"Не ешь меня, тебе же лучше будет", подумал Крез, но эуракантер не услышал его мысль.

Описав полный круг, эуракантер медленно повернул голову, распахнул челюсти и аккуратно попытался ухватить торчавшие ступни Креза, но тот уперся рукой прямо в его ноздри и оттолкнувшись от них, ушел от хищника.

Эуракантер снова подплыл к нему, на этот раз повернув голову боком и разглядывая его своим огромным, мерцающим в темноте глазом.

"Какая любознательная хрюшка", подумал Крез, и в одном движении резко всадил кижал прямо в любопытный глаз.

Взрыв пузырей и рев под водой. Все перевернулось, водоворот в темноте с бешеной силой увлек и закрутил Креза.

Остановившись, Крез увидел, что эуракантер быстро удаляется в глубину, умный шлем сообщил, что в воде появилась кровь и ферменты, что могло привлечь новых хищников.

И они действительно появились. На запах крови со всех сторон потянулись большие и малые твари, стаями и поодиночке. Раздувая ноздри, спешили акулы, гребли другие эуракантеры. Не успел раненый опуститься на дно в поисках убежища, как в его ласту вцепилась донная змея. Пока он отбивался от нее, подоспели еще трое.

Крез наблюдал за начавшейся в полусотне шагов под ним кровавой буче. Здоровенные хищники хватали друг друга длинными острыми зубами, а вокруг них описывали круги разные мелочевки, ожидая, пока с пиршественного стола упадет кусочек в их сторону.

Крез с удовлетворением наблюдал за кровавой вакханалией.

"Звери — тоже люди", жестоко понял он.

Бездонная тьма во всех направлениях вокруг молчаливо поддерживала его философию.

"Валить — вот главный закон жизни".

Вдруг он почувствовал острую необходимость поделиться этой мыслью со мной.

Причем сделать это можно было только за столом, уставленным всякими вкусностями, и чтобы в середине — большая прозрачная бутылка, и два бокала на высоких ножках.

"Почки верченые", жадно подумал Крез, и в животе у него забурлило.

Усталые нервы Креза требовали отдыха и покоя. Они жалобно просили, чтобы их воспаленные и изголодавшиеся нейроны и аксоны немедленно залили холодным, сильнодействующим, как яд, киром.

"Кир — вот второй основной закон жизни", яростно понял Крез.

Мгновенно потеряв интерес к флоре и фауне моря, он подплыл к кораблю и вскарабкался на борт.

И первое, что он увидел, была знойная дочь капитана.

Наскучив своими судовыми обязанностями, Лиана под вечер попала во власть романтических настроений и пришла на озаренную сторону судна, проводить своими бездонными черными глазами солнце, погрустить вместе с теплым нежным ветерком о своей безнадежно бесперспективной, как ей казалось, жизни.

При виде всплывающего из пучины могучего Креза эти глаза стали еще чернее и бездоннее.

Встретившись с ними и увидев в них всю бездну вечернего моря, Крез пронзительно понял:

"Чувихи — вот третий и последний закон жизни. Последний, потому что у жизни нет больше никаких других законов".

— Вставай, Дэлвис! — проревел он, обдав меня солеными брызгами.

Недовольный резким пробуждением, я открыл глаза и брезгливо посмотрел на его обнаженное тело — Крез спешно снимал гидрокостюм, надевал парусиновые шорты и рубашку с короткими рукавами.

— Нас ждут кир и чувихи!

Пока я думал над словами, в которых собирался обличить его низменную зависимость от тела, просочившийся с кухни тонкий аромат верченых почек изменил мое мнение на противоположное.

— Дэл! Вставай, приехали!

Возглас Креза застал меня в самой середине сладкого похмельного сна.

Душераздирающе зевая, я принял вертикальное положение.

Кто я? Марк Дэлвис.

Где я?

Сижу на койке. Кажется, своей. Маленькая комната. Похоже на каюту.

Что со мной? Голова плывет, мысли в ужасе разбегаются друг от друга, внутренности просят чего-нибудь кислого и шипучего — налицо симптомы острого перекирина.

Что я делал вчера? О, это лучше не вспоминать.

— Дэ-э-л!!! Иди сюда!!!

Только чтобы этот ужасный голос больше не прорезал безмятежную утреннюю тишину, я преодолел себя и поднялся по по холодным ступенькам лестницы, цепляясь за холодные железные поручни.

