Раньше она любила Роберта слишком сильно. Сейчас она докажет всему двору, что он не единственный красивый мужчина при ее дворе, и хотя она любит его по-прежнему, у нее найдутся нежные чувства и для других мужчин.

Она была умнее Роберта, он всего лишь мужчина с мужским аппетитом, в то время как она — королева, которая знает, что такое власть и какую неограниченную радость эта власть может ей дать. Елизавета стремилась никогда не забывать об этом, никогда не подвергать себя опасности, если это оказывалось в ее силах.

Она признала, что Летиция красива. Она бы взбесилась, если бы он выбрал некрасивую женщину. Летиция имела мужа, и это значило, что он не может быть связан с ней слишком тесно. Сплетни о нем и так уже у всех на слуху. Пусть Роберт флиртует с Летицией, а королева тем временем продемонстрирует всему свету, что Роберт был просто одним из многих молодых людей, которых ей нравилось держать возле себя. Она уже подобрала нового фаворита — сэра Томаса Хениджа, камергера, женатого на одной из ее фрейлин. И тот уже задавался вопросом: почему бы это милостям, свалившимся на Лестера, не свалиться еще на одну красивую голову.

Прекрасно, пусть весь мир увидит, что она охладела к Роберту. Тогда снова появятся поклонники, а господин Сесил и его люди будут довольны, потому что они смогут окунуться в политические интриги и потешить свои души. Королеве не хотелось бы думать, что она отпугнула всех своих поклонников, одним из самых приятных развлечений ее царствования являлось рассматривать возможность брака с тем или иным претендентом.

Но свидания при луне в саду у пруда — она их не допустит. Роман Роберта и Летиции не должен заходить дальше пары томных взглядов и слов шепотом. Пусть Роберт пребывает в неизвестности. Пусть он, если только осмелится, назначит Летиции еще одно тайное свидание. Он не сможет скрыть его. А тем временем двор будет шептаться, что королева, кажется, менее влюблена в Лестера, раз не отпускает от себя самого красивого своего камергера.

Были возобновлены переговоры с Австрией, потому что император умер, и брат Карла получил корону империи. Королеве уже исполнилось тридцать три года, и ее министры проявляли нетерпение. Разве могут они надеяться на наследника, если она вскоре не выйдет замуж?

Елизавета поведала Сесилу, что ее беспокоит религия эрцгерцога. «Вспомните, — сказала она, — брак моей сестры. Народ был против него, и это не принесло добра Англии. А если вы, господин Сесил, станете утверждать, что мне следует выйти замуж за англичанина, то я попрошу вас обратить внимание на то, что случилось с моей сестрой в Шотландии».

Она была умна. Она знала, о чем говорит. Королева Шотландии нашла в своем муже Дарнли слабого и распущенного юношу, который явно ей не подходил. Только что всех потрясла загадочная смерть Дэвида Риччи и весь свет с жаром обсуждал это событие. Королева Шотландии была на шестом месяце беременности, и поговаривали, что ребенок, которого она носит, — от Риччи.

Елизавета могла указать своим министрам, что вот он — милый скандальчик, который, несмотря на дьявольские сплетни сластолюбивых людей, ни в коем случае нельзя было приписать ей самой. Вот он — прекрасный пример брака, и она не уставала повторять им, что все это заставляет ее еще настойчивее склоняться к тому, чтобы остаться незамужней.

Пусть ее министры сами понаблюдают за событиями в Шотландии, прежде чем они вынудят ее ринуться в то рискованное предприятие, в которое отправилась шотландская королева с такими ужасными последствиями.

Ее министры струсили, она всегда побеждала их в словесных баталиях. Их пригласили ознакомиться с ее женской нелогичностью, для которой не нашлось ответа в их мужской логике, и когда они были доведены до белого каления и готовы были покинуть свои посты, но не служить такой женщине, тогда она повернулась на сто восемьдесят градусов и выложила им неопровержимые доказательства, которые поразили их, потому что, несмотря на весь свой стройный образ мышления, они их не заметили.

