Первое, что я увидел, придя в себя, были чьи-то вонючие грязные сапоги. Они почему-то находились перед самым моим носом и вели себя очень странно и неспокойно, то притоптывая, то исчезая и вдруг снова появляясь. Собрав в кучу остатки соображения, я понял, что нахожусь на полу. Еще немного напрягшись, я заставил оба глаза повернуться в противоположную сторону, увидел что-то темное и необъятно широкое, об обратную сторону которого стучали, кажется, бутылки и бокалы с киром, и раздавались чьи-то веселые и очень бессвязные голоса.

Ага, я понял — я был под столом.

Яростно раздавая команды членам своего тела, я выбрался из-под него и был встречен хором радостных приветствий. Мне немедленно поднесли бокал кира, и я немедленно его выпил, и, как ни странно, это помогло мне прийти в себя и освежиться.

Народ стал понемногу успокаиваться и расходиться. Кое-как соблюдая равновесие, я выбрался на улицу и с удивлением попал в белый мир — с темного неба на белую землю быстро падали ряды ажурных снежинок. Они уже успели похоронить под собой серо-черную грязь.

Падая, снежинки танцевали в воздухе, увлекаемые легким ветерком. Пьяные ноги чуть не заставили меня присоединиться к ним, но в последний момент я взял себя под контроль.

На заборе, к которому я подошел, темнели корявые надписи: "Курутс". Некоторые из них были явно сделаны кровью.

Я остановился, любуясь надписями. В этих бесхитростных буквах отражалась вся курутсянская душа: и любовь к родине, и желание поделиться этой любовью с неизвестными прохожими, и презрение к условностям грамматики, и даже демонстрация готовности защищать своих женщин и детей…

… своих женщин…

… Мэя Дэвис… доведется ли мне когда-нибудь защищать тебя, чтобы ты познала всю силу моей любви?…

… Мэя Дэвис… Смутное, тревожное воспоминание закралось мне в сердце и начало немилосердно терзать его…

Внезапно со всех сторон вспыхнули мощные прожекторы — как ни странно, все они были направлены на меня.

— Марк Дэлвис, — пророкотал могучий голос, многократно усиленный громкоговорителями.

— Да? — удивился я.

Мне померещилось вдруг, что это негодные курутсяне одумались, раскаялись и решили начать торжественную церемонию венчания меня на царство, и я протянул руку за бокалом и приготовился произнести речь.

— Руки за голову!!! НА КОЛЕНИ!!!

Нет, это была какая-то другая церемония. Я покосился в сторону, высматривая какое-нибудь укрытие.

Раздался грохот сапог, справа и слева в ослепительном сиянии прожекторов вдруг выступили стройные ряды спецхранов — уличной пехоты, закованной в доспехи из тяжелого пластика и вооруженной щитами и дубинками.

Волна страха помогла мне мгновенно протрезветь. Я развернулся и бросился бежать к ресторану, надеясь скрыться в суматохе.

— Стоять!!!

Как невежливо по отношению к первому после короля!

Кстати, о ком это?

Из дверей ресторана высыпала толпа бичар, привлеченных иллюминацией и звуковыми эффектами. Мне пришлось врезаться в нее, причем некто из стоявших на пути оказался настолько неучтив или нелицеприятен к представителю возрождающейся монархии, что отвесил мне подзатыльник, пока я продирался сквозь толпу.

— ОЦЕПИТЬ РЕСТОРАН! НИКОМУ НЕ ДВИГАТЬСЯ!

— Уходим, храны, — бросил я промелькнувшему слева по борту Крезу и продолжал вести свою траекторию на другой конец зала, к служебным помещениям ресторана, через которые я рассчитывал оказаться в палисадниках, откуда можно было попасть в трущобный квартал Антанамара.

Однако, пробегая мимо Креза, я за что-то зацепился воротником, и вместо прямой описал резкую дугу.

— Погоди, — сказал Крез, чья рука и была внезапной силой, изменившей мою траекторию. — Ты ничего не соображаешь? Там же тупик.

С этими словами он развернул меня левее и показал рукой на окна.

Со стороны двери раздался грохот разбиваемых дверей и стекол, крики страха и ярости, удары дубинок по телам, а также просьбы налить еще кира.

