Он медлил. Он хотел принять эти лавры. Он страстно желал проехать по улицам и принять присягу верности народа. Но осмелится ли он на это и как позже уговорит королеву поддержать его? Он пребывал в холодном бешенстве от того, что без этой поддержки не может закрепить свое положение.

Он помедлил и все же поддался искушению.

Сейчас он был губернатором Нидерландов. Ему предстоит стать штатгальтером, а люди назвали его «ваше превосходительство».

Эта весть достигла берегов Англии.

Летиция, видя себя в роли королевы Нидерландов, решила немедленно присоединиться к мужу в его новом королевстве.

Были сделаны обширные приготовления.

Летиция торжественно въедет в Гаагу со всеми королевскими церемониями.

Елизавета, взбесившись от того, что он осмелился занять новое положение, даже не проконсультировавшись с ней, писала ему гневные письма. Ему следует немедленно отказаться от того, что он осмелился принять.

«С каким презрением мы осознали, что вы использовали нас в своих целях, разъяснит вам данное письмо. Мы никогда бы не могли и вообразить, если бы сами не стали тому свидетелями, что человек, которого мы сами возвысили и которому даровали чрезвычайные милости более, чем кому-либо из наших подданных, с таким презрением сбросит нашу власть…»

Пока она писала, пришла Кэт, чтобы поведать ей о приготовлениях, которые делала Летиция, чтобы присоединиться к своему мужу.

Елизавета отложила перо в сторону.

— Она может готовиться себе на здоровье, — усмехнулась королева, — но она никуда не поедет.

— Она планирует поехать с такой королевской помпой, которая затмит даже великолепие вашего величества.

Елизавета сверкнула глазами.

— Пусть эта волчица лелеет свои планы. Вскоре она пожелает, чтобы ей никогда не попадался на пути этот мужчина, которого я заставлю упасть на самый низ, и это произойдет немедленно. Мое терпение в отношении милорда Лестера лопнуло. Этот человек, я тебе обещаю, еще пожалеет, что вообще появился на свет. А что касается этой шлюхи, этой волчицы, то очень скоро мы увидим, как она от него убежит. Он убедится, кто его настоящие друзья. Неужели он считает, что она ему не изменяла, пока он был в отъезде?

— Мне известны, ваше величество, слухи, связанные с этим красавчиком Кристофером Блаунтом.

— Который намного ее моложе! — фыркнула королева. — Приятель ее сына. Какая приятная новость для милорда! Но я заставлю его страдать больше, чем это удастся ей!

Она взяла перо и в письме приказала ему немедленно отказаться от недавно свалившихся на него почестей. Он должен публично отречься от своей должности во всех тех местах, где он принял на себя полномочия верховного правителя без согласия своей королевы. Он должен будет предстать в глазах своего нового народа человеком незначительным, неспособным принять решение без согласия своей госпожи, а она решительно отказывала ему в своем согласии.

«Если вы этого не исполните, — закончила она, — то по своей милости окажетесь в крайне тяжелом положении».

Вслед за этим она отложила перо и дала выход своему гневу, до крайности возмущаясь в то же самое время развратной женщиной, которая осмелилась изменить ему с более молодым мужчиной.

В отчаянии Роберт послал на родину двух верных людей, чтобы они оправдали его поведение в глазах королевы. Он отметил, что дело зашло слишком далеко, чтобы от него можно было открыто отказаться. Если она отречется от него, то народ Нидерландов с ума сойдет от горя, и она должна понимать, что это будет значить для Англии. Он каялся, да, он ее оскорбил, но он скорее умрет, чем снова поступит подобным образом. Однако для блага Англии королева должна дать ему время незаметно выпутаться из этого громадного конфуза, она должна понимать, что публичный отказ сыграет на руку Филиппу Испанскому.

Ее министры согласились с его точкой зрения. Роберту нужно позволить развязаться с этим делом как можно тактичнее.

