— Вот как! — Гастон склонил голову, будто в знак признания своей неправоты. — Тогда я беру назад все свои слова и покорнейше прошу вас, сударыня, простить меня. Кузен Филипп для меня непререкаемый авторитет, и дамы, что привлекают его внимание, достойны всяческого восхищения. Теперь я преклоняюсь перед госпожой Марией Юлией с ее худенькими ногами и девственной грудью. А ее маню-у-усенький носик и вовсе сводит меня с ума.

Гастон откровенно провоцировал графиню на ссору, в надежде, что она обидится и оставит их компанию. Но семнадцатилетняя Адель де Монтальбан оказалась девушкой непосредственной и не слишком застенчивой; ее ничуть не покоробило от грубости Гастона. К тому же она твердо решила держаться подле Симона.

— Однако вы шут, господин д’Альбре, — спокойно ответствовала Адель. — И между прочим, о ногах. У кузины Елены, к вашему сведению, довольно узкие бедра, да и грудь не ахти какая. Конечно, лицом она хороша, право, писаная красавица. Но характер у нее такой капризный, что не приведи Господь.

— Вот и получай, дружище, — злорадно сказал Эрнан. — Сам напросился… Ну, так что? Мы поедем куда-нибудь или по-прежнему будем топтаться на месте?

— А куда ты предлагаешь ехать? — спросил Симон с таким наигранным безразличием, что Адель де Монтальбан недоуменно уставилась на него, заподозрив неладное.

— В часе езды отсюда, — быстро заговорил Эрнан, стремясь поскорее замять неловкость, — если меня, конечно, верно информировали, находится усадьба здешнего лесника.

— Вас верно информировали, граф, — меланхолично отозвался Рикард Иверо. — Но не совсем точно. В часе быстрой езды — это другое дело. А если не спеша, да еще с дамой, то весь путь займет добрых два часа.

— Ах, бросьте, кузен! — обиделась Адель. — За кого вы меня принимаете, за какую-то неженку? Да я в своем дамском седле езжу не хуже, чем ваша сестра в мужском. Если хотите, можем посоревноваться.

— И тогда вы вспотеете, — предпринял очередную попытку отвадить ее Гастон. — А женщинам негоже потеть… Кроме как в постели с мужчиной, разумеется.

— Это мое личное дело, когда мне потеть, где, как и с кем, — огрызнулась юная графиня. — Во всяком случае, не с вами. — Она демонстративно повернулась к нему спиной и продолжила, обращаясь якобы к Эрнану, тогда как на самом деле ее слова были адресованы Симону: — Кузина Маргарита говорила, что вблизи усадьбы лесника протекает глубокий ручей, где можно искупаться… Это к вопросу об упревании, столь уместно затронутом господином д’Альбре. Потом, в доме лесника есть несколько спальных комнат, где можно отдохнуть, — она выстрелила своими бойкими глазами в Симона. — По словам кузины, там есть все условия, чтобы остаться даже на ночь.

«Вот бесстыжая-то!» — раздраженно подумал Гастон и открыл было рот для очередного язвительного замечания, но тут Эрнан опередил его.

— Друзья, — произнес он с видом кающегося грешника. — Я должен сделать одно признание.

— Какое? — поинтересовалась Адель.

— Еще утром я отослал своего слугу к леснику с дюжиной бутылок самого лучшего вина, которое я смог найти в погребах Кастель-Бланко. Я думал, что прогулка начнется значительно раньше, и предполагал сделать там привал на обед, но поскольку…

— Ах, как прелестно! — перебила его графиня, захлопав в ладоши. — Ведь мы можем сделать привал на ночь. Я очень хочу искупаться в том ручье — его так расхваливала Маргарита! А, кузен?

Рикард отрицательно покачал головой:

— Вы себе езжайте, а я остаюсь.

— Но почему? Вино там есть, еда, думаю, найдется. Есть где спать…

— И есть с кем спать, — вставил д’Альбре. — Правда, Симон?

Адель смерила его испепеляющим взглядом.

— Если вы хотите смутить меня, то зря стараетесь. Может быть, в Гаскони этого не знают, но здесь всем известно, что мой муж давно бессилен как мужчина. Он женился на мне лишь в надежде, что я рожу ему наследника, и его графство не достанется моему беспутному братцу. Что, собственно, я и намерена сделать в самое ближайшее время. Я не вижу, чем плох ваш зять как отец моего будущего ребенка… Вы уж простите меня за такую откровенность, милостивые государи.

