— Она — из Вотерсбанда, — ответил Нодин, и слезы снова потекли по его лицу. — Она была всего лишь ребенком в то время, но память об этих событиях не давала ей покоя. Почти вся ее деревня была уничтожена захватчиками. Сартол остановил их нападение и убил всех виновных. Ей было все равно, почему он это сделал, и ей было наплевать на то, что остальные считали его предателем. Для нее Сартол стал героем.

Кайлин уставилась на него, ее юное лицо внезапно побледнело, а губы задрожали.

— Таммен была из Вотерсбанда? — прошептала она.

Нодин пристально посмотрел на нее:

— Да. — Затем сузил глаза. — Ты тоже там была?

— Каэра. Я была единственной, кто выжил там.

— Конечно, — сказал он. — Ты — Кайлин. Я сразу должен был вспомнить тебя.

Но Кайлин, казалось, не слушает его:

— Это могло произойти и со мной. Она на несколько лет старше и не носит плаща. Но в остальном мы одинаковы.

— Нет, — сказал Нодин. — Я бы хотел, чтобы это было так. Возможно, тогда она была бы по-прежнему жива, а я бы не носил эти шрамы. Но вы вовсе не одинаковые. Ты и она пережили страшное горе, ночной кошмар. Но это сделало с ней что-то темное. Как иначе она могла позволить Сартолу завладеть собой? Боги бы никогда не послали тебе этого орла, если бы видели в тебе ту же самую тьму.

Кайлин, казалось, ощутила правду его слов, ибо через мгновение краска схлынула с ее щек.

— Благодарю тебя, — сказала она.

— Что нам делать теперь, Джарид? — спросил Оррис. — Теперь, когда камень разбит, а Неприкаянные исчезли. Теперь, когда нет никакого Проклятия, которое бы не давало покоя несвязанным магам.

Оррис не сказал этого; они и так знали, что он имел в виду.

Джарид не понимал, радоваться ему или плакать, хотя он подозревал, что, прежде чем окончится этот день, ему, вероятно, придется делать и то, и другое.

— Мы скажем народу Тобин-Сера, что они могут больше не бояться Сартола и Неприкаянных, — ответил Орлиный Магистр.

— А Созывающий Камень?

— Камень потерян, — сказал Джарид. — Я не знаю, что мы можем с ним сделать. Амарид с Тероном принесли его сюда из Цериллона и изменили таким образом, чтобы он был связан со всеми нашими цериллами. Наверное, мы могли бы принести еще один подобный кристалл, но я не знаю, как сделать с ним то, что сделали они.

Остальные маги молча стояли перед ним, словно обдумывая то, что значит не иметь Созывающего Камня. Теперь больше не существует ничего, что бы связывало их друг с другом. Нет способа созывать их всех на Собрание или сообщить им о смерти Премудрого. Кроме того, без камня не было необходимости в самом Премудром. И уж точно не было особой нужды в том, чтобы Премудрый и Первая Помощница оставались в Амариде. Всегда именно Созывающий Камень вынуждал их быть здесь. Это было их обязанностью — созывать остальных в город Первого Мага во времена кризиса. А если кризис требовал, чтобы маги направились куда-то еще, они могли использовать камень, чтобы отправить группу магов в любую сторону Тобин-Сера.

— Волшебная Сила не остается неизменной, — мягко сказал Эрланд, словно читая его мысли. — Камень утрачен, Проклятия больше нет. — Он покачал головой. — Никогда не думал, что доживу до чего-нибудь подобного.

— Возможно, — сказала Кайлин, — сейчас подходящее время, чтобы покончить с враждой между Лигой и Орденом. Мы вместе разгромили врага, и мы потеряли способность быстро откликаться, когда мы понадобимся стране. Продолжать наше соперничество было бы глупо.

Джарид улыбнулся:

— Я согласен.

Но она не закончила, и в следующее мгновение Джарид понял, что ее слова в первую очередь предназначаются Эрланду. Вручив свой посох Оррису, Кайлин сняла свой плащ, и он упал на пол.

Эрланд уставился на нее, раскрыв рот.

— Что ты делаешь?

— Я ухожу из Лиги. Ты хотел, чтобы я передала свои полномочия тебе, как только война будет окончена. Я делаю даже больше. Тебе больше не придется беспокоиться о том, что я снова стану у тебе на пути, Эрланд. Теперь я — свободный маг. Я просто служу стране, и все.

Оррис положил ей руку на плечо:

— Кайлин, может быть, сейчас не стоит?

— Еще как стоит! — ответила она, осторожно убирая его руку. — Я ждала достаточно. Лига — это пустяк. Страна — вот что имеет значение. Пора ему это понять.

— Но если ты уйдешь, остальные тоже уйдут! Лига будет ослаблена. Ты ведь этого не хочешь! — сказал Эрланд.

— По правде говоря, Эрланд, мне все равно. Некоторые останутся с тобой: Тойнан, Ковет, Стефан. — Она внезапно замолчала, и краска снова схлынула с ее лица. — Где Стефан? — спросила она, оглядывая зал. Через мгновение она, казалось, вспомнила о мертвых, лежащих по краям палаты. — О нет, — выдохнула она, устремляясь к ним.

Она с минуту ходила среди них, затем с криком упала на колени возле одного из тел и заплакала.

Некоторое время все молчали, подойдя к ней и глядя, кто еще пал в бою. Спустя несколько минут к ней приблизился Оррис. Он подобрал ее плащ и попытался набросить ей его на плечи.

— Нет, — сказала она. — Мне это не нужно.

Он заколебался, а затем, уронив ее плащ, снял свой собственный и отдал его ей.

Всего погибло четыре мага Лиги, все — старики. Орден потерял двух магов: Нейсу, молодую женщину, которая получила свой плащ за год до Джарида и Элайны, и Эйфиона, самого старого члена Ордена.

— Мы должны почтить их память процессией по городу от Великого Зала к Залу Лиги, — сказал Джарид.

— Следует включить в нее и людей Храма, — предложила Сонель. — Они пришли к нам на помощь, когда мы нуждались в них, и они потеряли своего Верховного Жреца.

— Хорошо. Ты сможешь сообщить им?

— Конечно.

— Благодарю тебя, — сказал Орлиный Магистр. Затем повернулся к Элайне, взял ее за руки и каким-то образом нашел в себе силы улыбнуться. — Пойдем поищем Мин.

На следующее утро Кайлин проснулась рано, проведя ночь в гостинице неподалеку от Зала Лиги. Ей не нравилось спать в помещении — во время Конклавов она обычно спала в Ястребином лесу. Но после битвы с Сартолом она устала почти до потери пульса и решила сделать исключение на одну ночь.

Таким образом, поначалу она сочла мрачное настроение, в котором проснулась, и странные образы, посылаемые ей Ритель, результатом ужасного испытания прошлой ночи и непривычки спать в постели. Она оделась не спеша, предварительно вымывшись душистым мылом, которое было в ее комнате. Она также надела свой плащ, прежде чем вспомнила, что поклялась никогда больше не носить его. Снова сняв его, она провела пальцами по вышивке на рукавах и капюшоне. Она слегка сомневалась, не слишком ли поспешно оставила Лигу, даже несмотря на то, что подумывала об этом со времен столкновения с Эрландом под дождем в лесу Тобина. Она чувствовала стеснение в груди и знала, что Стефан не одобрил бы этого, но смог бы ее понять.