– Они живут по-другому. Дольше, чем мы… И растут иначе. И вообще очень многое у них по-другому. Вы знаете ее.

– Я?

– Да. Она очень красиво танцует.

У Леона оборвалось внутри.

– Марта?!

Лакруа кивнул и вдруг резко посерьезнел.

– У меня к вам дело, Лео. Дело, которое я лично выполнить не могу. Все слишком сложно, чтобы я мог просто так сорваться и. Но вы сможете. Вопрос деликатный.

Утром Леон отправился в школу. Подниматься по знакомой дороге было легко. Будто возвращаться домой. У ворот его встретила стража. Леон протянул старшему пропуск. Тот просмотрел бумагу, искоса глянул на Леона и отошел в сторону. Леон прошел внутрь со смешанным чувством тревоги и радости. Ему было приятно вернуться сюда уже не кадетом. Но и вместе с тем ему было тревожно, как бывает, когда не знаешь, чего ожидать от тех, с кем давно не виделся.

Внутри крепости ничего не изменилось. Все так же цепочкой бегали молодые кадеты по плацу, перепрыгивая через препятствия. Все так же ходили строем и дрались на мечах.

К Леону спешил дежурный.

Леон пригляделся.

– Чего бы вы хотели?.. – начал дежурный, но осекся. Всмотрелся. – Леон?! Нет… нет, вы только посмотрите! Это же он!

Слав в два прыжка оказался рядом, обхватил Леона, приподнял. Он громко смеялся, хлопал Леона по спине, крутил его в разные стороны, одним словом, вел себя как обычно. И у Леона отлегло от сердца. Друг остался прежним, и слава богу.

– Куда ты делся тогда? Мы едва всех на уши не поставили! Был Леон, ушел в наряд и не вернулся!

– Я приходил… Надо было вещи забрать. Но меня дальше каптерки не пустили. Сам понимаешь. А вы на марше были. – Леон чуть смущенно улыбался.

– Но хоть бы сказал! Хоть бы сказал! – Слав потащил его в караулку.

– Да я сам не ожидал.

– Значит, ты теперь оруженосец! Силен, силен. Наставник к себе взял? Да? Здорово! Молодец. А нам еще тянуть и тянуть.

Он закрыл дверь. В караулке было пусто. Стоял кувшин с водой, кружки.

– Так. Сиди тут, я сейчас чего-нибудь придумаю. Угостить особо нечем, сам понимаешь.

– Не волнуйся. – Леон поставил на стол суму, которая висела у него на плече. – Все есть.

Он выставил на стол бутылку вина, головку сыра, ломоть ветчины и разную зелень.

– Вот это я понимаю. – Слав хлопнул в ладоши, но вдруг опомнился. – Погоди. Я ж дежурный. Не положено.

На его лице отразилась такая досада, что Леон засмеялся.

– Это тоже учел. – Он достал из-за пазухи бумаги. – Давай сделаем так. Ты приставь к этому хозяйству караул, а сам найди Филиппа и еще парнишку из молодых, Артура.

– Ага. Этого я знаю. Мы из него чуть душу не вытрясли, когда тебя искали. А караул тут без надобности, вокруг паладины все же. – Слав засмеялся. – Лучшей стражи не сыщешь.

– Хорошо. – Леон показал ему бумаги. – Тогда ты за этими двумя, а я к ректору. Можете считать, что вы уже в долгосрочном увольнении, кадет!

– Так точно! – Слав щелкнул каблуками и исчез за дверью.

Леон двинулся следом, в административный корпус.

В приемной у ректора никого не было. Только его адъютант лениво водил ветошью по клинку.

– Вам к кому? – поинтересовался адъютант, будто был выбор.

– К ректору школы паладинов Славомиру Вячко.

Ректор был родом из тех же краев, что и Леон, только его родня жила дальше к северу, вдоль той же реки, но в глубине Империи.

– А вы… – Адъютант явно хотел покуражиться, но не мог придумать повод, к которому можно было бы прицепиться.

Леон молча сунул ему под нос бумагу с имперской печатью.

Юноша вытянулся, буркнул что-то вроде:

– Извините, гражданин, одну минуту, – и исчез за дверью.

Через некоторое время он открыл створки настежь и отошел в сторону, пропуская Леона.

Ректор, большой, грузный, как старый медведь, сидел за столом и смотрел на Леона, чуть наклонив голову.

