Я скрещиваю руки на груди и опираюсь о стол. Да, Скарлетт похудела, под глазами залегли темные круги, а по ночам она беспокойно ворочается в постели, хотя раньше за ней этого не водилось. Сестру заботят волки, а я в это время лежу без сна и мечтаю о парне, который всего в нескольких метрах от меня. Нехорошо.

— Рози, прости! — восклицает Сайлас, заметив мое опечаленное выражение лица.

Я качаю головой, улыбаюсь, но обмануть друга не так-то просто. Он медленно облокачивается о стол рядом со мной и касается моей руки кончиками пальцев. Начало похоже на дружеский жест.

— Рози…

Я плотно сжимаю губы, а он тем временем проводит ладонью по моей коже, обхватывает меня за плечи и замирает. Похоже, он осознает, что объятие вышло за грань дружеского. От этой мысли у меня кружится голова, но та же самая мысль заставляет меня положить руку ему на талию. Я закрываю глаза, чувствую дыхание Сайласа на своей коже, слышу размеренное биение его сердца. Его губы так близко! Будь я посмелее, я бы поцеловала его. С трудом сдерживаю вздох. В груди копится воздух, а я не выпускаю его наружу, хотя желаю этого больше всего на свете. Больше всего на свете хочу прижаться к Сайласу…

В ванной Скарлетт выключает душ. Сайлас резко отдергивает руку, а я отшатываюсь от него. Голова кружится.

— Так о чем я говорил? — с легким недоумением спрашивает Сайлас. — Ладно, давай вернемся к потенциальным фенрисам, волкам и прочим важным штукам…

Он мотает головой, словно отгоняя туман.

Я закусываю губу. Хочется выбраться отсюда — мне просто необходимо выйти, иначе оглушительное желание быть рядом с Сайласом поглотит меня. Если я не найду причины ускользнуть и отвлечься, Скарлетт наверняка все поймет. Я ненадолго, схожу за продуктами или еще куда-нибудь, а Сайлас поможет сестре с расследованием. Нельзя же и дальше раскошеливаться на китайскую еду! Я встречаюсь взглядом с Сайласом: его глаза как два кусочка неба в нашем унылом жилище.

— Я скоро вернусь, — поспешно бормочу я и кидаюсь к двери.

— Подожди! — скороговоркой шепчет Сайлас.

Он перекидывает мне пояс с ножами.

— На всякий случай!

Ловлю пояс и застегиваю его на талии. Сайлас лукаво улыбается. Интересно, он знает, как на меня действует его улыбка?

Я слабо улыбаюсь в ответ, закрываю за собой дверь и выхожу из подъезда. Когда я последний раз выходила на улицу? Ноздри щекочет сигаретный дым и свежий воздух. Я выбегаю из нашего обшарпанного закутка, перебираю купюры в кармане и направляюсь прямиком к супермаркету: за продуктами, а потом сразу домой.

Порывистый ветер путает мои волосы. Вокруг сигналят машины, на перекрестке пробка, и я проскакиваю между такси на противоположную сторону. Может, сходить на коротенькое занятие? Я так долго думала только об охоте. Перед глазами стоит Сайлас — он поддерживает и ободряет меня.

В полчаса уложусь.

Центр досуга в нескольких кварталах отсюда, но я пробегаю их в мгновение ока. Если сосредоточиться на том, чтобы не врезаться в прохожих, на том, чтобы точно ставить одну ногу перед другой, из мыслей уходит крошечная искорка вины. Я влетаю в центр и протягиваю улыбающейся регистраторше свою карточку.

— На какое занятие? — спрашивает она.

— М-м… — Просматриваю расписание: украшение тортов, танец живота, биржевые торги… — Вот, рисунок с натуры! — определяюсь я. — Погодите… А карандаши и бумагу надо приносить с собой?

— Нет, все материалы включены в стоимость. Третья комната, занятие скоро начнется. Милочка, а тебе восемнадцать есть?

Вопрос застает меня врасплох.

— Ага, — торопливо подтверждаю я.

Женщина кивает и возвращается к работе.

Ну, мне же есть шестнадцать. Это почти одно и то же. Скарлетт восемнадцать. Значит, Сайласу… Ого! Что парень его возраста нашел в такой девчонке, как я? Я же почти ребенок.

Захожу в комнату и устраиваюсь за свободным мольбертом неподалеку от стула, установленного в центре. Вокруг меня расположились говорливые женщины средних лет, но я их даже не слышу. Может, я неправильно поняла Сайласа? Может, это только я испытываю какие-то чувства?