Она в свою очередь превратилась в оскорбленную повелительницу и мудрую королеву. Обеспокоенная состоянием дел в Нидерландах, она страстно желала, чтобы Англия не была слишком глубоко в них замешана. Она обвинила Роберта в пустой трате английских денег. В ответ на это обвинение он сделал красивый жест и продал свои собственные земли и позаимствовал огромную часть своего состояния на кампанию в Нидерландах.

Но он не годился для своей миссии. Он так долго находился в фаворе, что так и не научился добиваться успеха кропотливым трудом. Его военный опыт был ограниченным. Он уже чувствовал приближение краха на полях сражений, который подразумевался сам собой в отсутствии поддержки со стороны королевы.

Самым его большим утешением стал его племянник Филипп Сидни, который находился рядом. Он нежно любил Филиппа и полностью ему доверял. Филипп настоял на том, чтобы он не посылал за Летицией, и оказался прав, потому что Роберт, зная Елизавету, понял реальную причину ее гнева, имевшего в основе тот факт, что Летиция готовилась присоединиться к нему в качестве королевы.

Филипп послал одного из своих актеров, которые сопровождали их в Голландии, со срочным посланием к Уолсингэму — тестю Филиппа — с просьбой использовать все свое влияние, чтобы предотвратить вояж Летиции.

К сожалению, этот малый витал в облаках, он был актером из Стратфорда-на-Эвоне, и, как сказал Филипп, вспоминая, каким образом тот выполнил возложенную на него миссию, лучше бы он оставался в Стратфорде, потому что он вручил письма самой Летиции, вместо того чтобы вручить их Уолсингэму, и таким образом испортил все дело.

Роберт начал ненавидеть Нидерланды, он страстно мечтал только об одном — поскорее вернуться домой. Он сожалел, что мысль о том, чтобы покинуть Англию, пришла ему в голову.

Его меланхолия переросла в горькую печаль, когда, после битвы при Зютфене, где он сам храбро сражался, принесли убитых и среди них он нашел тело своего племянника.

Он выслушал рассказ о том, как доблестно умер Филипп Сидни. Этот благородный молодой человек отдал часть своих доспехов другому воину, хотя знал, что они понадобятся ему самому. Когда Филипп был близок к обмороку от полученных ран и один из его людей поднес к его губам стакан воды, то Филипп, заметив неподалеку солдата, хрипящего от агонии, послал своего человека к тому страдальцу, чтобы он отдал воду тому, кто нуждался в ней больше, чем он сам. Роберт был горд за своего племянника, но он чувствовал, что отдал бы все, что у него осталось, чтобы вернуть ему жизнь.

Это было самое мрачное время во всей его жизни. В те моменты он чувствовал, что предпочел бы смерть тому ужасному положению, в котором оказался.

Пока Роберт мучился в Нидерландах, по Англии разнеслась весть о заговоре Бабингтона. Группа людей убедила молодого человека по имени Бабингтон, очарованного прелестями шотландской королевы еще в то время, когда он был пажом при ее дворе, связаться с королевой с целью осуществления убийства Елизаветы и водружения на троне Марии.

За эти годы Мария ни на йоту не утратила своих притязаний, поэтому для нее плести заговор являлось восхитительным времяпрепровождением.

Заговорщики позабыли, что система шпионажа, развернутая Уолсингэмом, уже давно приведена в действие.

Уолсингэм понял, что происходит, еще на ранней стадии заговора, потому что в его руки попался священник по имени Гилберт Гиффорд, которого отправили в Англию с секретной миссией подрыва протестантизма при поддержке влиятельных католических семейств. Уолсингэм пообещал сохранить ему жизнь, если тот станет его осведомителем.

Священник согласился на это предложение, и, когда Марию перевели из Татбэри в Чартли, Гиффорд договорился с пивоваром, который поставлял пиво в Чартли, чтобы он переправлял письма к Марии и обратно. Их вкладывали в водонепроницаемые коробки и опускали в бочонок для пива — письма к Марии переправлялись в полных бочонках, от нее — в пустых. Гиффорд забирал ее письма и, прежде чем передать их по адресу, вручал Уолсингэму, который, в свою очередь, отдав их сначала в руки опытного шифровальщика, изучал содержание писем и был способен проследить за каждым шагом и движением заговорщиков.