Леон вошел в кабинет, сделал положенные по статусу три шага внутрь, остановился, отсалютовал. За спиной тихо затворились двери. Ректор молча рассматривал юношу. Тот знал, что сейчас этот человек читает его как книгу. По одежде, цветам, значкам и бронзовым накладкам на поясе он уже знает о Леоне достаточно…

– Как дела у паладина Тибальта Лакруа? – поинтересовался ректор.

– Благодарю вас, все хорошо. – Леон коротко кивнул.

– Вижу, вы хорошо все выучили. Приятно наблюдать плоды своих трудов. – Ректор позволил себе улыбнуться. – Ладно, оруженосец, вольно. Давайте ваши бумаги.

Леон расслабил плечи, подошел к столу, протянул гербовые листы.

Ректор взял их, развернул, долго рассматривал. Хмурился.

– Не скрою, мне не хотелось бы отпускать кадетов. И я мог бы упереться копытами и завернуть вас с этими, – он толкнул бумаги в сторону, – грамотами. А знаете почему?

– Не могу знать.

– Дело кадетов – учиться. А мое дело – учить их, превращать их в паладинов. В опору Империи. А втравливать моих ребят в политические игры, делая их разменной картой в чьей-то игре, это мне не по душе. Даже если помыслы ваши и вашего господина чисты, мне это не по душе. Политикой должны заниматься кто угодно, но не будущие паладины. Уж слишком велика возможность того, что когда-нибудь вы столкнетесь лицом к лицу со своими друзьями. Да на такой узкой дорожке, что и разойтись будет никак. Не дело это. Не дело. К сожалению, я со своим замшелым мнением буду в меньшинстве. Поэтому чинить вам препятствий не стану. Вопреки своему желанию я разрешаю вам взять этих ребят, но учтите, оруженосец, они должны вернуться в казармы целыми и здоровыми. Иначе… – Он подался вперед. – Иначе я найду способ устроить вам и вашему покровителю массу проблем. Вы понимаете?

– Да, конечно, ректор. – Леон кивнул.

Ректор чиркнул что-то на бумаге, протянул ее Леону.

– Можете идти.

Леон поклонился и покинул кабинет.

Эта короткая беседа произвела на него неожиданное действие. На душе стало тревожно и сумрачно. «Тем ли я занимаюсь?.. То ли делаю?..» – подумал Леон, спускаясь по каменной лестнице.

На улице светило солнце, но сейчас юношу это не радовало. В словах ректора было что-то особое. Не похожее на обычное ворчание старого человека. Славомир действительно переживал за каждого из своих подопечных. Недаром на стене казармы были выбиты слова: «Мы – одна семья». Так и было…

У караулки его уже ждали.

Филипп захватил его в свои медвежьи объятия так, что хрустнули кости. Он так искренне, так честно радовался, что Леону сделалось лучше. Тоска отступила, отодвинулась на второй план.

Артур поздоровался сдержанней, но было видно, что и он рад встрече.

– Пойдемте. – Леон махнул рукой. – Я вам кое-что расскажу.

Леон разлил вино по грубым глиняным стаканам.

Слав уже нарезал сыр и ветчину крупными ломтями. Казалось, от предвкушения чего-то неизвестного, но уж точно очень интересного кадет вот-вот начнет пускать искры.

– Ну, что там? Что там? – Слав не мог больше терпеть.

– Дай ты ему горло промочить. – Филипп был как всегда добродушен и пребывал в том ровном состоянии, которое могут себе позволить только очень большие люди.

Один только Артур заметно нервничал. Что было понятно.

Леон поднял стакан.

– Ребята. Я предлагаю вам совершить путешествие.

– Отлично! – Слав захохотал. – Я только ротному скажу. Он будет в восторге.

– С вашим начальством все уже решено.

– Ого, – пробасил Филипп.

– Да. Но… – Леон сделал небольшую паузу. – Путешествие опасное. Дело может кончиться тюрьмой, смертью или трибуналом.

Артур посмотрел на него исподлобья.

– Нет-нет, – поспешил Леон. – Наши действия не будут противозаконны. Скорее наоборот. Однако мы можем кому-то крепко насолить, и в случае неудачи нас ждут крупные неприятности.

– То есть ты предлагаешь нам ввязаться в какую-то политическую интригу? – спросил Слав.