1978 Художник из Антверпена Люблю тебя, Питер Мужицкий! Кто жизни и смерти ужимки Сограждане жили по Босху, но кисть понимал он как посох - Мужицкий? — зато не дворцовый, не купленный, не фарцованый. Той кличкой народ наградил за то, что во дни непогоды был явно достоин мольберта, посредством воды и кольца. Возможно ли это на скрипке — колдунья в объятьях костра? Сыграйте, над Шельдой балдея, Как правильно вы полагали, в Антверпене, как в балагане, был, к счастью, всегда отличимый Так здравствуй, отверстый Антверпен, в своем непотребном отрепье, в камзоле с узорным шитьем! зачем — позабыли — живем. Кто выдумал кисти и краски, сей дьявольский способ огласки того, что внутри и вовне?! Антверпен — отпетый натурщик с Безумною Гретой, бредущей с ножом в мастерскую ко мне. Когда избивают младенцев, ко лбу приложить полотенце — есть способ не помешаться: на кисть и перо опираться Так здравствуй, подобье балета, где в кордебалете скелетов Смерть хвастает бусами слез! Жизнь — не Вавилонская башня, Мы — гезы? Да здравствуют гезы! Звени, колокольная бронза, я геза сквозь слезы пишу… 1974 Классические розы …как хороши, как свежи будут розы… И. Северянин И пес вступается за розу, разъярен. Ах, ангелы — заступники, хранители! Через забор! Прыжок — и я спасен! В шестнадцать лет я был влюблен трагически. Я думал — можно розою классической все, что в душе творится, объяснить. Из всей сухой провинциальной прозы тогда меня тревожило одно — как хороши, как свежи будут розы, заброшенные мной в твое окно. Но нету сострадания страдальцу. Забылся голос твой и цвет волос, но до сих пор не позабыли пальцы тех роковых, классических заноз. через забор, за розой, на рожон! Но я теперь все чувства прячу в Слово. Вы замужем. Розарий разорен. 1980 Прощальный романс Вниз — лестницей винтовою, вниз — лестницей винтовою, вниз — лестницей винтовою А свет твой со мной остался, а свет твой со мной остался, а свет твой со мной остался, как солнечный детский шар. Вниз — лестницей винтовою… А свет твой со мной остался… |
