— Понятно, что ничего не понятно. Ладно, для нас это не настолько важно. Куда идти, где корабль лучше искать? Они здесь, где-нибудь, регистрируются?

— Конечно, регистрируются, вон контора, там таможня и регистрация, — Владмир указал рукой на небольшое здание, стоящее, в стороне от причалов.

— Пошли тогда туда.

Алексей толкнул довольно-таки хлипкую дверь, не стучась и не спрашивая разрешения, вошёл вовнутрь. За высокой конторкой сидел и что-то читал клерк, второй мирно дремал, сидя на табурете в дальнем углу комнаты.

— Я же уже всем объявил, сегодня ни оформления, ни отправки больше не будет, — не отрывая головы от фолианта, просипел он. — Покиньте сейчас же служебное помещение.

Алексей навис над клерком, поднял за подбородок его голову, так, чтобы тот встретился с ним взглядом.

— Ты крыса канцелярская как господ встречаешь? — со сдержанной угрозой в голосе произнёс он. — Что не видишь, кто к тебе пожаловал? — И он резко развернул голову клерка в сторону Владмира.

Клерк вскочил и принял строевую стойку.

— Прошу прощения господа, думал, снова эти корабелы припёрлись, сил никаких от них нету.

— Это у тебя сил нету, — продолжал бушевать Алексей, — посмотри, харю какую отъел на государственной службе, на взятках, небось, разжирел? Корабелы, ему, понимаешь, надоели. Посмотри, Владмир, на эту харю, ему корабелы надоели. Ты может, ещё скажешь, что тебе и Его Светлость надоел?

— Как можно, как можно, ни разу, ни от кого, ни единого подношения не взял, хотя каюсь, предлагали и насильно совали. Устоял. Да я всё делаю для процветания казны и Его Светлости. Не вели казнить господин хороший.

К этому времени, второй клерк, дремавший в углу, проснулся, и, видя такую картину, принял наиболее правильное решение, просто испарился, от греха подальше.

Алексей зашёл за конторку, уселся на стул, на котором только что восседал этот служитель закона, взгромоздил ноги в пыльных сапогах на стол и взял в руки фолиант, который так внимательно рассматривал таможенник. Владмир расположился в стареньком кресле, видимо предназначенном для высоких гостей.

— Отвечай, негодяй, да быстро, есть ли в порту корабли, готовые взять на борт господ вместе с их поклажей и конями, для путешествия вниз по реке, и дальше, куда они пожелают?

— Да как не быть? Конечно, есть. Вот совсем недавно пассажирская ладья подошла из самого Дуная. Теперь в обратный путь собирается, только вот никак пассажиров не наберёт. А ладья, очень даже хорошая. И каюты там удобные, и в трюме стойла для лошадей сделаны, и грузовой отсек, вполне приличный, туда много товара и поклажи разместить можно.

— Интересно, такая великолепна ладья и ни кто её до сих пор не зафрахтовал. Отчего так. Что народ перестал путешествовать, или по делам каким плавать? А может, это ты её здесь придерживаешь, да не даёшь возможности пассажиров набрать?

— Да нет, не перестал, путешествуют и в делах ездят, только вот всё больше в сторону Крыма, да дальше на Кавказ, а вот по Дунаю, что-то мало сейчас охочих. Ходят слухи неспокойно там, разбойники какие-то пошаливают. А капитан не желает идти в Крым, ему непременно нужно по Дунаю подняться, приписан он там, и давно уже в порту приписки не был. Так можно и лицензии лишиться, да и семья у него, вроде там, в верховьях Дуная. А слухи, действительно ходят. Не спокойно там.

— Уж не ты ли, шельма, слухи эти распускаешь? — как-то лениво поинтересовался Владмир.

— Как можно? Что ты господин. Да и не знаю я ничего, что там твориться.

— Не уж-то моряки ничего не рассказывают? — Поинтересовался в свою очередь Алексей.

— Как не рассказывают? Конечно, рассказывают, только я господа больше никому. Да и не верю, я в то, что пьяные моряки рассказывают. От них порой таких басен наслушаться можно, что голова кругом идёт.

— Ну и что они рассказывают?

