Даллас внимательно наблюдал за своими приборами, запоминая и сопоставляя десятки постоянно меняющихся показаний. Пилотированием корабля в открытом космосе обычно занимались компьютеры. Совсем иное дело — полеты в атмосфере. Здесь все зависело от мастерства пилота.

«Ностромо» коснулся брюхом серо-коричневых облаков.

— Внизу должно быть довольно противно.

Рипли подумалось: «Как это похоже на Далласа!». Они опускались на совершенно незнакомую планету, откуда другой космический корабль посылает в пространство нечеловеческие сигналы тревоги; впереди их ждет полная неизвестность, а для Далласа это всего лишь «противно». Она часто задумывалась, почему такой квалифицированный специалист, как их капитан, пилотирует буксиры, подобные «Ностромо». Если бы Рипли могла читать мысли Далласа, ответ ее очень бы удивил. Ему просто нравилось это занятие.

— Расчеты вертикального спуска завершены. Начинаем спускаться. Небольшая корректировка курса, — доложила Ламберт.

— Какую поправку надо сделать на метеоусловия?

— Пока все нормально, сэр. О метеоусловиях можно будет судить, когда спустимся ниже облачного покрова.

«Ностромо» зашел в толщу облаков, и обзорные экраны заволокло мутью. Однако приборы по-прежнему действовали исправно. Корабль несколько раз тряхнуло, но в целом вход в плотные слои атмосферы прошел благополучно, благодаря точности курса, проложенного Ламберт, и мастерству Далласа как пилота. Атмосферные вихри продолжали толкать корабль.

— Турбулентность, — проговорила Рипли, пытаясь справиться с управлением.

— Включи навигационные и посадочные огни, — Даллас пытался разглядеть что-либо на обзорных экранах. — Может быть, удастся что-нибудь увидеть.

— Вы не сможете тягаться с приборами, — сказал Эш. — Особенно в таких условиях.

— Конечно, я не смету их заменить. Но тем не менее, мне хотелось бы видеть все своими глазами.

Мощные лучи прожекторов «Ностромо» не в силах были пронзить облака, однако они осветили экраны, а от них, в свою очередь, стало светлее в командном отсеке. Ламберт казалось, что корабль плывет сквозь чернила.

Паркер и Бретт не могли видеть облачного покрова снаружи, но они ощутили его на себе. Инженерный отсек внезапно накренился.

Паркер выругался про себя.

— Что это такое? Ты слышишь?

— Да, — Бретт, нервничая, всматривался в показания приборов. — Падает давление в воздухозаборном устройстве номер три. Должно быть, мы потеряли предохранительный кожух. Да, третий воздухозабор вышел из строя. Через него идет пыль.

— Отключи его немедленно!

— А что я, по-твоему, делаю?

— Превосходно, ничего не скажешь! Теперь все забито пылью.

— Ничего страшного…, я надеюсь, — сказал Бретт. — Можно пустить воздух в обход, и выдуть всю пыль обратно.

— Боюсь, не так все просто, — Паркеру не хотелось думать о том, что эта абразивная пыль могла сделать с изоляцией воздухозабора. — Сквозь что же, черт побери, летим? Что это, облака или скалы? Если мы не разобьемся, то уж, во всяком случае, можем схлопотать короткое замыкание в какой-нибудь важной цепи.

Не подозревая о том, что происходит у инженеров, пятеро астронавтов в командном отсеке напряженно работали, чтобы посадить буксир целым и невредимым как можно ближе к бакену.

— Приближаемся к источнику сигнала, — Ламберт напряженно наблюдала за датчиками. — Осталось двадцать пять километров, двадцать. Десять, пять…

— Замедляем ход и разворачиваемся, — Даллас склонился над рычагами ручного управления…

— Корректировка курса на три градуса, четыре минуты вправо. Пять километров до центра поисковой окружности.

Даллас снова взялся за рычаги.

— Три километра, два…, — голос Ламберт звучал взволнованно то ли от близости источника сигнала, то ли от сознания связанной с ним опасности. — Мы практически кружим прямо над бакеном.

— Отличная работа, Ламберт. Рипли, на что похожа местность? Выбери место посадки.

— Уже занимаюсь этим, сэр.