На палубе было свежо, корабль резал холодный утренний воздух. На горизонте темнела, утопая в белой мгле тумана, серая полоска земли.

С наслаждением вдыхая запах моря, я оперся на перила мостика рядом с Крёзом и устремил взгляд вперед.

Сон покидал обители мозга, уступая место освежающему напору страха.

— Неужели?… — спросил наконец я, еще не веря своим глазам. — Кинхаунт?…

Корабль слегка покачивался вперед-назад, разрезая мелкие свинцовые волны вместе с клочьями тумана. Поднимающееся солнце озаряло громадные башни облаков, раскрашивая их в оттенки розового, синего и белого…

— Кинхаунт, — улыбнулся капитан, ощерив крепкие зубы морскому ветру и раздувая ноздри. — Чувствуете запах джунглей? Это Великий Кинхаунт. Королевская охота.

Слева из тумана появилась крупная птица с черно-белым оперением. Я успел увидеть ее большие глаза, холодно всматривавшиеся в воду. Покружившись над водой вокруг корабля, она с хриплым клекотом снова исчезла в тумане справа.

— Добрая примета, — с одобрением кивнул капитан. — Начнется все трудно, но кончится хорошо.

— А правда, — спросил я, — что там очень опасно?

Капитан смерил меня взглядом.

— Да там вообще смерть. Лучше даже не приближаться к острову.

Я задумался над следующим вопросом, но Крез толкнул меня локтем в бок и пренебрежительно поморщился.

— Высаживаться мы не будем, — пробурчал капитан. — Дальше мы не пройдем, там бродячие мели. Вы ребята крепкие, за пару минут на веслах доберетесь.

Я с сомнением глянул в сторону полосы на горизонте. Но Крез с таким важным и снисходительным видом кивнул капитану, что я не стал спорить.

— Мы прямо напротив бухты Падакау, — сказал капитан и пошел на мостик. — Бухта тихая, спокойно доплывете до берега.

Корабль начал замедлять ход. Солнце поднималось, припекая все сильнее, но оно не могло прогнать с палубы нас, охваченных нетерпеливым любопытством. Приветствуя жаркую тропическую жизнь, мы принимали правила ее игры и лишь молча вытирали со лба пот, пыхтя уизонами.

Порывы ветра волнами горячего воздуха несли нам навстречу запахи земли, цветов и сырой растительности, подогретые восходящим солнцем. Туман медленно рассеивался, открывая взгляду очертания берега.

Наконец двигатель смолк, стало слышно лишь журчание воды вдоль его бортов.

— Пора, — многозначительно посмотрел на нас капитан и посмотрел на остров.

— Пора, — изрек Крез, и я с сожалением покинул уютный шезлонг.

Облачившись в защитные комбины, мы накачали ранец Креза, превратив его в лодку, и сбросили на воду, затем спустились по канату, взялись за весла, и вдогонку нам раздались последние приветствия экипажа, капитана и его прекрасной дочери.

— В этих шлемах вы просто на космонавтов похожи, — изрек капитан, убедившись, что мы вряд ли вернемся обратно. — На берегу все просто от смеха сдохнут.

— Че? — недоуменно обернулся Крез, пораженный такой дерзостью, но капитан уже скрылся на палубе, снова застучал двигатель, буруны вспенились по бортам, "Урайна" начала разворачиваться, и только Лиана виновато улыбнулась нам обоим на прощание.

Я смотрел в ее прекрасные глаза, оборачивась назад изо всех сил, пока не заболела шея. Но и тогда я продолжал смотреть на нее.

Наконец Урайна скрылась из глаз.

— Давай греби, аристократишко, — проворчал Крез.

В косых лучах солнца, пронизывавших толщу кристально чистой воды, блестели пестрые тела разноцветных креветок, поднимавшихся ближе к поверхности, словно чтобы узнать, кто там колеблет мирную гладь стихии, и тут же, испугавшись, возвращавшихся обратно в темную глубину.

Быстрыми стайками мелькали маленькие полосатые рыбки, спасаясь от распахнутых челюстей большой серебристой рыбины. Лениво колыхались медузы. Порхали, волнообразно перебирая краями плоских тел, морские черви-лепестки. Медленно дрейфовали странные создания, похожие на тарелки с тысячью мелких ножек. Изредка появлялись большие пятнистые рыбы с выпученными глазами на стебельках, недоуменно озирали происходящее и убирались обратно в темноту. Прыжками передвигались во всех направлениях бело-красные рачки.