— Молва идёт, мол, что завелось там племя какое-то страшное, наполовину звери, наполовину человеки. Всех убывают, поселения жгут, а вот грабить, что самое удивительное, не грабят. Туда сейчас только всякий лихой люд отправляется. Но не грабители, не воры. Эти кодекс точно соблюдают, а всякие «падальщики». Они в поселения эти забираются, когда уже те звери свою работу сделают и тут уж им раздолье, грабь, не хочу, всё равно никто не помешает. Ни чем не брезгуют, с покойников украшения снимают, с пепелищ всё, что не сгорело тянут. И всё это среди белого дня.

— Что за «падальщики» такие?

— Да это всякая нечисть, которая воровать не умеет, грабить боятся, клинок в руках держать, не способны. Такие, на большой дороге не промышляют, такие только с мертвецов чего стянуть могут. Им теперяча раздолье в тех местах. Варварам-то ничего не нужно, они позабавились, всех вырезали, и поминай, как звали.

— Это ты мародёров, что ли имеешь в виду?

— Да, точно, мародёров, только у нас их так ни кто не кличет, «падальщики» они.

— И что не боятся, эти самые «падальщики», что варвары услышат и вернутся? Смелыми там становятся?

— Так не возвращаются они. Только ночью из гор приходят и ночью же обратно в горы уходят. Днём их ещё ни кто не видывал.

— «Чудны дела твои Господи», — пробормотал себе под нос Алексей, и уже громче, — а куда же они потом с добром награбленным?

— Так по морю всё и расходится, и к нам иногда корабли заходят, но я про все такие случаи начальству докладываю.

— Ладно, коль докладываешь, живи пока. Так, где ты говоришь, стоит тот корабль?

— У седьмого причала, как пришвартовался третьего дня, так и стоит, не может охочих найти.

— У седьмого, говоришь? Это у того, что за пакгаузом, однако и припрятал ты пассажирскую ладью, не мудрено, что капитан пассажиров никак найти не может.

— Нет за пакгаузами там семнадцатый, а она у седьмого стоит, это как выйдите от меня, сразу налево и попадёте к седьмому причалу.

— Точно, это здесь, хорошо. Но смотри, если только капитан мне намекнёт, что ты у него за пассажиров взятку требовал…

— Не извольте беспокоиться, а вообще я вас господа сейчас провожу.

Клерк выскочил из-за конторки и направился к дверям, Алексей схватил его за шиворот и водрузил на место.

— Не переживай так сильно, мы теперь и сами найдём, сиди, вот талмуды свои заполняй. Пошли, брат Владмир, посмотрим на ладью, может, сторгуемся.

— А что ежели не секрет, благородным господам понадобилось в районе Дуная? — Осмелел служащий.

— А вот это, как раз и не твоего ума дело. Есть такая присказка, меньше знаешь, лучше спишь, а соответственно и живёшь дольше. Понял?

— Усёк, не дурак.

— Это хорошо, что не дурак.

С этими словами друзья покинули помещение таможни. Больше там было делать нечего. Всё что знал, чиновник выложил как на духу, а чего не знал, так этого от него всё равно не добиться.

Корабль, стоявший у седьмого причала, представляя собой довольно таки большую двухмачтовую посудину. И принадлежал, по всей видимости, к классу река-море. На палубе у фальшборта в свете факелов друзья заметили одинокую фигуру. Человек явно скучал, уже потеряв всякую надежду найти попутчиков и хоть когда-то покинуть порт.

— Эй, — окликнул его Алексей, — нам бы с капитаном поговорить.

— Я вас слушаю господу, — донеслось в ответ.

— Ты и есть капитан? Тогда может, впустишь на борт? Дело в том, что мы хотим зафрахтовать твоё судно.

— Вахтенный, — окликнул капитан, — спустить трап, принять гостей на борт. — Услышав о том, что корабль может быть зафрахтован, капитан явно ободрился и повеселел.

По его команде на причал моментально спустился трап, и воины взошли на борт корабля.

— Прошу в мою каюту, господа, — пригласил капитан и повёл их на корму судна. Капитан был одет строго, но не бедно. На богатой перевязи висела, шпага, украшенная самоцветами. Как успел заметить Алексей, всё-таки шпага или меч были привилегией человека знатного рода. Более, низшие сословья, хотя и ходили с оружием, но ограничивались, кинжалами, всевозможными ножами, дубинами и тому подобными приспособлениями. А в этом случае и россыпь самоцветов на эфесе и расшитая перевязь, всё говорило о том, что капитан был человеком знатного рода.