Бонно родился в 1711 году и был сыном состоявшего на императорской службе итальянца Лукрецио Бонно. В детстве он пел в капелле собора Святого Стефана, потом обучался музыке в Неаполе. В 1739 году он получил должность придворного композитора. Его перу принадлежали 23 оперы, 4 оратории, около 30 месс и ряд других духовных сочинений. Вскоре после отставки, 15 апреля 1788 года, он умер. Антонио Сальери, по праву занявший его место, находился на нем до 1824 года.

Следует отметить, что «в Вене той поры, в противоположность другим европейским городам, плохой музыки вообще не было. Музыка могла быть более или менее утонченной, более или менее сложной, более или менее понятной даже тем, кто не умел ни играть ни на одном инструменте, ни разбираться в партитуре — хотя таких в Вене было немного, — но это всегда была хорошая музыка»^{140}. Соответственно, плохих композиторов в Вене тоже не было, и Сальери стал самым главным из них. Очевидно, это произошло не случайно.

В XVIII веке придворная капелла была очагом и вершиной музыкальной культуры венцев. В ее состав входили «церковная детская хоровая капелла, симфонический оркестр, музыкальный театр и консерватория. Иначе говоря, она объединяла всех музыкантов, которые играли во время религиозных церемоний в дворцовой церкви и во время торжественных трапез, на праздниках и балах, в оперных спектаклях, а также давали концерты как в частных домах, так и для широкой публики»^{141}. В капеллу принимали самых одаренных детей, и они получали там музыкальное образование, играя в одних концертах с признанными виртуозами.

Короче говоря, придворная капелла по праву считалась «одним из самых прекрасных и наиболее плодотворных свершений династии Габсбургов, известной своей одержимостью меломанией»^{142}.

Чешский музыковед Камила Халова утверждает:

«Сальери сочинил более 45 опер. Он с юных лет находился на службе в Венском театре и при дворе императора. Опера в XVIII веке была ведущим видом искусства и модным разлечением. Вполне естественно, что человек, которому было поручено сочинять оперы для императорского двора и который отвечал за представления в императорском театре, пользовался большим уважением и доверием высших представителей монархии»^{143}.

В статье «Семь смертных грехов Антонио Сальери» Арсений Волков отмечает, что Сальери «писал по две-три новые оперы в год и успевал еще при этом выполнять высочайшие заказы… Именно Сальери установил в этом деле некоторые стандарты качества и вкуса»^{144}.

В связи с этим Марио Корти делает совершенно справедливый вывод: «Давайте сопоставим успех Сальери и успех Моцарта. Возьмем период с 1783 по 1791 год. Город Вена. Моцарт — 70 представлений, Сальери — 168. Если же говорить о всей Европе, то разрыв еще больше увеличивается в пользу Сальери»^{145}.

Конечно, Сальери пользовался покровительством императора Иосифа II. Как же без этого? Любила его и королева Франции Мария Антуанетта (урожденная Мария Антония Йозефа фон Габсбург и родная сестра Иосифа II), имевшая огромное влияние на дела Парижской оперы.

Императору Иосифу очень понравилась музыка из «Данаид» Сальери. Вспомним, например, следующие его слова: «Небольшие отрывки, которые я слышал в клавесинном исполнении, показались мне чрезвычайно хороши»^{146}. А потом он дал следующую оценку всему творчеству Сальери: «Я полагаю, что, если ему не помешают интриги, этот молодой человек — ученик Глюка, написавший несколько превосходных партитур, — будет единственным, кто сможет заменить его, когда придет срок»^{147}.

Всем понятно, что покровительство императора — дело очень важное. Как пишет Л. В. Кириллина, «взаимная симпатия связала просвещенного монарха» с маэстро навсегда, «однако придворная карьера Сальери складывалась столь гладко не только из-за благоволения императора»^{148}.

Судьба Сальери во многом походит на рождественскую сказку, в которой из нищего сироты вдруг получился принц, а потом и король. Однако — и это очевидно — в таком городе, как Вена XVIII века, невозможно было сделать успешную музыкальную карьеру, не обладая незаурядными талантами. Очевидно, Гассман, Глюк, Иосиф II (сам недурно певший и игравший на клавире и виолончели) и многие другие действительно увидели в Сальери драгоценный самородок, превратившийся со временем в подлинный бриллиант.

Как мы уже говорили, великий Глюк умер в 1787 году, и Сальери по праву занял его место. Ему исполнилось 37 лет, и это уже был не тот «молодой человек», о котором в свое время писал Иосиф II. После возвращения из Парижа Сальери стал центральной фигурой музыкальной Вены.

В это время император решил устроить «ревизию музыки». Дело было перед самым началом Русско-турецкой войны, в которой Австрия выступала союзницей России. В 1788 году Иосиф II, лично возглавивший войска, редко бывал в Вене, а большую часть следующего года страдал от лихорадки, приобретенной на фронте. Впоследствии он уже не вникал всерьез в дела придворной капеллы, и Сальери весьма удачно заполнил образовавшуюся брешь, занимаясь всем: управлением, преподаванием и сочинением музыки.

Итак, дело было не в покровительстве императора и даже не в несомненных талантах Сальери. Этого для успеха недостаточно. Своей карьерой придворного капельмейстера Сальери в значительной мере был обязан собственной кипучей энергии. Хоть и принято говорить, что высокая работоспособность не гарантирует качественный результат, но в случае с Сальери было именно так: талант счастливым образом соединился с работоспособностью, и результаты не заставили себя долго ждать. Кстати сказать, П. И. Чайковский говорил, что «большой талант требует большого трудолюбия»^{149}, а Людвиг ван Бетховен утверждал, что «для человека с талантом и любовью к труду не существует преград»^{150}. Наверное, эти люди знали, что говорили, и пример музыкальных успехов Антонио Сальери их правоту лишний раз подтверждает.

В 1788 году Антонио Сальери, написавший к тому времени огромное количество опер и известный во всей Европе, получил в Вене пост первого капельмейстера императорского двора. Не слишком уверенные попытки Моцарта и его сторонников интриговать против «итальяшек», давя на мозоль национальной гордости, особого успеха не имели.

Музыковед Леопольд Кантнер отмечает: «Что Сальери завидовал гению Моцарта — это взгляд романтизма XIX века. Композиторы тех времен естественно соперничали друг с другом, но каждый из них признавал другого, их интересовал не труд и не качество труда своих коллег — они соревновались за свое положение. Конечно же Сальери сознавал, что Моцарт был гением. С ним он вел себя всегда по-дружески»^{151}.

Франсуа Жозеф Фетис в своей «Универсальной биографии музыкантов» пишет: «Человек любезный, доброжелательный, веселый, остроумный, оригинальный, Сальери имел много друзей среди артистов и в свете»^{152}.

Понятное дело, Моцарту Сальери виделся совершенно в ином свете.

Мы помним жалобы Моцарта на то, что он «потерял всё доброе расположение императора к себе», что «для того существует только Сальери». Создается впечатление, что Сальери втерся в доверие к наивному Иосифу II и оттеснил беднягу Моцарта. Но это совсем не так. Всё обстояло, как говорится, с точностью до наоборот. Это Моцарт пытался оттеснить Сальери, но у него ничего не получалось. В связи с этим Моцарт был уверен, что его проблема заключалась в интригах «итальяшек».