В комнату входят двое мужчин: один постарше, усатый, а второй — помоложе, с рыжеватыми волосами, в спортивных штанах и поношенной футболке. Кстати, второй похож на Сайласа. Да что я, одержима, в самом деле? В парне и впрямь есть что-то от моего дровосека: полные губы, волнистые волосы… Я отворачиваюсь, чтобы больше на него не пялиться.

— Ну что, дамы, готовы? — бодро спрашивает усач.

В комнате раздается громкое шуршание — все ищут чистые страницы в огромных альбомах, установленных на мольбертах. Я нерешительно провожу несколько линий.

Не-Сайлас сбрасывает футболку, обнажая слегка обозначенные мышцы на незагорелой груди, потом берется за пояс спортивных штанов, и я удивленно выгибаю бровь… Штаны падают на пол.

Под ними нет ничего. Вообще.

Уголь выскальзывает из неожиданно вспотевших пальцев.

Не-Сайлас перешагивает через сброшенную одежду и проходит в центр комнаты. Сияющий свет ламп отражается от гладкого живота. Натурщик улыбается как ни в чем не бывало — будто и не стоит тут совершенно голый. Я каким-то образом умудрилась сесть практически рядом с ним. Мне видно… ну… все… Мысли начинают путаться. Я на мгновение зажмуриваюсь. Лицом парень похож на Сайласа, и из-за этого я не перестаю гадать, похож ли он на него во всем остальном.

— Дамы, внимание! Натурщик позирует семь минут. Готовы?

Усач устраивается за последним свободным мольбертом.

Домохозяйки, наводнившие комнату, одновременно кивают. Я вздрагиваю.

— Начали!

Старший мужчина запускает секундомер.

Не-Сайлас стоит в позе, напоминающей о «Давиде» Микеланджело, вот только мраморные глаза Давида смотрят в пустоту, а натурщик в упор уставился на меня.

«Рисуй!»

Хватаю с подставки под мольбертом кусок угля и торопливо черчу в альбоме беспорядочные линии. Нельзя все время смотреть в сторону, а то натурщик решит, что я его не рисую. Я быстро вскидываю глаза, старательно избегая той области, к которой снова и снова возвращается мой взгляд. Голова кружится.

Сколько прошло времени? Семь минут — уж точно. Я штрихую грудь мужчины на своем рисунке. Интересно, как выглядит грудь Сайласа?

«Прекрати! Не смей!»

У старшего срабатывает таймер.

— Закончили!

Шорох угля по бумаге смолкает.

«Спасибо, счастье-то какое…»

— И — следующая поза!

Не-Сайлас отворачивается, и я вижу только его каштановую шевелюру, бок, а также… Да сколько раз мне придется рисовать… эту область? Хуже всего, что теперь, когда не видно лица, он еще больше похож на Сайласа. Точь-в-точь Сайлас. Поскольку натурщик больше смотрит на меня, я задерживаю взгляд на его теле немного дольше.

К концу занятия я успеваю нарисовать восемь средненьких набросков — на каждом в области паха зияет пробел. Домохозяйки ревностно сравнивают свои рисунки. Натурщик натягивает штаны и футболку, вежливо кивает на прощание и выходит из класса. Я снова воображаю обнаженного не-Сайласа.

Выскакиваю из комнаты, бросив наброски на мольберте — что бы я сказала про них Сайласу и Скарлетт?

«Хватит думать про Сайласа, хватит!»

В отделе замороженных продуктов супермаркета меня обдает приятное дуновение кондиционеров. Хватаю мороженое и горошек — все что угодно, лишь бы похолоднее. Пакет с горошком я прижимаю к шее и встаю в очередь на кассу. Растерянность наконец оставляет меня, и я на секунду забываю об обнаженном натурщике. Тороплюсь домой, на ходу подсчитывая, сколько же времени я отсутствовала. Толкаю входную дверь и… покупки валятся из рук.

Сайлас приветствует меня улыбкой. Солнечные лучи, льющиеся в комнату сквозь грязные оконные стекла, играют на его груди, чуть тронутой загаром. Штаны соблазнительно обхватывают бедра, и я невольно вспоминаю свои наброски, на которых низ живота не-Сайласа выглядел точно так же, как живот Сайласа реального. Выходит, все остальное у них, наверное, похоже… Мое лицо заливает румянец, а с губ срывается слабый вздох.