Там он посадит свое воздушное суденышко и ступит в мир, похожий на тот, который здесь встретили первые переселенцы с запада, прошедшие сюда через горные вершины, чтобы покорить и выселить краснокожих аборигенов. Он пойдет в зеленый лес и найдет там тенистую поляну, где сможет лечь на толстый ковер опавших листьев, смотреть в Земное небо и забыть о том, что за этой голубизной были враги. Это были враги, которых люди не понимали, с которыми не могли вести переговоры, а могли лишь сражаться, вынуждены были сражаться и убивать врагов, которые убивали людей и Которые уничтожили бы все человечество, если бы смогли. И вот тогда он забудет обо всем, о врагах, о том, что умер один раз в этой чуждой холодной пустоте, за голубыми земными небесами.

“Видимо, — подумал Абсолом Брейсер, — этого никогда не произойдет. Это лишь сон. И сон этот окончился. Он не вернется. Тот мир навсегда потерян для него, если не считать старых–престарых воспоминаний мальчика, который жил в тех горах, мальчика, который даже не мечтал о том, что умрет среди звезд а потом воскреснет, как Лазарь, чтобы умереть вновь, так и не вернувшись домой. Это прекрасные воспоминания. Возможно, у многих не было даже этого”.

Затем, он попросил доложить о готовности к бою капитанов “Йово Джима”, “Фарсалуса” и “Рудофа Крегстоуна” и стал смотреть на показания приборов и экраны сканеров и мониторов показывающие вражеские корабли, сознавая, что ждать осталось недолго.

Хайбек взглянул на энергетический пистолет в своей руке, отметив, что заряд стоит на максимуме, а потом проверил два других заряда. Взяв еще один пистолет, он подержал его в руке несколько секунд и отдал его Нахе.

— Хай, — сказала она, — О, Господи, Хай, разве мы больше ничего не можем сделать?

— Я больше ничего не могу придумать, малышка, — сказал он, глядя на дисплеи скаутского корабля, которые показывали быстро приближающийся к ним звездолет, который был еще достаточно далеко, чтобы его идентифицировать, хотя Хайбек и не нуждался в идентификации. У него не было сомнений в том, что это был корабль джиллов — джиллы нашли их, наконец. Это было, в конце концов, неизбежным.

— Оденем‑ка лучше скафандры, — сказал он после паузы. — Когда они увидят, что мы в них не стреляем, то, возможно, пошлют абордажную команду. Думаю, что нам удастся уложить несколько дюжин, прежде чем они смогут пройти через шлюз.

Наха кивнула, держа в руках парик, покрывавший до этого ее остриженную голову.

— Теперь вот что, малышка, — медленно произнес он, — ты заешь, что делать, правда?

— Хай, я не уверена, смогу ли я, — ответила Наха со слезами на глазах.

— Ты только подумай о том, что они сделают с нами, если ты не сделаешь этого.

— Нет. Боже, Хай, я не могу поверить в это.

— Я видел это, крошка. Я знаю, что они делают с пленниками.

Наха отошла и отвернулась, пряча от него лицо.

— Смотри, тебе надо будет лишь нажать эту кнопку, — он показал на небольшое детонирующее устройство. — Это не слишком мощная бомба, но в этом маленьком пространстве она натворит много дел. Они не возьмут нас живьем.

— Я знаю, Хай. Я знаю.

Он опять посмотрел на экраны и сенсоры, в надежде, что сможет найти хоть немного энергии на один последний выстрел, но не нашел. Она была использована очень давно, задолго до того, как этот звездолет был обнаружен еле работающими детекторами и сканерами, задолго до того, как он понял, что их скаут потерян и больше не сможет найти дорогу назад на Паладину.

— У нас нет больше времени, малышка, — сказал он.

— Хай, я люблю тебя, — сказала Наха, повернувшись к нему. Часть ее ран уже зажила а часть была еще покрыта коричневой пластикожей.

— Я… Наха, если нам удастся вернуться, я хочу жениться на тебе.

— Ты серьезно, Хай?

— Я серьезно.

Наха попыталась улыбнуться сквозь слезы.

— Сделай одну вещь, перед тем, как наденешь скафандр, малышка. Хорошо?

— Какую, Хай?

— Разденься.

Наха с удивлением посмотрела на него.

— Я хочу посмотреть на тебя в последний раз. Я знаю, что у нас нет времени на большее, но я хочу посмотреть на самое сексуальное зрелище в своей жизни. Я хочу посмотреть на тебя.

