— А твое, — мрачно спросила я, — напускать побольше загадочности и неопределенности?

Его широкая улыбка стала более для него обычной. Более холодной. А мне в голову пришла мысль.

— А что бы ты стал делать, если бы я сказала, что мне нужно утолять ardeur после пробуждения?

Он лег, натянул на себя одеяло.

Я

тоже уже укрылась. Повернувшись, он посмотрел на меня — свет еще горел.

— Разобрались бы.

— В смысле?

— В смысле, что решили бы проблему.

— Эдуард...

— Оставь тему, Анита, — сказал он, протянул руку и выключил свет.

Как он был одним из очень немногих в этом мире, на чью поддержу я рассчитываю, так был он и из тех немногих, кого я слушаюсь, когда мне говорят оставить тему. Он прав: решили бы, как и любую другую проблему.

Я вытянулась в темноте, он тоже.

— Эдуард! — окликнула я его.

— М-м?

— Ты на спине спишь или на боку?

— На спине.

— А я на боку. Так что ложечки изображать не будем, пожалуй.

— Чего?

Я засмеялась и повернулась набок.

— Спокойной ночи, Эдуард.

— Спокойной ночи, Анита.

И мы заснули.

Глава 7

Я

проснулась от мелодии в стиле «кантри», уронила руку кому-то поперек живота. Этот кто-то был в футболке, а никто из тех, с кем я сплю, одетым не ложился. Кто-то пошевелился, сел в кровати и сказал:

— Ага, доброе утро.

Услышав голос, я узнала Эдуарда, и тут же вернулись воспоминания о прошедшей ночи. Не поднимаясь, я спросила:

— Кто там? Еще одно убийство?

— Это Донна, — ответил он.

От этих слов я подняла голову и заморгала. А еще убрала руку и чуть отодвинулась, чтобы не соприкасаться — будто его невеста могла нас не только слышать, но и видеть.

— Это Анита, — сказал он.

Вдруг голос Донны зазвучал так, что даже я его слышала:

— Чего это вдруг она возле тебя просыпается?

— Здесь только одна кровать.

Я зарылась лицом в подушку. Не такой ответ надо было давать, не такой.

— Погоди, — сказал он, телефоном сфотографировал сетку и матрас возле окна. — Посылаю тебе картинку, посмотри, что с другой кроватью сталось.

— Ну-ну, хочу видеть, — донесся ее все еще рассерженный голос.

Эдуард спокойно слушал ее сердитое сопение. Через несколько минут она спросила:

— Чего это кровать прислонена к окну?

— Чтобы если вампиры и оборотни, за которыми мы охотимся, попытаются вломиться, кровать их задержала на время, и мы успели бы начать стрельбу.

— Что случилось?

Голос Донны звучал уже спокойнее.

— Этой ночью было нападение на Аниту и еще одного маршала, женщину. Эта женщина в больнице. Я не мог доверить охрану Аниты никому, кроме себя.

— Это правда, никто лучше тебя не справился бы.

Голос ее снова успокоился, стал тише, и я уже не слышала ее реплик.

Эдуард протянул мне телефон со словами:

— Донна хочет говорить с тобой.

Я отчаянно замотала головой.

Эдуард посмотрел на меня тяжелым взглядом, и я поняла, что спор не выиграю. Осторожно взяв трубку, я попыталась говорить жизнерадостным или хотя бы не нервным тоном.

— Привет, Донна.

— Как ты?

— Нормально.

— А та женщина, маршал? Она серьезно ранена?

— Жить будет. И даже без последствий, только надо дождаться анализа, не заразилась ли она ликантропией.

— Это был оборотень?

В ее голосе послышался страх.

Я себя выругала за неосторожность. Первый муж Донны был убит вервольфом у нее на глазах. Питер, которому было всего восемь, подобрал оружие отца и убил оборотня, спас мать и сестренку. Сейчас Питеру семнадцать, и во многих отношениях он кажется больше сыном Эдуарда, чем Донны.

— Да, он, но все в порядке. Ну то есть раненая есть, но она в нашей работе новичок, и...

— Насколько новичок?

— Первая настоящая охота.

— Очень сочувствую.

— Я тоже.

— Береги там Эдуарда для детей и для меня.

