«Похоже было, будто кто-то перебирает струны… тихие мелодичные звуки совсем не напоминали современной музыкальной какофонии» — так охарактеризовал эти «концерты» один из жильцов дома Билл Дункан, чье письмо было опубликовано в лондонской газете «Ньюс оф зе уорлд» 13 января 1974 г.
Комментарий доктора медицинских наук В. А. Файвишевского
Когда речь заходит о «внутренних голосах», то следует иметь в виду два момента: иногда это метафора, обозначение интуиции, внутреннего убеждения, в других случаях это конкретно ощущаемые голоса. В свою очередь, они также бывают двух типов. Первые возникают в болезненном состоянии (при галлюцинациях, шизофрении, алкогольных психозах). Второй случай — когда психические процессы, происходящие в сознании человека, как бы отчуждаются от него, от его «я», например во время сна. Известно, что сновидения — продукт деятельности нашей психики. И в то же время во сне мы «слышим» голоса, музыку, различные шумы и звуки.
В прежние времена, когда сознание не было еще изощрено в самонаблюдении, когда люди не могли так, как сегодня, контролировать его с помощью правил и законов логики, у них возникала полная уверенность в истинности своих ощущений. Существует предположение, согласно которому религиозные пророки воспринимали свое ощущение происходящего, предчувствие будущего как внушение «свыше», приписывали его богу. Возможно, что тексты их предсказаний действительно звучали для них как произносимые извне, они «слышали» их и только записывали.
Из исторических источников, из воспоминаний, из медицинских исследований известны многочисленные случаи подобных явлений, происходивших с совершенно здоровыми людьми. Особенно они характерны для людей творческих. Вот только несколько примеров.
В диалоге Платона «Феаг» Сократ говорит о том, что начиная с детства его «сопровождало нечто демоническое. Это какой-то голос, который, когда он является, всегда дает мне знак удержаться от того, что я хочу делать, но никогда ни к чему меня не побуждает. И то же самое, когда кто-нибудь из моих друзей мне что-нибудь сообщает и я слышу голос, он отклоняет от предприятия и не позволяет делать». Вот что по этому поводу сказал французский философ-гуманист XVI в. Мишель Монтень: «Демон Сократа был, по-видимому, неким побуждением его воли, возникавшим помимо его сознания. Вполне вероятно, однако, что в душе, столь возвышенной, как у него, к тому же подготовленной постоянными упражнениями в мудрости и добродетели, эти влечения, хотя бы смутные и неосознанные, были всегда разумными и достойными того, чтобы исследовать их. Каждый в той или иной мере ощущал в себе подобного рода властные побуждения, возникавшие у него стремительно и внезапно. Я позволял этим побуждениям руководить собою, и это приводило к удачным и счастливым последствиям».
Выдающийся русский психиатр П. И. Ковалевский в книге «Психиатрические эскизы из истории» писал о Жанне д'Арк: «Более интересное и менее понятное в Жанне — дар предвидения и предчувствия. Трудно определить, что в передаваемом было правдой и что вымыслом. Со своей стороны мы можем сказать, что такие явления предчувствия, несомненно, существуют. В них лежит частью та тонкая чувствительность, которая присуща лицам мечтательным и с живым воображением, — частью область бессознательного и поныне для нас мало выясненного и понятного».
Итальянский композитор Тартини, живший в XVIII в., был человеком своего времени. Он был убежден в существовании ада и рая. Однажды под влиянием размышлений о наказании «на том свете» ему приснился дьявол, который просил маэстро принять его в свой оркестр. «Но мне нужны только скрипачи», — сказал композитор. «А почему ты думаешь, что я не умею играть на скрипке?» — ответил дьявол. Он взял инструмент и начал играть. Первые же звуки очаровали маэстро, и он, забыв страх перед ночным гостем, с наслаждением слушал. Утром, проснувшись, Тартини записал музыку по памяти и назвал ее «Трель дьявола». Так описывал событие сам маэстро. Ясно, что музыку сочинил во сне сам композитор, только на этот раз «творцом» было его подсознание. А в сознание музыка проникла благодаря сновидению. Надо сказать, что «Трель дьявола» — лучшее и наиболее известное произведение Тартини.
