К своему собственному неудовольствию, я пошла за ними. Дамская комната здесь находилась на кафедре анатомии, а мужская — на кафедре гистологии. На анате всегда тепло, почти душно. Но зимой в морозы мы не жаловались. Претворив в жизнь свою задумку, я поспешила обратно в аудиторию. Пока я была далеко от выхода, на кафедру вошел какой-то мужик. По-другому не скажешь: шапка-ушанка стояком, черная куртка, портфель. В верхней одежде и без халата! На дверях же ясно написано: «Вход на кафедру только в белых халатах». Хотя нашему Наумычу это не мешает ходить в черном и напоминать мне сантехника. Он мне его не только халатом напоминает, но и некоторыми привычками. Вообще, я не обращаю внимание на ходящих мимо людей, в академии их итак много. Но сегодня я приехала сюда с папой, и меня бесило все, начиная от накопившейся усталости и заканчивая не по форме одетым мужиком. Я хотела крикнуть, чтобы он пошел, взял себе халат, а потом уже гулял по кафедре, но мне было лень. Девушки, иногда лень нужно слушать, особенно, если у вас плохое зрение. Только приблизившись к мужику, сократив расстояние примерно до метра, я поняла, кого я только что чуть не выгнала. Это был заведующий кафедрой, Золотухин. Моя челюсть чуть не упала к его ногам, я кое-как взяла себя в руки и поздоровалась. Он кивнул мне, в глазах пробежала мысль типа «что с ней? Она здорова?». Стоило мне выйти с кафедры, я захохотала, потом нашла Беллку с Полинкой и повеселила их.

— Да, Соколова, представляю: «Мужик! Ты че без халата? Читать не умеешь?». И тут ты понимешь, кто это…

— Кто это у нас? Ага! Еще и в моей группе учитесь? Ох, долго вы мне будете зачет сдавать…

— Подумать только, тебя спасла великая лень-матушка!

Они весь день подкалывали меня и придумывали, как бы я потом просила прощения. Самым безобидным был способ купить бутылку. Хотя мне он казался непьющим. Новый атлас? Труп? Могу завещать себя для исследований!

Очередным сюрпризом стал перенос истории с субботы. Приезжим хотелось съездить домой на выходные. Вот ее и перекинули. Я в этом разговоре не учувствовала. Какого же было мое разочарование, позже переродившееся в гнев и ярость, когда, потратив полтора часа личного времени, мы выяснили, что приехали зря. Аудитории не было. Мне так и хотелось схватить молодку за горло и сказать, что мозгом нужно пользоваться до принятия решений. Я отвернулась, пока все разбирали ситуацию. Обычно от моего взгляда собеседников бросало в жар. По крайней мере, когда в последний раз этот взгляд перешел в действие, я чуть не проломила пареньку череп. Надо сдержать себя. Я так и сделала и дала порыву проявиться только дома. Увидев мое настроение, отец закрыл дверь в кабинет. Я мгновенно запустила в нее вазой и пнула оказавшийся под ногами пуфик. Начала крушить комнату. До чего мне было плохо! Бесит! Время бесценно, за него мы платим кусочками жизни. Я представляла, как ломаю ей позвоночник, выкручивая шею. Дышать становилось легче. В комнате появилась мама: под глазами синяки, в руках как всегда толстый том уголовного дела. Она не сказала мне ни слова, просто открыла мой бук и включила быструю восточную мелодию. Обычно я люблю танцевать. А восточные танцы — вообще моя страсть. Но сейчас я танцевать не буду! Эта уверенность продлилась не больше полминуты. Я потихоньку начала притопывать, а потом подняла руки в завитых движениях и закачала бедрами. На губах появилась улыбка. Это расслабляет…

Ненавижу этот город! Сегодня день Святого Валентина, а настроение отвратительное. Совершенно не чувствуется праздник. Я думала, по коридорам академии будут ходить парочки с мишками и вениками. Ничего подобного! Пусто! Темнее тучи была Белла. Она узнала имя своей соперницы за сердце Антона (на мой взгляд гнилое и бесполезное). Это была наша одногруппница — богатенькая девочка с огромным самомнением. Меня всегда прикалывал факт ее гордости. Почему бы мне не начать строить пальцы веером и пускать сопли радужными пузырями, припугивая всех и каждого статусом своих родителей? Я не переживу, если кто-то будет относиться ко мне по их заслугам, я что сама не в состоянии добиться чего-то? Да и позориться не охото, мой папанька, конечно, тот еще обормот, однако я не хочу знакомить подруг с ним и его методами воспитания.