— Знаешь сама, что буду.

— Я знаю, ты проследишь, чтобы он вернулся домой целым и невредимым. А он — чтобы ты.

На это я могла ответить только, что так и будет. Она после этого захотела снова говорить с Эдуардом, и я отдала ему трубку. И сама ушла в ванную заняться утренними процедурами, а им дать возможность поговорить наедине. Давно ли это они с Донной разговаривают каждое утро? Ладно, не мое это дело.

Когда я вышла, Эдуард уже закончил разговор. Он посмотрел на меня, я на него.

— Вышло куда лучше, чем я думала, — сказала я.

— Донна тебе доверяет.

— Доверяет в том смысле, что я тебе сберегу жизнь. А в смысле с тобой — не доверяет.

— В этом смысле она не доверяет ни одной женщине. Несколько ревнива.

Я нахмурилась:

— Наверное, ты даешь ей причину?

— Нет, ревнивым причины не нужны. Это такое у них свойство.

— Я бы не смогла так жить, — сказала я.

Он мне улыбнулся:

— Ты полигамная, а это означает не одну любовь, а несколько.

— Почему-то никогда себя так не называла.

Он глянул на меня:

— Живешь с несколькими мужчинами, спишь с еще большим количеством, и все об этом знают. Приставка «поли» здесь более чем оправдана, Анита.

Я хотела поспорить, но трудно было бы, и я пожала плечами:

— Ну, пусть так.

— Среди твоих мужчин нет ревнивых, иначе бы они не могли так.

Я засмеялась:

— Ну, не думай, что там нет ревности. Имеется. Самое трудное в жизни с таким количеством Любовей — разбираться с эмоциями. Поверь мне, у нас тоже у каждого свои тараканы.

Он смотрел на меня изучающим взглядом.

— Чего ты? — спросила я.

— Мне казалось, что в таких отношениях, как у вас, сомнений и ревности быть не может.

— Никто не избавлен от сомнений полностью, Эдуард.

— Даже твой мастер города?

— Да, даже Жан-Клод.

Он задумался, потом встал и снял с себя рубашку.

— Ты переодеваешься? — спросила я.

— Да.

— Ты пойдешь в ванную или я?

— Зачем? — спросил он, недоуменно сдвинув брови.

— Мне неловко, когда ты переодеваешься у меня на глазах.

Он хмыкнул. Кажется, он такого не ожидал.

— Ты живешь с оборотнями. Они все время голые расхаживают.

— Видеть голыми моих друзей и любовников — нормально, а вот тебя — нет.

— Почему? — снова спросил он, хмуря брови.

— Если у меня с кем-то есть секс, пусть себе ходит голым, а если такого варианта нет — то нет.

Он удивленно хихикнул:

— Все еще чопорная, и всегда будешь такая.

— А тебе было бы нормально передо мной раздеться?

— Ну да, а что?

Я вздохнула:

— Ладно, я чопорная. Ты переодевайся, а я пойду в ванную.

— Нет, я там переоденусь.

Все еще улыбаясь, он собрал свою одежду.

— Рада, что смогла тебя развеселить после менее чем двух часов сна, — сказала я, сложив руки на груди в его просторной футболке.

— Наверное, ты права, — сказал он, проходя мимо меня. — У каждого свои тараканы.

На это я просто не знала, что сказать, так что и пытаться не стала.

Он пошел в ванную переодеваться, а я сообразила, что вся моя одежда в том номере. Хорошо бы, криминалисты пустили меня туда, а иначе придется посылать Эдуарда покупать мне одежду. Талантов у него много, но ручаться готова: умения покупать женские шмотки в этом списке нет.

Глава 8

Хорошая новость — криминалисты освободили мой номер в достаточной степени, чтобы можно было взять оружие и одежду. Плохая новость — те, кому ведать надлежит, освободившийся ордер Карлтон передали новому маршалу примерно с таким же опытом работы. Будто для смеха, даже фамилия у него была Ньюмэн[4]. Очень уж мрачно судьба стала шутить — на мой вкус.

Как ни грустно, главным в поле оставался все тот же Рейборн. Я как-то не сильно верила, что он ко мне прислушается, но когда дело обернется плохо, что неминуемо, пусть в бумагах будет зафиксировано, что я возражала.