1977 Дневники сильней, чем корни, даты. и отряхнут от ныли, прочтут, 1971 Кольцо Маяковского словно цветы в упаковке — Жил-был, говорят, человечище, Там — более, чем на супружество, по бесконечной окружности В одном виноват он — колечко В таких до сих пор нехватка. поскольку летит по экватору 1974 Начало Пять градусов тепла. Мимоза в целлофане. Столешников опустошил твой кошелек. Тебя не знают здесь, тебя не целовала фортуна никогда — ты юн и большерост. Столешников? — скорей, по тону перебранки, Скворешников назвать годится, например, так произносят лишь скворцы да итальянки вальсирующее «эль» и праздничное «эр». В искусстве нет чинов и не бывает лычек. Вгони-ка переулку под ребро кинжальную строку — и заработай кличку за нищету и дар — московского Рембо! Мир падок на весну, что кот на валерьянку. Прекрасен твой кортеж — нечесаные псы. Снимай, Столешников, снимай с плеча шарманку— разбухшие от медной музыки часы. Весталка юная в муслиновом Мосторге, неосмотрительно высмеивать любовь — все улицы уже ему целуют ноги асфальтами — сквозь дыры мокрых башмаков. Ты знаешь хорошо — нет Музы кроме Музы. Погасло фонарей дешевое драже. И как бильярдный шар, подрагивая в лузе, просвечивает мир в твоей душе! 1975 Ночлеги у друзей Судьба поэта, как всегда, заносчива… скитаясь по друзьям в моих мытарствах, Какие сны дарила мне вокзальная На Белорусском как спалось! Я, видно, проглотил земную ось, И каждый раз, минуя Белорусскую, монетку оброню, чтобы никто, не просыпался голодно и грустно. на стареньких шинелках, тюфяках… когда, еще не знача ничего, на письменном столе поэта,
|