— Ага! Ты бы хотела развода. Ты была бы только рада. Но ведь ты не любишь его. Ты не понимаешь, как он отличается от всех других.

— Давайте отправимся к Хайдам, госпожа. Перемены пойдут вам на пользу.

Пинто уселась шить новый наряд своей хозяйке для визита в Денчуорт. Она размышляла о гонце, который прибыл в их дом три дня назад. Он доставил госпоже деньги и подарки от Роберта. Пинто и раньше слегка побаивалась даров Роберта, а тут и вовсе насторожилась.

Этот гонец не походил на всех предыдущих. У него были приятные манеры, мягкая улыбка, он стремился снискать расположение всех домашних и в особенности личной горничной Эми. Он, должно быть, недавно поступил на службу к Роберту, потому что никогда раньше Пинто его не видела.

Потом она случайно выглянула в окно и увидела, как этот самый гонец прогуливался по саду. Повинуясь внезапному порыву, Пинто отложила свою работу и спустилась вниз. Она не подошла к нему, но позволила ему заметить себя и приблизиться. Как она и предполагала, его поведение явно показывало, что он надеется что-то у нее выведать.

Они стали вместе прогуливаться по саду среди цветущих роз.

— Могу предположить, что вы занимаете неплохое положение при леди Дадли, госпожа Пинто, — сказал он.

— Очень даже неплохое.

— Мне кажется, ее светлость очень к вам привязана.

— Я долго находилась при ней.

— Я не сомневаюсь, что вам известны все ее секреты. Она красивая молодая леди. Должно быть, многие восхищаются ею.

Пинто подумала, что, может, он пытается заставить ее выложить какую-нибудь историю об измене? Может, он надеется выудить что-то, что позволит лорду Роберту развязаться с ней?

Она сказала:

— Я не знаю, кто восхищается миледи, а кто нет. Я знаю только, что она не восхищается никем, кроме его светлости.

— Это ясно, госпожа Пинто. А как у миледи со здоровьем? Она выглядит цветущей женщиной, но ведь один Бог ведает истину!

— Со здоровьем?.. Со здоровьем у леди Дадли все в порядке.

— Вы можете мне доверять, госпожа Пинто! Я прослышал, что миледи страдает от какой-то опухоли, которая постепенно съедает ее силы.

— Это ложь! — воскликнула Пинто.

— Вы уверены?

— Я клянусь в этом. Я пользуюсь ее безусловным доверием. Она бы не смогла утаить такую вещь от меня.

Мужчина удовлетворенно кивнул, и у Пинто появилось ощущение, что после этого разговора он счел свою миссию выполненной. Под каким-то предлогом он вернулся в дом. Пинто последовала за ним.

Она дрожала, когда опять села за шитье. Тревожные мысли не отпускали ее. Значит, появились слухи относительно здоровья ее госпожи. И кому было нужно распускать подобные слухи? К чему они могут привести? Значит ли это, что в один прекрасный день Пинто обнаружит свою госпожу скончавшейся от какой-то странной болезни?.. И не был ли этот ядовитый слух предвестником настоящего смертельного яда?

На аудиенции у королевы находились Уильям Сесил и Николас Бэкон. Сесил пытался объяснить, что не может послать за эрцгерцогом, пока королева прямо не скажет ему «да». Она не должна забывать, какое положение занимает эрцгерцог, ведь просить его явиться на смотрины значит нанести ему оскорбление. Если бы королева дала прямой ответ и сказала им, что собирается выйти замуж за эрцгерцога, то ничто не доставило бы ему такой радости, как в тот же миг послать за претендентом.

— «Да» или «нет», ваше величество. Вы понимаете, что это настоятельно необходимо.

— Ну подождите, — сказала Елизавета. — Я не могу дать прямой ответ, пока не увижу его. Я могу возненавидеть его, а как можно выйти замуж за человека, которого ненавидишь!

— Но ваше величество уже проявили достаточный интерес к этому браку.

Елизавета гордо посмотрела на своих главных министров.

— Откуда вам известны мои чувства? — потребовала она ответа. — Разве я вам говорила, что собираюсь выйти замуж за Карла?

— Ваше величество, лорд Роберт Дадли и его сестра Мария Сидни дали ясно понять, что у вашего величества на уме.

— Откуда им может быть известно, что у меня на уме?

— Мадам, — сказал Сесил, — все полагают, что они, как никто на этой земле, пользуются безусловным вашим доверием.

