Сегодня в карауле Леон стоял с новичком.

После бессонной ночи, драки, пьянки, погони за Мартой, еще одной драки сильно болела голова. Хотелось пить и спать. Стоять было невозможно, колени мелко и противно подрагивали. Хотелось упасть где-нибудь в караулке на прохладный матрас, выпить холодного кисловатого кваса и поспать часок другой.

В общем – обычное состояние и желания часового. Ничего оригинального.

А вот новичок страдал по-настоящему.

Мальчишка, совсем еще молодой. Худой, кираса висит поверх мешковатого гамбезона, кое-как затянутого ремешками на груди. Под шлемом. Леон пригляделся, ну точно, так и есть. Болван натянул плотную льняную шапочку. До полудня еще часа два. Парень сварится внутри этого кокона, как яйцо в своей кожуре.

К тому же искусством спать с открытыми глазами, не теряя бравого вида, парень еще не овладел. На это уходят годы караульной службы. Копье кажется ему сейчас невообразимо тяжелым, щит оттягивает руку, мышцы ноют, не за горами судороги.

Каждому кадету преподаватели дают те знания, которые помогут ему выжить во время долгих годов обучения. Свод мудрости выдается каждому новобранцу в первый же день. Эту книгу штудируют на специальных уроках, ее заставляют учить наизусть. Без сдачи экзамена по этому простому, на первый взгляд, предмету кадет не будет допущен даже на кухню, даже до того, чтобы выносить навоз из конюшен! Это основа всей службы, основа мира, который составляет немалая армия паладинов.

Имя этим скрижалям – Устав.

Но мало просто знать слова. Важно уметь применить их на практике и сделать выводы. Правильные выводы.

Новички обычно этого не умеют.

В уставе сказано: умейте обращать врагов в друзей своих и вместо того, чтобы слабеть в борьбе против них, станьте сильнее вместе с ними.

Как положено, новобранцы воспринимают эту фразу как нечто высокопарное, как некую моральную максиму, постигнуть которую могут только старцы и просветленные мудрецы. Но нет, в этой фразе кроется сугубо практический смысл, как и во всем, что написано в уставе. Особенно в той его части, что посвящена караульной службе.

Сейчас для новичка, который маялся в десяти шагах от Леона, копье и щит были его злейшими врагами. В то время как для Леона это были лучшие друзья. Копье, если все сделать правильно, принимало добрую часть веса доспеха. При должном умении на него можно было опереться, позволить спине отдохнуть, не теряя при этом боевого вида. Щит, если верным образом перевязать ремешки, что притягивали большую «каплю» к руке, не тянул сухожилия, а наоборот, позволял незаметно расслабить предплечье.

Сейчас Леон, удобно навалившись краем кирасы на ясеневое древко копья, хорошо понимал слова их сержанта, который с первых дней вбивал в кадетские головы одну простую истину: «Ты хочешь жить, сынок?! Учи устав!»

Чего ради выряжаться как перед битвой, если в уставе сказано, что основной задачей караула является раннее предупреждение опасности, организация процедуры входа-выхода согласно уставу и несение представительских функций. То есть постовой должен смотреть в оба, никого не выпускать и никого не впускать без соответствующего приказа дежурного и при этом должен выглядеть браво, сообразно своему высокому званию и должности. Все! Никаких «боевых столкновений», никаких подвигов.

Но новичкам и дуракам, как известно, устав не писан. Потому и парится сейчас мальчишка в едва ли не полной экипировке, мучается от тяжести копья. В то время как его старший товарищ от этих мук освобожден, и все неудобства, которые он испытывает, вызваны чрезмерно рьяным давешним проведением досуга.

Леон чуть прикрыл глаза. Поднимающееся солнце слепило.