По мере того, как Рипли всматривалась в дисплей, недовольство ее росло. Даллас следил за тем, чтобы корабль не удалялся от цели, в то время как Рипли пыталась составить представление о невидимом ландшафте. Судя по показаниям приборов, это была практически ровная пустыня.

— Радар уловил помехи, — доложила Рипли. Сонар тоже фиксирует помехи. То же и в инфракрасном диапазоне. Сейчас посмотрю в ультрафиолетовом.

— Есть место для посадки?

— Насколько я могу судить, — сказала Рипли, полностью расслабившись, — внизу абсолютно ровная поверхность. Садиться можно где угодно.

Даллас мысленно представил себе потоки лавы, слегка покрытые сверху застывшей коркой.

— Да, но что это за поверхность? Вода, песок или что еще? Кейн, это необходимо уточнить. Поскольку внизу ровно, я могу опустить корабль без опаски так низко, насколько потребуется.

Кейн щелкнул тумблерами.

— Пока трудно сказать определенно…

Даллас еще немного снизился. Ламберт следила за датчиками. Ниже опускаться было уже опасно. При той скорости, с которой они летели, малейшая неожиданность могла привести к критической потере контроля.

Кейн всматривался в контурные линии, которые вычерчивал корабельный сканер.

— Так, теперь ясно. Это остывшая планета. В основном базальт, местами риолит, кое-где застывшая лава. Никаких следов тектонической деятельности.

— Ты абсолютно в этом уверен? — спросил Даллас.

— Планетка слишком стара, чтобы это было иначе, — в голосе старшего помощника прозвучало легкое раздражение. — Можете не сомневаться. Думаете, мне хочется, чтобы мы приземлились в жерле вулкана?

— Хорошо, хорошо. Извини меня. Просто я хотел убедиться. Со времени учебы мне не приходилось совершать посадку без карт и бакенов. Я немного нервничаю.

— Как и все мы, — немедленно откликнулась Ламберт.

— Тогда будем садиться.

Никто не возражал.

— Я буду снижаться по спирали и, насколько позволит ветер, постараюсь сесть поближе к цели. Следи за бакеном, Ламберт. Мне бы не хотелось сесть прямо на крышу попавшего в беду корабля. Предупреди меня, если мы приблизимся на опасное расстояние.

Были сделаны необходимые уточнения, и «Ностромо» начал снижаться, борясь с беснующимся ветром.

— Высота пятнадцать километров, — вела отсчет Рипли, — двенадцать, десять, восемь…

Скорость полета снижалась.

— Пять… три… два. Один километр. Уменьшить скорость. Включить двигатели мягкой посадки.

— Есть включение! — Кейн напряженно работал за своим терминалом. — Теперь посадку обеспечивает компьютер.

Специальный сигнал оповестил экипаж, что с этой минуты Мать взяла на себя функции пилота, управляя посадкой с точностью, не доступной обычному человеку.

— Заглушить двигатели!

Даллас, проверив еще раз показания приборов, выключил несколько тумблеров.

— Двигатели отключены.

Астронавты не сводили глаз с экранов.

— Осталось девятьсот метров, восемьсот, семьсот, шестьсот…

Рипли продолжала отсчет метров в сотнях, затем перешла на десятки. В пяти метрах над поверхностью корабль замер, словно колеблясь.

— Выпустить посадочные опоры!

Кейн моментально отреагировал на команду. Несколько толстых металлических ног выдвинулись из брюха корабля, сделав его похожим на гигантского жука.

— Четыре метра… Уфф!

Рипли остановилась. «Ностромо» остановился тоже, едва его опоры коснулись бесплодной каменистой поверхности планеты. Мощные амортизаторы смягчили посадку.

— Мы сели…

Внезапно раздался щелчок. Вероятно, где-то произошло короткое замыкание. Корабль содрогнулся. Его металлический корпус завибрировал, издавая звук, похожий на стон. Свет в командном отсеке погас. Датчики предупреждали об опасности, масштабы аварии росли, как снежный ком.

Когда удар сотряс инженерный отсек, Паркер и Бретт готовились открыть по очередной банке пива. Сквозь стеклянные стены своей кабины они увидели, как в машинном отделении взорвались трубы, проложенные под потолком. У них в кабине загорелись и взорвались три панели. Свет погас. Паркер пытался нащупать включатель запасного генератора.