Я кивнул Крезу, разбежался и бросился в закрытое окно, сгруппировавшись в полете. Помнится, похожее ощущение было, когда я зимой нырнул в заледеневшее море. Только холодно на этот раз не было.

Неожиданно твердое стекло несколько изменило рассчитанную мной траекторию падения, и вместо плеча я приземлился на задницу — в ореоле осколков, как и подобает претенденту на престол.

Хитрый, или умный, или всё это вместе Крез прыгнул в расчищенный мною проем и орлиным взглядом окинул окрестности.

— Туда, — бросил он и вперил указующий перст в сторону стоянки мобилей.

Арс был уже тут, он на заплетающихся ногах бежал к какой-то машине.

— Ты что, — бодро осведомился у него Крез, поравнявшись и обгоняя его, — собрался без нас?

— Да нет! — поросячьи прохрюкал Арс и оглянулся на меня, — я наоборот бегаю тут, вас ищу!

— Ключи! — гаркнул Крез и протянул руку Арсу.

— Какие ключи?! Там кнопка!

Крез отвернулся и нырнул в открывшуюся заранее дверь мобиля, я бросился в заднюю, рассчитывая, что она также откроется в последний момент, но был обманут в своих ожиданиях.

— Извини, — запыхавшийся Арс виновато пожал плечами, сострадательно морщаясь мне и открывая дверь вручную. — Они не автоматические, просто плохо закрываются.

— Ничего, — великодушно буркнул я, почесывая ушибленную второй раз голову, и сел в салон.

Крез резко развернул машину, и броневик рванул со стоянки на дорогу.

Вдруг справа из-за поворота наперерез вылетел черный бронемобиль Хранителей.

Я взглянул на него и понял, что он хочет подрезать нас, и хотел крикнуть об этом Крёзу, но не успел.

Броневик Крёза свернул, тот тоже свернул и с силой ударил нас в левый борт, прямо напротив Арса. В салон брызнуло стекло, я зажмурился. Арс надвинулся на меня и вскрикнул.

Крёз выругался, машина отчаянно заскребла колесами, завихляла и рванула вперед с новой силой. Вдогонку раздались ругательства и выстрелы.

Я открыл глаза — машина неслась куда-то, кренясь из стороны в сторону, Крёз бешено вертел руль. За окнами мелькали дорога и дома, раскачиваясь так, словно это они перебрали лишнего, а не я.

Тут меня укачало, и все то пестрое общество салатиков, верченых почек и кира, которое на тот момент все еще оставалось в моем желудке, изъявило острую необходимость выйти прогуляться. Вывернувшись из окна, я удовлетворил настойчивые просьбы собрания, и оно нестройной, но очень веселой толпой покинуло скромное заведение моего организма.

Сзади послышался звук сильного удара и удаляющийся звон осыпавшихся стекол — судя по всему, второй бронемобиль хранителей был шокирован моим поступком до такой степени, что потерял управление и врезался в стоявшую у обочины машину.

Крёз с бешеной скоростью помчал мобиль по прямому проспекту, заставляя встречные машины испуганно жаться к обочине и сбивать рекламные щиты. Мы выехали из квартала на длинный и широкий Лоринганский проспект.

— Арс! — сказал Крез. — Мы тебя забросим и уедем в одну берлогу. Слышишь, Арс?

Я повернулся и увидел искаженное, покрытое потом лицо Арса. Его придавило к сиденью Марка.

— Ногу сломало, точно, — объяснил он, счастливо улыбаясь. — Во-о… о-о-о…

Разыскав ближайшую больницу, мы с трудом оторвали помятую дверь мобиля и вытащили Арса из покореженной кабины. Громко ругаясь, мы на руках отнесли его на второй этаж, ведомые девушкой в белом халате. Несмотря на серьезность происходившего, и Крёз, и даже стонавший от боли Арс не могли оторваться от ее стройных округлых икр, грациозно поднимавшихся перед нами по ступенькам.

Приказав нам положить Арса на кушетку в ослепительно белой и едкой от запаха медикаментов палате, она встала рядом и посмотрела на меня строгим взглядом учительницы:

— Ну что, рассказывайте, как было дело.

— Ик, — ответил я, присел на пол и положил голову на кушетку Арса.

— Зачем? — мягко удивился Крез, пытаясь обворожить ее взглядом. — Уач…

— История болезни, — невозмутимо пояснила она.