— Весьма прискорбная откровенность, — пробормотал слегка обескураженный Гастон.

— И вот еще что, господин д’Альбре, — добавила Адель. — Мне начинает казаться, что вы просто сгораете от желания избавиться от меня. Возможно, я ошибаюсь, и это лишь игра моего воображения, но ваше вызывающее поведение заставляет меня предположить, что мое присутствие в вашей компании чем-то вас не устраивает.

— Вы ошибаетесь, сударыня, — поспешил вмешаться Эрнан, видя, что их перепалка принимает нежелательный оборот. — Поверьте, мы очень польщены тем, что внучка великой королевы Хуаны Арагонской отдала предпочтение именно нашей компании. А что касается моего друга, графа д’Альбре, то я приношу вам извинения за его бестактность. Всему виной его дурной характер и невоспитанность, к тому же… Прошу отнестись к нему снисходительно. Ведь вы сами были свидетелем того, как госпожа Елена лишила его своего общества.

— Ах, вот оно что! — рассмеялась графиня. — Я как-то выпустила это из внимания. Да, господин д’Альбре, вас действительно можно понять. Искренне вам сочувствую.

Гастону хватило благоразумия не огрызаться.

— Вот и ладушки, — подытожил Эрнан. — Мир нам да любовь. Как я понимаю, все, кроме господина Иверо, согласны отправиться на ночевку в усадьбу лесника… Минуточку! — С притворным изумлением он огляделся по сторонам. — А где же запропастился наш проводник? Друзья, вы не заметили, куда подевался этот негодяй?

— Кажется, он поехал вслед за кузинами Марией и Еленой, — промолвила Адель де Монтальбан. — Да, точно! Так оно и было.

— Ну и ну! — покачал головой Эрнан. Он, естественно, не собирался признаваться, что сам велел проводнику немедленно исчезнуть, сунув ему в руку пару серебряных монет. — Что же нам делать? Ведь без господина виконта мы в два счета заблудимся в этом лесу.

— Кузен, — обратилась графиня к Рикарду, который, понурившись, сидел на коне и с безучастным видом слушал их разговор. — Неужели вы бросите нас на произвол судьбы?

— Нет, почему же, — хмуро отозвался он. — Я проведу вас к замку.

— Ну-у! — разочарованно протянула Адель.

— А там покажу тропинку, что прямиком ведет к усадьбе.

— И мы попадем туда аккурат к заходу солнца, — констатировал Эрнан.

— А тогда уже похолодает, и я не смогу искупаться в ручье, — добавила Адель. — Пожалуйста, Рикард, не упрямьтесь. Что вы такой мрачный? Перестаньте, наконец, хмуриться.

— И в самом деле, — поддержал ее Гастон. — Ваша сестра, виконт, просила позаботиться о вас, проследить, чтобы вы развеялись. Что же мы скажем ей, когда вы вернетесь с прогулки вот такой — как в воду опущенный?

— Вам не помешал бы кубок доброго вина, — заметил Эрнан.

При упоминании о вине Рикард весь содрогнулся и в то же время невольно облизнул пересохшие губы.

— Я вчера изрядно напился…

— Тем более вам надо похмелиться, — настаивал Шатофьер. — Это должно помочь, ведь подобное лечат подобным. У вас такой угнетенный, подавленный вид… Да вам просто необходимо выпить!

Рикард заколебался.

— Собственно, я бы не отказался, но… Мне нужно в замок.

— Прямо сейчас?

— Нет, чуть позже. К ночи.

— Ага! — с заговорщическим видом закивал Эрнан. — Понятно! У вас свидание, верно?

— Ну… В некотором роде…

— Однако до наступления ночи еще много времени. Если мы поспешим, то будем в усадьбе где-то в начале шестого. Там сделаем привал, перекусим, выпьем, немного отдохнем, а часам к девяти вернемся в Кастель-Бланко… Не все, конечно, — он быстро взглянул на графиню де Монтальбан. — Кто захочет, может искупаться и переночевать в доме лесника. А я — так и быть! — поеду вместе с вами. А, виконт?

— Я и вправду не прочь напиться, — в нерешительности промямлил Рикард. — Сегодня у меня… у меня отвратительное настроение.

— Ну, кузен! — подзадорила его Адель. — Соглашайтесь.