Физра вырубила мозг, а биохимик воспользовался их беспомощностью и… в общем, на юридическом языке это называется «статья 131 УК РФ». Он гениальный человек с ужасающими взглядами на жизнь! Взять хотя бы его пристрастия к евгенике. Нужно всех генотипировать, и людей с нарушениями изолировать. Создавать суперрасу! Он жесток, язвителен и вообще вызывает у меня страх и отвращение! И почему половина группы смотрят на него, как собака Павлова на звоночек? Ему стоит пальцами щелкнуть, они коллективно начнут раздеваться! Мне порой говорили, что у меня странный вкус на мужчин. Может, это его проявление? Почему почти все считают его привлекательным, а я нет?! Наверное, потому что он меня бесит. Нельзя восхищаться человеком, который тебя бесит. Полина сказала, что у меня всего два чувства: что-то меня конкретно бесит, а что-то конкретно вставляет. Третьего не дано. Не может что-то стоять между. Если мне безразлично, то только потому, что я не вникаю в это глубоко, если вникаю, равновесие обязательно смещается. Ничего тут не поделаешь.

Дома меня ждал очередной сюрприз. Пока я пыталась почти насильно запихнуть в голову пятьдесят страниц бэхи, ко мне в комнату вошел папа. Он был доволен, и это не предвещало ничего хорошего. Он остановился возле моего стола и постучал по нему. Я лежала на кровати и пыталась не замечать его.

— Агата!

— Ага!

— Повернись ко мне приличной частью!

Я неохотно развернулась на спину и села.

— У тебя завтра биохимия?

Да у него шикарно работают интуиция и логика! Я закрыла учебник и кивнула.

— Присмотрись к Разумову. Он умный мужик. Я бы хотел с ним поближе познакомиться. Крутись как хочешь, а притащи его сюда!

— Что сделать? — Я чуть не свалилась от неожиданности. Папина вербовка подходящих людей для меня далеко не новость. Он давно этим занимается и, если считает человека полезным для себя, то обязательно его получает. Я сама видела, как совершенно нежелающие ему помогать люди, меняли свои убеждения. Он умеет убеждать, быть обаятельным. Хотя бы взять Кравчук. Вот только у меня иммунитет выработался со временем.

— Как хочешь! Ты что не можешь заставить мужика прийти к тебе домой? Есть масса способов, начиная от соблазнения и заканчивая шантажом.

— Папа! Фу! Я не буду соблазнять биохимика!

На это есть как минимум две причины. Первая: мне не простят это одногруппницы. Они разберут меня на препараты. Вторая: меня же вывернет!

— Я бы на тебя не повелся.

— Я твоя дочь!

— Тем более! Придумай что-нибудь! — Я хотела возразить. Отец не дал мне этого сделать. — Я ведь хорошо отплачу тебе за это. — Он поставил такой звучный акцент на последнем слове, что я непреднамеренно подумала не о том. — Не забудь!

Он вышел из комнаты, а я мгновенно устроила там мини конец света. Для меня остается секретом, как отец выбирает себе свиту. Имеется и такая. Вокруг него есть верные люди, его коллеги, которым он может доверять важные дела. Все они имеют статус «друг семьи». Таким другом семьи является Борис Борисович Гибкий (подходящая фамилия для политика, не находите?). Он еще вполне молод, ему около тридцати. Отец считает его талантливым и старается научить некоторым тонкостям. Он личный помощник отца, очень ему предан. Я убедилась в этом на собственном примере, когда лет в шестнадцать попыталась ему понравиться. Внешне Борис Борисович вполне мил. Волосы цвета молочного шоколада, такие же глаза, выразительные и играющие. Он худощав и высок, с тонким носом и припухлой нижней губой, да еще и легкой полуулыбкой. Очаровательный молодой человек! Вот и очаровал девочку! А когда я начала процесс обольщения, то целую неделю не могла понять, толи я дефектная, толи он. Может, вообще девушками не интересуется, а, может… даже думать о подобном не хотелось! В реальность меня вернул отец, посмеявшись, он объяснил мне, что пока он не скажет Борису найти себе девушку, тот вряд ли задумается об этой проблеме. А тем более я! Тут вовсе нужно письменное разрешение!