Сюжет комедии «Горе от ума», по утверждению А. С. Грибоедова, пришел ему в голову во сне. И. С. Тургенев рассказывал: «Я беспрестанно вожусь с моими лицами, даже во сне их вижу». Лев Толстой вспоминал, как возник замысел «Анны Карениной»: ему представилась женщина в лиловом платье с обнаженной рукой — и сразу возник замысел романа (правда, смутный поначалу). Моцарт однажды на прогулке услышал одно из своих произведений. Причем произошло это сразу, как бы в одно мгновение. Когда он вернулся домой, оставалось только записать его. Михаил Булгаков писал в «Театральном романе», что когда его герой садился писать, то у него в голове звучали голоса всех персонажей. Ему оставалось только фиксировать их на бумаге. Существует предположение, что в данном случае Булгаков наделил героя своими способностями. Точно так же «команды» богов могли слышать экзальтированные верующие в нормальном состоянии. Кроме того, существует гипотеза, что иногда в состоянии бодрствования бывают вкрапления сновидных состояний, характеризующихся «видением» образов, сопровождающихся голосами.
Надо сказать, что внутренние голоса могут и «ошибаться». Так, сохранилось воспоминание одного крупного ученого, который во сне услышал слова: «Вирхов умер» (Вирхов — известный ученый и общественный деятель XIX в.).
Проснувшись, он написал Вирхову письмо. Получив ответ, убедился, что адресат жив-здоров. И сам ученый отмечает, что если бы «сообщение» голоса подтвердилось, то он бы поверил в потусторонние силы и придал бы случившемуся мистическую окраску. Наверное, у каждого человека есть свои собственные аналогичные воспоминания.
Бывают еще так называемые ложные воспоминания, когда человек, услышав чьи-то слова, особенно если он очень доверяет рассказчику, позднее ощущает эти события как пережитые им самим. Иногда это происходит бессознательно, иногда от желания чем-то поразить, увлечь слушателей, привлечь их внимание к своей особе. Тем более надо учитывать степень достоверности источников. От газетных сообщений конца прошлого — начала нынешнего века требовалась занимательность. И порой в погоне за сенсацией репортеры склонны были приукрашивать события. Для большей «достоверности» увеличивалось число свидетелей появления всевозможных «шумных духов». Удивительно, что авторы не замечают таких противоречий, как действие на стены ударов, от которых «повешенные на стене предметы ударялись друг о друга» (это соответствует землетрясению значительной разрушительной силы), «дрожь сверху донизу» всего здания, — и при этом «непосредственных разрушений было сравнительно мало».
В описании ряда случаев совершенно очевидны признаки галлюцинаций, возникающих при психических расстройствах. Эти описания очень напоминают чисто клинические случаи, которые довольно стереотипны. При некоторых, например алкогольных, психозах люди часто слышат голоса, упрекающие их в том, что они пьют, плохо ведут себя (примерно то же, что и у преподобного кюре). Случай с голосами в сарае также очень похож на типичный случай болезненных галлюцинаций.
Особую группу фактов представляют описания замков с привидениями. В подобных случаях, вероятнее всего, действует непроизвольная установка: это место, пользующееся дурной славой. И при самом критическом восприятии нельзя отрицать, что могут быть иллюзии, вплоть до галлюцинаций, в результате непроизвольного внушения. То есть человек не верит в привидения, но на бессознательном уровне у него могут возникнуть звуковые и зрительные галлюцинации.
Что касается примера, приводимого авторами из «Истории» Геродота, то в указанном ими параграфе (и в двух последующих) рассказывается история о двух голубках, которые якобы человеческими голосами приказали основать святилища Зевса в Додоне и Ливии. Геродот дает свое толкование этой истории. Он считал, что основательницами святилищ были реальные женщины-чужеземки, которые говорили на непонятном местным жителям языке, так что казалось, будто они «щебетали по-птичьи». Более того, Геродот не верил, что птицы могут разговаривать. Он восклицает: «Действительно, как же может голубка говорить человеческим языком?» Так что ссылка авторов в данном случае на Геродота для подтверждения своего тезиса о том, что «до наступления нынешнего материалистического века люди, как правило, были куда более отзывчивы на голоса природы, а животные и даже предметы могли говорить по-человечески, если в них вселялся «дух», совершенно неуместна.