— Значит, на этот раз они меня неправильно поняли, — заявила Елизавета.

— Тогда нам следует понимать, что ваше величество приняло окончательное решение по поводу эрцгерцога?

— Вы поняли правильно. Я намерена выйти замуж за Карла не более, чем за кого-нибудь еще.

Сесил и Бэкон были расстроены, между тем как Норфолк просто разъярился. Герцог в бешенстве призвал к себе Роберта и спросил, какое право имел тот распространять заведомо ложные слухи.

— Я! Распускал слухи?! — воскликнул Роберт.

— Вы и ваша сестра! Разве вы не намекали, что королева выбрала себе мужа?

— Мне очень жаль, что вы разочарованы, — сказал Дадли.

— Будьте осторожны, милорд! — воскликнул Норфолк. — Вы зашли слишком далеко. Многие высказываются не в вашу пользу.

Рука Роберта обхватила эфес шпаги.

— Вы подвергаете себя опасности, милорд герцог, — сказал он. — Королева перестанет считать вас добрым англичанином и своим верным подданным, если вы будете настаивать на браке вне пределов нашего королевства. Вы хотите, чтобы иностранцы наводнили Англию? Ее величеству это не понравится, совсем не понравится.

Норфолк уставился на Роберта. Как может он представить королеве эту сцену? Разве не доказан тот факт, что она скорее поверит сказанному Робертом, чем кем-либо другим? Норфолк сдался, осознав свою ошибку.

Победа осталась за Робертом. Но друзей в его полку не прибыло.

До Англии дошли вести, что Филипп Испанский собирается жениться на Елизавете Валуа, дочери Генриха II. Для Англии этот брак явился бы ударом, потому что он означал заключение союза между двумя ее основными врагами. Королева Елизавета казалась невозмутимой. Она отказывалась смотреть на брак с политической точки зрения. Она только надула губы, услышав об измене такого могущественного поклонника.

— Какое непостоянство! — заявила она послу Филиппа. — Разве он не мог подождать всего пару месяцев! Кто знает, может быть, я бы и переменила свое решение. Теперь он будет женат на французской принцессе, а мог бы — на английской королеве!

Но никто не воспринял ее слова всерьез. Все знали, что она чего-то ждет, на что-то надеется и что в ее надеждах фигурирует Роберт Дадли.

Испанский посол, разъярившись оттого, что его надул Дадли, — он успел еще раньше сообщить своему хозяину, что королева твердо решила принять предложение эрцгерцога Карла, — прямо написал Филиппу о том, какие слухи ходили по всей Англии, которые, как он заверил Филиппа, наверняка имели под собой твердое основание.

«Королева, — писал он, — все еще уделяет много времени и внимания Роберту Дадли и, по мнению многих близких к ней людей, колеблется в отношении замужества только затем, чтобы выиграть время. Она ждет, когда лорд Роберт разделается со своей женой, и многие полагают, что он осмелится прибегнуть к яду. Дадли распространяет слухи, что его жена медленно умирает от неизлечимой болезни, но это никак не подтверждается. Он наверняка надеется, что, когда она умрет, никто этому не удивится и все поверят, что ее смерть явилась естественным концом ее болезни. Королева планирует отвлечь нас разговорами, пока не свершится это грешное деяние. Затем она мечтает выйти замуж за лорда Роберта».

В течение всей весны и лета слухи росли как снежный ком.

Эми так понравилось у Хайдов в Денчуорте, что она продлила свой визит. Хайды наслаждались ее обществом, а сама Эми подружилась с миссис Одингселлс, вдовой сестрой мистера Хайда, и эта женщина стала ее наперсницей.

Все в доме баловали Эми. Повар с радостью готовил ее любимые сладкие кушанья. Ничто на свете не могло привести Эми в больший восторг, потому как она обожала сладости. Во время пребывания в Денчуорте вазы со сладким постоянно находились в ее комнате и поварихи с вдохновением изыскивали для нее все новые рецепты. Они могли бы сделать для Эми, казалось, даже невозможное. Хотя она была женой самого популярного человека в стране, они ее жалели. Хайды умоляли, чтобы она оставалась у них подольше, и Эми, ощущая атмосферу, подобную той, которая царила в их доме в те дни, когда еще была жива ее мать, а ее сводные братья и сестры носились с ней, не могла не откликнуться на их приглашение.