Она зорко следила за Шотландией, она мечтала, что шотландская королева окажется в ее руках. Екатерина Грей все еще оставалась ее пленницей, а сестра Екатерины — Мария мило вышла замуж по любви без соизволения королевы и теперь со своим мужем тоже находилась в Тауэре. Мать Дарнли, графиня Леннокс, которую пришлось освободить по причине недоказанности ее занятия колдовством, была снова отправлена в Тауэр после женитьбы Дарнли на Марии Шотландской, так как Елизавета обвинила ее в организации этого брака, хотя знала, что это идет вразрез с пожеланиями английского парламента.

Тихо и незаметно, и по причинам, отличным от истинных, она собрала вместе всех своих опасных врагов и держала их под замком. Сесил, Норфолк, Бэкон, Лестер, Сассекс и Арундел с восхищением взирали на нее, они считали себя искушенными политиками, пока не столкнулись с этой тридцатитрехлетней женщиной.

Сесил, который изучил ее немножко лучше других, не отвернулся от Лестера, как Норфолк и Сассекс. Сесил верил, что она все еще смотрит влюбленными глазами на своего драгоценного графа и что ее кажущееся безразличие по отношению к нему не стоит принимать всерьез, а также, что не стоит искать дружбы молодого Хениджа, которого частично она использовала для того, чтобы продемонстрировать Лестеру, что ему не следует бросаться на других женщин при дворе, а частично, чтобы надуть заморских послов.

Эта мудрая женщина умела снимать сливки в любой ситуации.

Она приказала, чтобы к ней доставили Роберта и прямо на глазах у своих фрейлин и нескольких камергеров предупредила его, что не имеет ни малейшего желания наблюдать при своем дворе за амурами между вдовцами, хотя бы и имеющими право называться женихами, и замужними женщинами. Ее это потрясло до глубины души, и она этого не потерпит.

Роберт хотел возразить, что она сама подала дурной пример. Разве она не бросала кокетливые взгляды на камергера, который был женат на одной из ее фрейлин? Но он заметил холодный блеск ее глаз, который указал ему, что это делает ему выговор королева Елизавета.

Роберт был глубоко потрясен. Он понял, что зашел слишком далеко. Он испугался, что если проявит дальнейший интерес к Летиции, то его могут удалить от двора.

Елизавета торжествовала. Она установила между ними новый тип отношений. Она хотела, чтобы он остался при дворе. Он был фаворитом — но лишь одним из многих.

Перемена не прошла при дворе незамеченной.

Все шептались, что господство Лестера закончилось. Королева его разлюбила. А что вы скажете об этом новом человеке, Хенидже? Должен ли он занять место фаворита? Что у него есть такое, чего нет у Роберта? Правда, он несколько моложе, но во всем остальном он ему явно проигрывает.

Хенидж находился возле королевы в Гринвиче в тот день, когда, покончив с ужином, весь двор танцевал в огромном холле, а к королеве подошел Сесил и сообщил, что прибыл шотландский посол и желает ее видеть.

Из Шотландии пришли столь важные новости, что когда Сесил шепнул королеве на ухо их суть, она потеряла к танцам всякий интерес. Она села, подперев голову рукою, неспособная скрыть обуявшее ее сильное чувство, и объявила загробным голосом собравшимся вокруг нее фрейлинам:

— Шотландская королева разрешилась прекрасным сыном, а я всего лишь бесплодная бочка.

Сесил махнул, отсылая женщин, и, склонившись над ней, прошептал:

— Мадам, мне понятны ваши чувства, но будет нехорошо, если Мелвилл застанет вас в таком состоянии. Вы должны заставить его поверить, будто вас радует рождение принца.

Она сжала его руку и сказала:

— Вы, как всегда, правы, мой друг. А теперь введите Мелвилла.

Когда он вошел, она уже танцевала. При виде посла королева совершила лихой пируэт.

— Вы нам принесли хорошие вести, — воскликнула она. — Я никогда еще за последние недели не чувствовала себя так чудесно, как теперь, когда думаю о рождении у моей сестры прекрасного сына.

Мелвилл поклонился и поцеловал ее руку.