1969 Могила Пиросмани Склоняюсь, Мцхета, к твоему плечу. Я сбился с ног, прошу тебя, как маму, скажи мне: где могила Пиросмани? Ты, лунный медвежонок на бревне,
вы, к водопою скачущие лани, где похоронен Нико Пиросмани? — Все спутано. Все скомкано. Как стрелку размагниченного компаса, Художнику могила не нужна! Безденежны, бездомны, безобидны, приставка «без» и в смерти им верна — они бессмертны, — значит, безмогильны! Но если повстречается сирень, вы к ней чело горячее приблизьте, 1965 Каракумские ритмы Нас двенадцать робинзонов, нам плевать на горизонт — «…по Каракумам с грустной думой шагал ишак, шагал, угрюмый, пустыня жжет, как сковородка а по спине гуляет плетка, возили грузы, доставалось ах, путь-дорога без дороги кто пожалеет хоть немного на мне, поверьте иль проверьте, и бьют по шкуре после смерти Мы пили. Нам сводило скулы. И под абстрактным саксаулом легли — ни живы ни мертвы. такой нелепо обязательный. 1965 Соло на флейте я шарф твой хватаю, как ящеркин хвост, но ты ускользаешь в московское лето, и выслушав всю телефонную ложь, я черную трубку повесил за это! Как любят поэты — не любят поэтов. любимая — мой сумасшедший флейтист! Пускай обожжет твои оранжевый рот мой флейтовый, мой фиолетовый рот! Четыре стены четвертуют поэта. с которых сбежала, не ведая риска, И выцвела б музыка в седенький волос, но нас выручает наш внутренний голос — он бьется, как в флейте дыханье флейтиста, Да здравствует тот музыкант-невидимка, который во все неудачи на свете А женщина мокрой Москвою идет. Но ночью ты вместо коричневой флейты сжигаешь одну за другой сигареты… |