Юноша прокручивал и так и эдак события прошлой ночи. Уличный театр. Хороший, но один из многих, что колесят из города в город, дают представления, часто успешные, но все же одинаковые. Все те же силачи, все те же факиры, все те же танцовщицы. И Марта, по сути, если вдуматься, всего лишь одна из них. Тех, кто танцует на площади, собирая медяки и аплодисменты. То, что для Леона она – одна-единственная, ничего не означает. Другие вряд ли отличат ее от сотен подобных якобы эльфийских принцесс. Ее и этот театр забудут сразу после того, как он покинет городские ворота. Так при чем же тут Лансье, при чем тут граф Орви, эти не самые последние люди в столице? Что за интриги? Что за маркиз и какое-то посольство? В Фервале множество посольств. Разные народы, что живут вокруг Империи, рано или поздно заключали с ней договора, союзы. Присылали посольства. Почему нельзя допустить, чтобы какой-то маркиз встречался с послом?.. Чьим? Кто он такой? И главное, при чем тут Марта? Танцовщица.

Да и полно, Марта ли это была? Что видел Леон? Девичью фигурку, укутанную в плащ. Лицо, скрытое глубоким капюшоном. И все!

Нет. Он разглядел Марту в доме у Лансье… Леон был уверен в том, что видел именно ее! И это не вносило ясности. Ни грамма.

Юноша вздохнул и покосился на новобранца. Тот стоял по-прежнему ровно, но по лицу градом лился пот.

Упал бы уже, что ли. Экий стойкий попался…

Еще, чего доброго, до обморока достоит. В лазарет сляжет.

Леон вздохнул.

Устав запрещал часовому оставлять пост, пока он способен выполнять положения караульного распорядка.

Новичок был способен. Но шел на износ.

По дороге, ведущей к замку паладинов, показался небольшой отряд.

Леон пригляделся. Кадеты. Сопровождают кого-то из администрации школы. Такое случалось. Наставники выходили в город, подряжая на сопровождение группу кадетов. Чаще всего они требовались для представительских функций. Чтобы подчеркнуть вес и положение наставника в деловых или политических переговорах.

Когда отряд приблизился, Леон разглядел, что впереди шел дежурный офицер, преподаватель механики, по прозвищу Прихлоп. Мужик суровый, даже злой.

Подойдя к воротам, он придирчиво осмотрел стражу.

Леон стоял не двигаясь, глядя строго перед собой.

– Старший! – рыкнул Прихлоп.

– Я, господин дежурный офицер! – Леон корпусом повернулся к нему.

– Почему младший караульный в таком виде?!

– Ввиду жары, господин дежурный офицер! – Леон понял, что Прихлоп не в духе.

– Обезьяны! Разрешаю привести себя в порядок. И обоим наряд по кухне!

Он презрительно фыркнул и ушел в ворота.

Подождав, пока он уйдет, Леон повернулся к новобранцу.

– Ну что?

– Что? – Глаза у новичка были вытаращены.

– Дуй в караулку. Сними гамбезон, подшлемник и вылей на себя ведро воды.

– Но ведь…

– Бегом! Устав разрешает…

Они несли караульную службу до обеда. После чего были направлены на башни. То же самое, но режим гораздо более мягкий. Не нужно стоять, как столб, можно ходить, разговаривать.

Рядом с Леоном снова оказался тот же новенький.

– Тебя как звать? – Леон удобно облокотился на край стены.

– Артур, – прогудел новобранец. – Артур Рунца.

– А барон Рунца – это твой…

– Отец. – Новенький потупился.

– Ага.

Леон слышал много про папашу этого паренька. Барон был одним из тех, кто свой титул заслужил. В далекие годы, когда на Империю еще совершали набеги варварские племена, а с народом Алкмара не был заключен союз, да и вообще в Алкмаре жили люди. Так вот, в те годы барон, тогда еще просто предводитель одной из шаек, вместе со своими людьми сбросил в море алкмарский десант. И удерживал разлом Гаиль до подхода имперских войск. Говорят, что по трупам тех, кого барон Рунца сбросил в море, можно было перейти пролив вброд.

– А я Леон. Просто Леон. Из деревни Выселки.

– Это на границе… – Артур поднял голову.

– А ты, оказывается, в географии силен.

– Нет, просто слышал, что ее вырезали… – Артур оживился, но потом глянул в лицо Леону и побледнел.

– Да. Вырезали, – ответил Леон глухо. – А я вот уцелел.

– Извини, я… – Артур стушевался. – Я проявил бестактность. Это недопустимо с моей стороны.