— Кошмар. Представляешь? Ее сперли у меня из-под носа. Чертовщина.

— Кого, Крез? — спросил я, вкладывая в голос как можно больше братской любви.

Крез не ответил, вместо этого он достал уизон, бесцеремонно вошел и сел на кресло, в котором вчера я увидел Зонну.

Я невольно оглянулся на нее. Она спала — или притворялась — белая прядь почти закрывала ей лицо, был виден лишь крохотный вздернутый носик.

Крез не спрашивал меня о ней, показывая этим, что его вовсе не задевают мои успехи на поле любовной войны полов. Он смотрел на меня устало и брезгливо, развалившись в кресле, положив нога на ногу и пуская клубы дыма.

— Сколько можно валяться, — процедил он, вкладывая в каждое слово максимум мрачного презрения. — В джунглях творится ТАКОЕ…

Я снисходительно улыбнулся.

— Ты просто завидуешь мне, Крез… Зависть — плохое чувство…

Он фыркнул.

— Зависть? У тебя есть что-то, чему я должен завидовать?

Я чуть не обиделся, но вовремя понял, что Крез изо всех сил пытается показать, что не ревнует дарам, которыми осыпала меня судьба.

— Крез… — не в силах найти другого аргумента, я повернулся к Зонне и осторожно убрал прядь с ее лица.

Она смешно поморщила носик во сне, и я расплылся от умиления.

— И что? Прикольный плакат, да.

Крез иногда впадает в удивительное косноязычие.

— Ты хотел сказать, что она похожа на девушку с плаката? — поправил его я.

Он посмотрел на меня с кривой ухмылкой жесточайшего презрения.

— Я хотел сказать, что это прикольный плакат.

Что он хочет сказать такой грубой метафорой?

Я пожал плечами и отвернулся. Крез мне надоел.

— Иди к своим винтовкам, не мешай спать.

— Я же тебе сказал! — яростно прорыдал Крез. — Ее сперли! Мою винтовку!

Винтовка.

Приспособление для убийства себе подобных, пачкающее руки ружейным маслом. Какая гадость.

— И кинжал. Хотя, может, я потерял его, когда убегал… когда догонял… вора… Пошли купаться, — совсем уже убитым голосом попросил Крез.

Мне стало неловко.

— Там сейчас рассвет… — безнадежно продолжал он. — Так красиво… Я в таком шоке от себя… потерял оружие, как щенок…

Его лицо исказила гримаса стыда и боли, и он закрыл его рукой. Я хотел было предложить ему глотнуть из зеленой бутылки, но вовремя остановился, вспомнив про его неадекватную реакцию вчера.

— Почитай газеты! — рявнул он и шлепнул чем-то об тумбочку. — Тут про тебя написано, между прочим!