Наха снова попыталась улыбнуться.

— Хорошо, Хай, я разденусь.

Она расстегнула кнопки на кителе и одним движением сняла его, следом на палубу скаута упали ее брюки, и она некоторое время стояла перед ним совершенно голой. Он подошел к ней и обнял, понимая, что не может противиться своим желаниям, он знал что будет обладать ее в самый последний раз, пусть даже это будет означать то, что джиллы смогут войти на их маленький корабль; он знал, что… На командном пульте корабля–скаута неожиданно раздался звонок.

— Что это? — с испугом спросила Наха.

— Связь, — ответил он. — Они пытаются связаться с нами.

— Джиллы?

— Н–наверно.

— Разве может быть такое?

— Да, — ответил Хайбек, отошел от нее и, подойдя к командному пульту, сел в кресло пилота и включил коммуникационную систему. Почти тотчас в динамиках послышался голос.

— “…требую, чтобы вы немедленно идентифицировали себя. Повторяю, требую, чтобы вы немедленно идентифицировали себя, или, в противном случае, нам придется дать по вам залп”.

— Эт‑то человеческий голос, — сказала Наха.

Хайбек не мог произнести ни слова, но как‑то умудрился включить экран монитора. С экрана на него смотрело человеческое лицо.

— Кто вы? — спросил Хайбек в микрофон.

— Патрульный корабль Лиги “Пицарро”, — произнес голос человека, изображение которого было на экране. — Вы должны идентифицировать себя.

— Ух, — Хайбек задохнулся воздухом, — э–э, корабль–скаут J-7 Линейного Боевого Звездолета “Сан Хуан”.

— Что?! — недоверчиво спросил командир патрульного корабля.

— Я Лейтенант Командор Хайбек звездолета “Сан Хуан— сказал Хайбек, собирая все свои душевные силы. — выполняю задание в свободном полете. Так, кто вы, сэр?

— Командор Крески Линейного Патрульного Звездолета “Пицарро”, приписанного к Ромбеку, — сказало изображение. — Какого черта вы здесь делаете?

— Ромбек! — Хайбек взорвался приступом бесконтрольного хохота, близкого к истерии.

— Мистер Хайбек, с вами все в порядке? — спросил Крески.

— Не знаю, сэр, — смог ответить Хайбек между приступами хохота. — К тому же, сэр, я совершенно не понимаю, как оказался возле Ром–бека. Я летел на Адрианополис!

Капитан Крески посмотрел за плечо Хайбека и увидел Наху, которая стояла меньше, чем в метре от трясущегося от хохота Хайбека.

— Мистер Хайбек, — сказал Крески сражаясь с улыбкой, появившейся на его лице. — Предлагаю вам взять себя в руки и попросить молодую даму одеться. Я попрошу вас пообедать со мной на борту “Пицарро” приблизительно через час.

— Д–да, сэр, — сказал Хайбек, едва себя контролируя. — Да, сэр, мы придем, — он повернулся к Нахе, — Думаю теперь мы дома займемся этим, малышка.

Наха нагнулась, чтобы поднять одежду.

— А как насчет женитьбы, Хай? Надеюсь ты еще не забыл?

Адмирал Абсолом Брейсер наблюдал за тем, как часы отсчитывали последние секунды. Потом секунд больше не будет, наступит время. Ядерные моторы взревели и огромный корабль, который прошел лишь косметический ремонт в Вальфортском Гарнизоне, как раненный изможденный зверь, задрожал, борясь с притяжением Промежуточной, а затем стал набирать скорость, чтобы сорваться с орбиты навстречу приближающейся шестерке вражеских звездолетов. “Фарсалус” и “Рудоф Крегстоун” последовали за ним.

Сомнений больше не было. Шесть кораблей принадлежали джиллам. Телескопы, лазерные радары и сканеры идентифицировали их очертания и все сомнения исчезли. Это были враги, которые были присланы, чтобы уничтожить Промежуточную станцию: два из них были эквивалентом тяжелых боевых крейсеров земного производства, а остальные четыре соответствовали средним боевым крейсерам. Вся компания по огневой мощи раза в три превосходила маленький боевой отряд людей. И все же “Йово Джима”, “Фарсалусу” и даже “Рудофу Крегстоуну” предстояло оттянуть уничтожение Промежуточной Станции как можно дольше. Два покалеченных тяжелых боевых крейсера, даже без прикрытия скаутских кораблей, и госпитальный корабль решительно шли вперед.